Максим Кич - Большой дом [СИ]

У одних родителей мальчик был. Звали его дядя Фёдор. Вообще-то, папа назвал его Данталион Набериус Фурфур, а документы от мамы спрятал. Когда мама узнала, то очень обиделась, потому что через это имя очень уж неприятная история произошла. После неё она на полгода уехала в Африку, изучать ритуалы шаманов племени Водаабе.

А потом ничего, вернулась и даже папе в подарок привезла маленькую игрушечную голову африканского негра, а дяде Фёдору — костяное копьё и деревянную маску, только с копьём ему играть нельзя было, а внутри маски голос бубнил что-то непонятное по-африкански, так что скоро мальчику подарок надоел.

Дядя Фёдор был мальчик серьёзный и самостоятельный. В четыре года он читать научился, а к шести выучил латинский язык, потому что в папиной библиотеке все самые интересные сказки были на латыни. Особенно хорошо дяде Фёдору давались геометрические построения из папиных книжек. Правда, мама и папа этому не верили, а думали, что серой пахнет, потому что дядя Фёдор со спичками играл.

И всё было хорошо, но после возвращения из Африки мама животных не любила, особенно всяких кошек. Про африканских кошек она всегда вспоминала, когда купальники выбирала, обязательно с закрытой спиной.

А однажды было так. Идёт себе дядя Фёдор по лестнице и бутерброд ест. Видит — на окне кот сидит. Большой-пребольшой, чёрный-пречёрный. Кот говорит дяде Фёдору:

— Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь. Ты же построение для призыва Адрамелеха заготовил, а перед ритуалом месяц поститься надо.

Дядя Фёдор ещё разок от бутерброда откусил и коту протянул.

— Ты сам колбасу-то попробуй. Её в вегетарианской столовой можно подавать. А откуда ты про ритуал знаешь?

Кот колбасу прожевал и ответил:

— Так я на чердаке живу. И как ты свои пентакли на крыше перекладываешь мне хорошо видно. Дрянь, кстати, колбаса. И пентакли ты сориентировал неверно. Ты их на Пёсью звезду направил, а надо на Царскую.

— Я их вообще на Останкинскую телебашню наводил. И кусочек штукатурки от стены башни у адамовой головы положил.

— Это за что ты их так не любишь?

— Там какой-то профессор выступал. Очень маму мою ругал, а мне за маму обидно. Хочу, чтобы и им за что-нибудь обидно было.

— Похвально, — кивнул кот, — но только ты, дядя Фёдор про заземление башни не подумал. Или ты решил, что её поверх капища просто так поставили?

— Так что, не сработает ритуал?

— Сработает. Но отдача в другую сторону пойдёт. Знаешь закон невозрастания деструдо по симпатическому контуру?

— Знаю, но я его не понял, там сплошные крючки математические.

Кот только и смог, что лапой себя по лбу хлопнуть.

— Беда. Но ничего. Телевизор у вас в доме есть?

— Есть. Цветной.

— Не будет. И у соседей не будет. И во всём доме тоже не будет. И скорее всего, во всём квартале до самой электрической подстанции.

— А ты откуда всё это знаешь?

— Я уже думал, ты спросишь, как я говорить научился… Я у профессора одного жил, он как твой папа, древние языки изучал. Я у него был за фамильяра.

— А что же ты от него сбежал?

— Про призыв Ирвена что-нибудь читал? И я читал. А он думал, что я не читал, и что меня можно так просто в круг заманить.

— И что случилось?

— Сам в круг упал. Порвал его Ирвен, буквально, как Тузик грелку. Меня тоже хотел порвать, но профессор защитные построения хорошо делал.

— Слушай, кот, а пошли ко мне жить! Я тебя кормить буду, а ты меня будешь учить.

Кот засомневался:

— Мама твоя меня выгонит.

— Ничего, не выгонит. Может, папа заступится.

— Твой папа лимит маминого терпения исчерпал, когда первенцу придал сразу три демона-хранителя.

— Кому придал?

— Первенцу. Тебе, то бишь. Или ты думаешь, что ты от природы у нас такой талантливый?

— Пойдём, — взмолился дядя Фёдор, — ну что они тебе сделают?

— Мне в алфавитном порядке перечислить, что они со мной могут сделать? — буркнул кот, — веди давай. Только не забудь пригласить меня в свой дом.

И пошли они к дяде Фёдору. Кот поел, и дядя Фёдор его спрятал: он хоть и один был у родителей, а кровать у него была двухэтажная. Вот он кота на второй этаж, к разным коробкам и мешкам и положил. Кот там до самого вечера спал как барин.

А вечером папа с мамой пришли. Мама как вошла, сразу и сказала:

— Кто-то охранный коврик заклинал. Не иначе как дядя Фёдор кота притащил. И пепла в прихожей нет… Сам догадался вслух пригласить или кто надоумил?

А папа сказал:

— Ну растёт ребёнок, умнеет, книжки читает. Да и, подумаешь, кот. Один кот нам не помешает.

Мама говорит:

— Тебе не помешает, а мне помешает.

— Чем он тебе помешает?

— Тем, — отвечает мама и спину свою чешет. — Ну ты вот сам подумай, какая от этого кота польза?

Папа говорит:

— Почему обязательно польза? Вот какая польза от этой картины на стене?

— От этой картины на стене, — говорит мама, — очень большая польза. Или ты не помнишь, как к нам воры залезли за твоими табличками?

И родители как-то разом посмотрели на картину. А на картине двое дядек убегали по лабиринту от огромного чудища с крыльями и лапами. Чудище было очень старое, а одежда у дядек — очень новая. Раньше их там не было, а потом их зачем-то дорисовали. Дядя Фёдор думал, что это как звёздочки на военных самолётах.

— Ну и что? — не соглашается папа. — И от кота будет польза. Мы из него фамильяра сделаем. Откормим покрепче, будет дядю Фёдора защищать.

Мама опять спину почесала.

— Лучше мы дядю Фёдора откормим покрепче, чтобы он сам защищался. Ну вот что. Если тебе этот кот так нравится, выбирай: или он, или я.

Папа сначала на маму посмотрел, потом на кота. Потом опять на маму и опять на кота.

— Я, — говорит, — тебя выбираю. Потому что я тебя давно знаю. Мстительная ты и злопамятная. А кошачью обиду я как-нибудь переживу.

— А ты, дядя Фёдор, кого выбираешь? — спрашивает мама.

— А никого, — отвечает мальчик. — Только если вы кота прогоните, я тоже от вас уйду.

— Это ты как хочешь, — говорит мама, — только чтобы кота завтра не было! И ерунду свою разбери на крыше, а то Прасковья Васильевна из восемнадцатой квартиры жалуется, что ей голуби вторую неделю про какие-то мины и шекели рассказывают.

Она, конечно, не верила, что дядя Фёдор из дома уйдёт. И папа не верил. Они думали, что он просто так говорит. А он серьёзно говорил.