Тори Ру - Ноль [litres]

Опускаюсь на пыльные ступени – черт с ней, с юбкой в яркую серо-синюю клеточку. Закрываюсь от дурацкого мира ладонями и в отчаянии принимаюсь реветь – сильно, навзрыд.

Будь проклят тот, кто придумал алгебру и геометрию. И тот, кто выдумал контрольные и сдвоенные уроки… И Соня со своей мечтой о матфаке – об этот камень я с пятого класса ломаю зубы. И Веник – зануда и наверняка импотент. И двуличные девчонки. И мой глупый, неразвитый мозг, не соответствующий говорящей фамилии!..

Бабушка не переживет, если узнает – она и так плохо спит и страдает от повышенного давления.

Я ною и всхлипываю, матерюсь и молюсь, бью себя по щекам и утираю сопли – десять минут перерыва подходят к концу.

Роюсь в рюкзаке в поисках зеркала, всматриваюсь в унылое отражение… Все поймут, что я плакала. Что ж, пусть порадуются. Пусть.

Сигаретами воняет слишком сильно, клубы сизого дыма проплывают перед глазами и устремляются к серому потолку. Еще одна подстава… Я нахожусь на лестнице не одна!..

Поднимаю голову и дергаюсь – в двух метрах от меня Урод отщелкивает в пролет окурок, закидывает в рот жвачку и молча проходит к выходу.

Медленно поднимаюсь, подпираю спиной стену, убираю со лба прилипшие пряди и пытаюсь дышать. Именно ОН стал свидетелем моей истерики! Но я чувствую облегчение, словно впервые за долгие годы нашелся кто-то, кто выслушал меня.

Под любопытствующее молчание и ободряющий вздох Алены возвращаюсь на свое место, вешаю рюкзак на крючок, достаю тетрадь и ручку. Веник с садистской улыбкой входит в класс и жестом разрешает всем сесть.

Доска позади него исписана черными закорючками контрольной работы – двумя вариантами трех заданий.

Обреченно понимаю, что сегодня мне снова придется плакать. Ведь последнюю задачу – только для тех, кто претендует на «отлично», – мне ни за что не решить.

Часы громко тикают, время, отведенное для урока, по капле ускользает, неумолимо приближая неотвратимый крах. Если бабушку вызовут в школу, случится катастрофа, о последствиях которой даже думать не хочется.

Две задачи я осилила, но нить решения третьей вьется и ускользает – пробую разные способы и подходы, но они ни к чему не ведут.

Ручка дрожит в пальцах, в висках пульсирует кровь, глаза ничего не видят от напряжения.

Позади слышится шум, поверх очков Веник глядит на его источник:

– Что, Лебедев?

– Выйти… – отвечает тот и под насмешки Саши и его прихвостней покидает кабинет.

Веня барабанит по столу маркером, призывая к порядку, вновь воцаряется тишина.

От провала меня отделяют пятнадцать минут. Стиснув зубы переворачиваю скомканный черновик и снова принимаюсь за решение.

Новенький возвращается – раздаются легкий скрип двери и шаги. Но они приближаются к моей парте.

– Урод, ты заблудился? – испуганно пищит Алена, и я отвлекаюсь от задачи.

В этот момент он, запнувшись о невидимое препятствие, валится между рядами, татуированная рука машинально сгребает со стола учебник, тетрадь, ручку, листки, телефон… Предметы с грохотом разлетаются по полу. Слишком близко сверкает рубином сережка, меня обдает теплом и запахом дыма с мятой. Черный взгляд цепляется за мой.

Взрыв хохота приводит меня в чувство.

Урод встает, отряхивает колени и, даже не потрудившись собрать с пола мои пожитки, проходит дальше и сворачивает к третьему ряду.

Удушливо покраснев, наклоняюсь, поднимаю и возвращаю на парту учебник и канцелярские принадлежности, раскрываю тетрадь, деловито ищу среди бесполезных бумажек черновик последнего варианта.

Желтый сложенный вчетверо листок выпадает из вороха. Разворачиваю его и подозрительно разглядываю – незнакомым ровным почерком на нем написано решение всех трех задач.

Неужели Урод подкинул его мне?..

Буквы слишком красивые. Но вполне могли выйти из-под его длинных пальцев.

Однако число в ответе второй задачи не сходится с моим. Ничего удивительного – Урод тупой. Или же слишком умный – снова собрался мне навредить, потому и подсунул вариант с ошибками. И думает, что я куплюсь?

Пробегаю глазами по своим аккуратным записям и застреваю на неверной цифре – по невнимательности я решила неправильно и вторую задачу. А вот Урод справился с ней идеально – хоть сто раз перепроверяй.

Кошусь на часы, на соседей по партам – отсмеявшись, они снова сосредоточились на контрольной.

Вздыхаю и на свой страх и риск переписываю ответы с листка в чистовик.

За две минуты до конца урока Веня, потирая руки, забирает у меня тетрадь, утыкается в нее носом, долго что-то выискивает в записях и кряхтит.

Я в оцепенении жду до тех пор, пока он сухо не произносит:

– Наумова? Вы наконец поумнели? Что ж, отлично. Вы меня удивили, но это – «пять».

Мое шестнадцатое лето – сказочная пора любви, авантюр, развлечений и надежд – прошло в черте города, в четырех стенах Сониной комнаты.

Днем я смотрела сериалы, читала книги и отчаянно ждала, что Саша вспомнит обо мне, позвонит, заглянет в гости, вытащит погулять… Вечера проходили в звенящей тоске и мечтах о далеких краях, в которые мы направимся, если он когда-нибудь все же придет. Но он не приходил.

По ночам по шоссе пролетали мотоциклы и авто с сотрясающей салоны громкой музыкой, легкий ветер с реки задувал в открытую форточку веселые голоса, песни и смех… И я накрывала голову подушкой, чтобы не слышать, какой беспечной и счастливой могла бы быть. А по утрам все начиналось заново.

Стараниями бабушки я всегда свято верила, что сделана из золота и все в мире само падет к моим ногам.

Но Саша – единственный, кто всегда был рядом, – вдруг предпочел не меня.

Предательство грянуло громом среди ясного неба – с холодного истукана смылась фальшивая позолота, и я впервые поняла, что ничем не лучше других, а Наташе вообще проигрываю по всем статьям.

Думать об этом было больно, душа почернела и превратилась в тугой клубок шипящих гадюк. Она источала яд, бесшумно орала от одиночества, металась и мучилась в груди, мне нужно было наказать себя за никчемность, вернуть былую уверенность в себе, снова стать лучше всех… И выход – изнуряющая диета – нашелся.

Теперь я понимаю, что она могла меня доконать.

И организм включил защитный механизм: в один миг черные змеи уползли, их яд покинул кровь, тучи рассеялись, засияло солнце.

Я словно вернулась к исходной точке, и жизнь пошла по другому пути.

Причастен ли к этому Егор Лебедев? Нет. Не думаю. В том состоянии примерещиться могло всякое…

Зато он точно причастен к моей сегодняшней «пятерке». Облегчение, благодарность, счастье, ликование переполняют душу и проступают на лице стыдливым румянцем. Может, я и дура, но радуюсь вовсе не отличной оценке, а тому, что он первым сделал шаг навстречу.