Артём Мичурин - Ош. Смертные души [СИ]

— Левая сторона пострадала меньше. Здесь ты всё ещё похожа на себя, прежнюю. От правой мало что осталось. И теперь... Она звериная. Да, покрыта шерстью, как и большая часть тела. И твой доспех... он слился с плотью. Мы пытались снять его перед поглощением, но не смогли, это расчленило бы тебя. Я опишу, что вижу, если так хочешь.

Принцесса слушала молча, и её оскаленные зубы постепенно накрывались подрагивающими губами. Багровые, лишённые привычных зрачков и радужек глаза двигались из стороны в сторону, будто бы выражая смятение, хотя этого и нельзя было сказать наверняка. Время от времени левую сторону лица поражала судорога. Или то были рудименты мимических реакций? На это Олег не мог дать ответа, не мог определить, к чему ведёт его рассказ — даёт ли он Санти желаемое, или же только бесит, бесит так сильно, что остатки лица корёжат спазмы, и челюсти сжимаются в приступе едва сдерживаемой ярости. А челюсти эти были близко, слишком близко. Олег продолжал говорить, уже по второму разу описывая виденное им, словно это описание было заклятием, сдерживающим кровожадную животную стихию, замершую перед лицом. Он говорил, всё менее размышляя над словами, и всё более — над планом действий. В какую сторону рвануть, едва чудовище шевельнётся? Куда бить, чтобы не попасть мечом по наполовину скрытому мехом и плотью доспеху? В какой момент отскочить, чтобы не угодить под огонь Бреннера? Как не дать...

— Довольно, — неожиданно повелела принцесса, и Олег застыл с глупо разинутым ртом. — Ты и без того был не в меру красноречив, — чудовищное создание, с трудом управляя непослушным ещё телом, подошло к откушенной руке и остановилось над ней. — Сожгите это.

— Зачем? — спросил Миллер, чем приковал к себе недоумённые взгляды прочих. — Что я такого сказал? Считаю, мы имеем право знать, после того, как пережили... Боже мой!

Не дожидаясь принятия коллегиальных решений, Санти схватила руку зубами, пережевала её, и выплюнула пустую искорёженную перчатку, после чего наградила Дика взглядом, не сулящим лёгкой смерти.

— Что ж, — с хрустом размяла принцесса шейные позвонки, — я всегда полагала, что силу красоты сильно переоценивают. Думаю, сила челюстей поможет мне скрасить эту потерю. Ты, — кивнула Санти в сторону Олега, — забери мой меч.

— Благодарю, — снял Олег палаш в ножнах с бока чудовища.

— Кровь на его клинке — вот единственная достойная благодарность. Века праздности опустошили моего старого друга, но ты сможешь вернуть былую силу. Его имя — Вольнодумец.

— Почему Вольнодумец? — обнажил Олег клинок палаша и примерился к его слегка необычному балансу.

— В нём сокрыта душа раба. Очень особенного раба с очень непростой историей. Быть может, он поведает её сам. Если сочтёт тебя достойным слушателем.

Принцесса попыталась улыбнуться, но улыбка превратилась в волчий оскал.

— Мне казалось — он должен быть тяжелее, — вытянул Олег руку с мечом вперёд.

— Похоже, ты ему нравишься. Испытай, — кивнула принцесса на тушу зверя.

Вращая внушительных размеров меч, словно лёгкую рапиру, Олег подошёл к трупу и замахнулся. Ощущения подсказывали, что клинок нанесёт глубокий порез, как максимум. Но стоило Вольнодумцу перейти на нисходящую траекторию, как его вес моментально возрос, да так, что Олегу пришлось подключить вторую руку, чтобы сохранить контроль над стремительно падающим оружием. Клинок вошёл в обгоревшую плоть, словно секира, а вышел — снова лёгкой рапирой, стоило только потянуть на себя. Перед таким пасовал даже титанический опыт капитана Варна. Это были совершенно новые ощущения, ломающие не только известные техники фехтования, но и представления о законах физики.

— Невероятно! — резким взмахом смахнул Олег кровь с клинка, и на сей раз меч не изменил своего веса. — Что это, магия?

— Скорее, характер, — ответила Санти. — Но предупреждаю, он не так прост. Постарайся его не разочаровывать.

— Считаю, мы отлично сработаемся.

Олег снял с пояса ножны со скьявоной и прикрепил на их место Вольнодумца.

— Прошу прощения, — вышел из темноты Мордекай, поднимая руку, словно школяр. — Я верно понял, что душа существа заключена в этот предмет, то есть, физически в нём находится?

— Именно, — подтвердила принцесса.

— Как такое возможно? Не сочтите за дерзость, но ведь ни одна неживая оболочка не в состоянии долгое время оставаться вместилищем души. Мне известно о множестве попыток, но все они обернулись полным крахом. Вспомнить хотя бы самый известный пример — доставку души Иеремии в Ничью крипту. Их первая подвода распалась на части, не проехав и десятка миль, хоть и была выкована из лучшей стали. Энергия души разрушительна для неживой материи, она хаотично меняет природу всех известных науке материалов, может даже наделять их токсичными и взрывчатыми свойствами. Поэтому, если история о душе в мече правдива... О-хо-хо, — картинно отстранился Томас от висящего на боку Олега Вольнодумца. — Я бы держался от него подальше.

— Склонен согласиться с озвученными выводами, — обозначил свою точку зрения Ларс. — Синергетика такого оружия вызывает большие опасения.

— Стоп-стоп, — поднял руки Миллер. — Давайте попроще. У нас тут что, миниатюрный Чернобыль?

— Возможно, — согласился голландец. — С другой стороны, меч оставался стабилен веками. Быть может, процессы в его структурах обрели цикличность. Но насколько опасен каждый из циклов — загадка. Нет никакой гарантии, что прямо сейчас он не излучает смертельные дозы радиации, например.

— Вы закончили? — поинтересовалась принцесса, терпеливо выслушав научный диспут. — Признаюсь, я мало что поняла из ваших многословных речей, но это и не важно. Клинок Вольнодумца не отлит из бронзы, не выкован из стали, не выточен из кости, он выращен. Это живой кристалл. Взгляни внимательнее, — обратилась она к Олегу.

Тот вынул палаш из ножен и поднёс к сияющей сфере. Только теперь Олег заметил, что багряные отливы на кажущейся гладкой поверхности медленно струятся от острия к обуху, а то, что представлялось холодной сталью, слабо искрится, переливаясь мельчайшими гранями подвижной кристаллической структуры.

— Удивительно, — восхищённо прошептал пристроившийся рядом Мордекай. — Он словно дышит.

— Кремниевая форма жизни? — подключился к изучению артефакта Ларс.

— Похоже. Я сталкивался с описаниями подобного, но в тех манускриптах речь шла о высших сущностях Великой Пустоты. А чтобы узреть сие вживую... О, как же хочется оказаться сейчас в моей лаборатории и всесторонне изучить этот феноменальный экземпляр. Кто его вырастил? — обратился Томас к принцессе.

— Это случилось задолго до моего рождения, — ответила Санти. — В памяти предков нет ничего конкретного. Неизвестно, кто был первым хозяином Вольнодумца, даже сам он этого не помнит.