Влада Ольховская - Внутри

— Можно осмотреть дома в деревне, — предложил Тарасов.

— Я все еще полицейский, у нас мародерство не поощряется.

— При чем тут мародерство? Это действия для выживания! В этих домах иногда останавливаются путешественники — включая тех, кто пропал в пещерах. Если тут остались какие-то их вещи, может быть и полезное нам оборудование.

— Как вариант, — согласился Максим. — Так, хорошо… Тогда ранним утром я осмотрю дома, раньше рассвета в пещерах все равно делать нечего. Ну а потом отправимся туда, чего тянуть…

Это он верно подметил. «Тянуть» мне хотелось, и очень даже, но всему наступает предел. Я точно знала, что смогу это сделать. Завтра я шагну в эти пещеры, как бы страшно мне ни было.

Вроде как размышления об этом должны были напугать меня до чертиков и отнять любой намек на сон. Однако получилось наоборот: принятое решение успокоило меня, и я впервые за долгое время заснула, не опасаясь кошмаров.

Когда мы прибыли к пещере, у меня не было ощущения, что я иду в ловушку или в какую-нибудь пасть дьявола — ничего подобного. Скорее, было чувство легкой отстраненности от происходящего. Вроде как вот она я, собираюсь спуститься в преисподнюю, а мне почему-то не страшно! Когда от страха устаешь, он уходит. Иначе я это не объясню.

Мои спутники, если уж на то пошло, волновались куда больше. Для них вся эта история с другим миром была в новинку, они еще не могли привыкнуть к такой реальности. Максим старался скрыть свое волнение, ему вроде как по профессии не положено нервничать, однако он ведь все равно оставался человеком и изменить себя не мог! А Тарасов и вовсе был серый от страха, но он упрямо шел с нами.

Вход в пещеры сохранился не так плохо, лучше, чем я ожидала. Несложно было догадаться, где продавали билеты, где стояло кафе, а где парковались автобусы. Но этот налет цивилизованности не избавлял от тягучего, тревожного ощущения, которое поселялось в душе у каждого, кто подходил к воротам.

Вот теперь я понимала, почему из деревни сбежали жители! Там это не чувствовалось так, как здесь, но это если провести среди домов одну ночь. А люди жили там годами, и это чувство накапливалось, не становясь привычным. Мне раньше казалось, что человек может привыкнуть ко всему, а теперь я понимала — нет, далеко не ко всему.

Здесь, возле пещер, это чувство было тяжелым, концентрированным. Я стояла на каменной площадке, видела, что рядом нет никого подозрительного, и все равно меня не покидало чувство, что за мной следит хищное животное, готовое в любой момент наброситься на меня.

Бедой пещер была не только гнетущая атмосфера. Собирая информацию об этом месте, я видела старые фотографии, знала, как оно выглядело раньше. Это были не тропики, но и далеко не пустыня. Тут росли деревья, скромные полевые цветы, трава… Теперь все исчезло. Остались только камни да песок!

Открытые ворота между мирами означали неизбежное умирание, и оно расползалось. Есть ли вообще предел? Что будет, если мы не покончим с этим сегодня? Об ответе я предпочитала не думать, ведь у меня по-прежнему не было гарантий, что ключ ко всему — Руслан.

Я то и дело с надеждой смотрела на него, ожидая, что уж здесь-то его поведение изменится. Но нет, он оставался все таким же апатичным, ему не становилось ни лучше, ни хуже. Я видела, что Максим и Тарасов косятся на него с сомнением. Не верят, что он стоит того риска, на который они готовы пойти? Да пожалуйста, я ж их волоком не тащу!

В конечном итоге, останемся только я и он. Все остальное — временные преимущества или временные же неудобства. Осмотр домов в деревне, предложенный Тарасовым, оказался удачной идеей. Благодаря этому к пещерам мы подходили с неплохим набором оборудования. Так что, формально, мы были подготовлены лучше, чем я ожидала. Жаль только, что вся эта экипировка не давала полной уверенности в успехе!

Вход в пещеру был заблокирован, но этого и следовало ожидать. Тут несложно было определить, где камни уже выдалбливали раньше. Искатели приключений оставили свой след! А потом не вернулись… Я надеялась, что у нас будет иначе.

На тех местах, где блокировка была пробита, цемент оказался похуже, чтобы пробраться внутрь, нужно было поработать совсем чуть-чуть. Этим занялся Максим, и получалось у него шумно, но ведь около пещер все равно не было никого, кто мог бы нас услышать!

Тарасов не рвался помочь ему, а мне Максим помогать не позволил. Мне оставалось только наблюдать за ним, ожидая, когда здесь, за этими камнями, откроется путь в мое будущее.

В этот момент я впервые поняла, что, возможно, смотрю на свою могилу, и эта пустошь, это небо — последнее, что я вижу перед вечной тьмой. Так себе открытие, но уйти от него было невозможно. То есть, я и раньше признавала, что могу умереть. Но теперь я не только приняла, я почувствовала это. Я ожидала страха, а получила лишь спокойствие.

Я не хочу умирать, это понятно. И я буду рада, если это не произойдет. Но если это единственный вариант, чтобы спасти Руслана, то я все равно не отступлю, так чего дергаться, чего сомневаться?

Наконец путь в пещеру был пробит, и нас встретил сухой, прохладный воздух подземелья. Хотя бы болотом не воняет — и на том спасибо!

Пройти через первый зал было не так уж сложно. Вход заблокировали, а больше ничего тут трогать не стали, и все труды спасателей неплохо сохранились, даже деревянные подпорки достойно выдержали испытание временем.

Это была обычная серая пещера, просторный зал с низкими даже после обвала сводами. Иногда показывают, как под землей развиваются целые экосистемы, но это даже в лучшие времена был не тот случай. Сюда приходили, чтобы пощекотать нервы столкновением с тьмой, походить по каменным лабиринтам, которые казались бесконечными, посмотреть на аскетичную красоту горных пород. Всё — поэтому пещеры были местным аттракционом, но никак не Меккой туризма.

Мы шли по тропинке, которую когда-то использовали спасатели. Я двигалась первой, я настояла на этом, а рядом со мной все время оставался Руслан.

И вот теперь он начал меняться! Нет, к нему пока не вернулся разум, это было не одно из тех чудесных пробуждений, на которые я так надеялась. Но его лицо больше не было бездушной маской. Он хмурился, то и дело оглядывался по сторонам, осторожно касаясь пальцами стен пещеры.

Это заметила не только я.

— Ты смотри, реагирует! — восхитился Максим.

— Получается, мы там, где и должны быть, — добавил Тарасов. Перемены в Руслане заставили его ненадолго забыть о собственном страхе. — Он чувствует врата в тот мир, мы близко!

Приятно, что они воодушевились. Но они забывают об одной маленькой детали: это не музей, а врата в тот мир — это не экспонат, к которому мы можем подойти, посмотреть и остаться в живых. Из открытых дверей могло вылезти что угодно!