Артём Мичурин - Ош. Смертные души [СИ]

— А как ты убил одного из них? — спросил Олег.

— Я наслал на него иллюзию, будто рядом готовая к спариванию самка, приманил к краю ущелья и... Пришлось очень долго спускаться, чтобы изучить труп, а внизу ещё и разгонять падальщиков. Холмогорье — удивительно неудобное для жизни место.

— Да уж не солнечный Занерек, поди, — усмехнулся Миллер.

— В Занереке, помимо очевидных достоинств, хватает и не менее очевидных недостатков.

— Например, притеснение чернокнижников?

— О, как это пошло, — скривился Томас. — Чернокнижники — шарлатаны, обирающие доверчивых простаков за обещания демонического заступничества. Я — колдун, чёрный маг. Ты видишь при мне хоть одну книгу? Сила сосредоточена не в книгах, она здесь, — ткнул Мордекай пальцем себе в голову. — Вот оно, хранилище тысячелетней мудрости. И дурак тот, кто думает, будто истинных знаний можно достичь, лишь просиживая штаны в библиотеках. Нет, друг мой, знания требуют жертв. Иногда в самом буквальном смысле. И слышать от учёных мужей обвинения, подобные тем, что были предъявлены мне... Это верх лицемерия с их стороны. Завистники, бездари и плуты — вот, кто они, вся их никчёмная коллегия!

Томас не на шутку распереживался. Было видно, что старые обиды не притупились даже по прошествии веков.

— В Холмогорье, — продолжил Мордекай, переведя дух, — по крайней мере, никто не строит из себя моралиста. Тамошние дикари почитают силу единственным благом. И не имеет значения, какими способами та сила достигнута. А как нынче с этим обстоят дела в вашем мире?

— Скорее, как в Занереке, — с искренним сожалением покивал Дик.

— Лицемеры погубят Землю.

Долгий путь вдоль титанической стены, в конце концов, привёл к самому большому углу, какой доводилось видеть идущим, а от него — к тёмному провалу, оказавшемуся, при более внимательном рассмотрении, аркой, ведущей на лестницу. Её ступени — высотой почти в человеческий рост — простирались на десятки метров в стороны, так, что если стоять в центре, краёв было не разглядеть.

— Лестница Бога, — прошептал Мордекай восхищённо, ощупывая каменные глыбы под ногами. — Интересно, ступал он здесь, или зодчие трудились напрасно?

— Нам по ней ступать будет тяжеловато, — заметил Олег, перебираясь на ступень ниже. — Ларс, подсвети, будь любезен.

Троица сияющих сфер метнулась вниз по лестнице, и все, наблюдавшие за их полётом, ненадолго забыли, как выдыхать.

Гигантская каменная спираль уходила во мрак на глубину, не поддающуюся оценке. Сферы сделали несколько витков и замерцали внизу, словно три бесконечно далёких звезды в непроглядно чёрном опрокинутом навзничь небе, после чего были возвращены Ларсом назад.

— Если мы спустимся туда, — нарушил Олег торжественно-зловещее молчание, — подняться уже не сможем.

— Что-то мне подсказывает, — прохрипел Дик и откашлялся, — наш жизненный путь завершиться посреди этой лестницы в преисподнюю. До конца мы попросту не доберёмся, ноги коротки.

После этих слов четверо, не сговариваясь и почти синхронно, перевели взгляды с мрачной глубины на Бреннера и стоящего возле него Ларса.

— Спускаться в недра горы верхом на драконе, — с полувопросительной интонацией озвучил тот витающую в воздухе мысль. — Полагаю, мы станем первыми, кто так поступил.

— Приятно быть первым, — улыбнулся Томас.

Оседлать дракона оказалось непросто. Многочисленные легенды, изобилующие сценами полётов верхом на крылатых чудовищах, не упоминали о сопутствующих проблемах, а их выявилось предостаточно. Во-первых, загривок Бреннера оказался слишком широким, чтобы обхватить его ногами, и приходилось садиться боком, что сильно снижало устойчивость седока. Во-вторых, роговые пластины дракона находились в постоянном движении и грозили что-нибудь защемить неосторожному пассажиру. В-третьих, положение сложенных крыльев явно не было рассчитано на извоз, и Ларс прилагал изрядные усилия, чтобы удержать их на безопасном для седоков расстоянии. И, наконец, в-четвёртых, спина дракона абсолютно не подходила для транспортировки четвероногих созданий.

— Я пойду следом, — заявила Санти после второй неудачной попытки удержаться на Бреннере. — Дождитесь меня внизу, если отстану.

Первый десяток лестничных витков стал настоящим испытанием. Опасность, таящаяся в конце пути, временно отошла на второй план, уступив первенство риску сорваться со спины крылатого монстра. Расстояние от холки Бреннера до возможной точки приземления само по себе было убийственным, не говоря уже о весьма вероятной перспективе угодить под задние лапы, грозящие размазать неловких пассажиров по ступеням. Поэтому каждый седок мёртвой хваткой вцепился в края ближайших роговых пластин, предпочитая, в случае чего, лишиться пальцев, нежели всего остального. Но по прошествии времени все четверо худо-бедно приноровились к ритму своего монструозного скакуна, и их шансы увидеть низ лестницы заметно подросли.

Бреннер двигался неспешно, крадучись почти по-кошачьи, но, благодаря своим нешуточным габаритам, быстро оставлял позади виток за витком. Лестничный колодец наполнился стуком когтей и шуршанием огромного хвоста, вьющегося по ступеням.

Чёрные сверкающие инеем глыбы стен иногда переходили в обширные ниши, доверху наполненные костями. Многие из этих громадных окаменелых костей высыпались на лестницу, будто им уже не хватало места, будто всё новые и новые останки подпирали их извне, выталкивали. Словно то были и не ниши вовсе, но окна, ведущие из этого холодного тёмного колодца в мир смерти, тлена и немого застывшего ужаса.

— Скальные огры? — прошептал Миллер, провожая взглядом оставшийся позади череп, в десяток раз крупнее человеческого.

— Они замуровали себя в этой горе, — выдвинул гипотезу Томас. — Но зачем?

— Быть может, — негромко проговорил Ларс, — они исполнили цель своей жизни, и более не видели смысла в её продолжении. Или это жертва тому, кому предназначался храм. Либо и то, и другое.

— Их тысячи, — осматривал Олег нишу за нишей, встречающиеся теперь по три-четыре на каждом витке. — Безумие.

— Похоже, вся их раса нашла здесь последний приют, — поделился мыслью Мордекай и добавил с плохо скрываемым восхищением: — Это место пропитано смертью.

С ним сложно было не согласиться, смерть буквально витала в воздухе — затхлом и тяжёлом, несмотря на циклопические объёмы внутреннего пространства рукотворной пещеры. Тлетворные миазмы окутали всё, словно паучья сеть, но не они были основной причиной. Нечто неосязаемое, необъяснимое, таящееся в самих камнях, заставляло испытывать непроходящую нервную дрожь и мешало мыслям покинуть колею, ведущую во мрак загробного оцепенения.