Максим Кич - Большой дом [СИ]

Обратно к трактору шли молча. И только по дороге домой Матроскин мрачно спросил у тр-тр Митры:

— Так куда, говоришь, ты людей возил?

Дяде Фёдору очень хотелось не угадать ответ трактора. Но, всё-таки, он угадал.

Дверь квартиры профессора Сёмина выглядела серьёзно, словно у сейфа: железная и с большой увесистой ручкой. Петли были ей под стать: тяжёлые и толстые.

И на звонок никто не отзывался.

— Ну что, — вздохнула мама и достала из сумочки отмычки, — будем открывать двери своими силами.

— Я могу чем-то помочь? — спросил папа.

— А ты свечку подержишь, — сказала мама и достала тоненькую свечу, обмотанную суровой нитью, — если коптить начнёт или гореть как-то странно — сразу говори!

Долго мама с замками возилась, но, наконец, дверь поддалась.

Папа уже войти собирался, но мама его остановила. Сначала она коврик проверила и даже, на всякий случай, выбросила его куда подальше. Потом забрала у папы свечку и начала вдоль дверного косяка водить.

— Не мог профессор демонологии так просто свою квартиру оставить.

Наконец она осторожно подцепила ножницы, которые внутри квартиры над дверью висели, раскрытые лезвиями вниз.

— Жаль, — сказала мама, — что у тебя студенты на пересдаче кончились. Было бы неплохо кого-нибудь вперёд пустить.

Папа с мамой согласился. Потому что вместо студентов первому идти пришлось ему самому.

Квартира профессора Сёмина была огромной, с высокими потолками. И обставлена она была странно. В прихожей под потолком висело огромное чучело крокодила, в живот которого была вделана лампа дневного света. В углу стоял женский манекен и лежали перемотанные бечёвкой оленьи рога. А по всем стенам тянулись построения, такие сложные, что даже папа не мог сразу разобрать, для чего они были предназначены.

— Вот это я понимаю, человек брал работу на дом! — воскликнул он.

Мама достала свой цанговый карандаш и зажгла на нём искру. Но в этот раз никаких светящихся ниточек вокруг не было.

— Интересно, — замечает мама, — ножницы — это от обычных жуликов. Человека, знакомого с Ремеслом, они бы не остановили. Не нравится мне эта квартира. И профессор Сёмин мне тоже не нравится.

Папа хотел было сказать, что маме вообще мало что нравится, но промолчал. Потому что маму он знал давно. И ещё потому что у него тоже эта квартира никакого доверия не вызывала.

— Обои у него совсем неправильные, — наконец говорит он, — они встык поклеены, а построения на них разомкнутые. Если бы он их специально рисовал, он бы так делать не стал. Построение без контура работать не будет.

— Может ему их поклеили неправильно? — предположила мама.

— Не похоже. Это всё равно что искусствоведу картины повесить вверх ногами.

Мама кивнула. Но делать было нечего, они пошли вглубь квартиры.

Сначала они осмотрели библиотеку. В ней шкафы стояли до самого потолка и книги там были такие, что у мамы с папой разыгрался приступ профессиональной клептомании. Но, на всякий случай, они друг друга удержали от того, чтобы пару-тройку редких томов с собой унести. Даже у папы дома экслибрисы с сюрпризами были — чего уж ожидать от профессора демонологии!

Наконец, они нашли рабочий кабинет профессора Сёмина.

Это был не кабинет даже, а целая лаборатория. В дальнем конце располагался широкий стол с множеством книг и тетрадей. Вдоль стен выстроились столы с самыми разнообразными приборами и алхимической утварью. У дверей стояла японская ширма, на которой была девица нарисована. Папа сначала на неё засмотрелся, а потом словил мамин взгляд и после этого в сторону ширмы старался не поворачиваться.

Посередине кабинета в пол был вделан наборный алтарь, такой большой и сложный, что и не в каждом институте увидишь.

Папа почесал затылок.

— Гиростабилизированная платформа, — сказал он, — похоже, наш профессор ещё и этажом ниже себе квартиру заполучил.

Мама в это время изучала бумаги, которые у него на столе лежали.

— Не удивительно. Он изо всех министерств не работал только с министерством иностранных дел. И то наверняка нельзя сказать.

— Почему же тогда его квартиру по винтику не разобрали, когда он умер?

— Хороший вопрос, — кивнула мама, перекладывая профессорские тетради, — кстати, что такое «феррооккультная жидкость» и почему она могла понадобиться министерству сельского хозяйства?

— Так вот она, — папа поднял со стола склянку с чёрной жижей.

На её поверхности то и дело вспучивались крохотные конусы.

— А зачем она в сельском хозяйстве нужна — понятия не имею. От неё вообще толку мало.

— А хоть какая-то польза от неё есть?

— Только вред, — пожал плечами папа, — Забивает стоки. У нас один товарищ продвигал метод очистки высокочастотными токами. Но срочники с ветошью дешевле получились, так что его похвалили и работу на полку поставили.

— Хм… — задумалась мама, — тут ещё какие-то электрические схемы есть, но я их совсем не понимаю. Может, посмотришь?

— Я в них тоже понимаю слабо, — признался папа, — а вот наш профессор, похоже, что-то такое придумал.

И он показал на пол, на алтарь.

Это был трёхметровый диск, на котором располагались подвижные пластины с элементами построения, так что можно было легко и быстро набрать любую комбинацию. Где-то под полом находились механизмы, которые могли повернуть его в нужную сторону.

Но самое главное: борозды на нём были немного заляпаны чёрными пятнами. И пятна эти будто бы пузырились, только вместо пузырей на них топорщились крохотные чёрные иглы.

— Может быть он после последнего ритуала не очистил алтарь? — предположила мама.

— По всему видать, что профессор был человеком аккуратным. Если бы он пережил ритуал, то почему не убрал за собой? А если нет — то где тогда его тело? Впрочем, это всё не важно. Сейчас нам сам профессор ответит.

И папа начал переставлять пластины на алтаре для сеанса некромантии.

— Погоди, — говорит мама, — нам же надо какая-то личная вещь, чтобы профессора призвать.

— Я приводной контур инвертированным сделал, — отвечает папа, — тут вся квартира вокруг — его личная вещь.

А сам продолжает пластины двигать. Мама тем временем дальше в бумагах разбиралась.

— Ага! — говорит она, — тут лежит командировочное удостоверение. Профессор наш на полгода отправился в колхоз… Буквы расплываются, похоже из-за обращения Макондо. Но дата видна нормально. Его ещё месяц никто не хватился бы. Может быть Сёмин ещё по эту сторону находится?

— Сейчас узнаем, — сказал папа.

И только он последнюю пластину передвинул, как диск пришёл в движение. И папу от алтаря отбросило, будто бы электрическим током ударило.