Максим Кич - Большой дом [СИ]

Он с вечера сложил в рюкзак всё, что надо. И ножик перочинный, и куртку тёплую, и толстую тетрадь, в которую он из папиных книг построения перерисовывал, и фонарик. Взял все деньги, которые на алтарный камень копил. И приготовил сумку для кота. Кот как раз в этой сумке помещался, только усы наружу торчали. И лёг спать.

Утром папа с мамой на работу ушли. Дядя Фёдор проснулся, сварил себе каши, позавтракал с котом и стал письмо писать.

« Дорогие мои родители! Папа и мама!

Я вас очень люблю. И зверей я очень люблю. И этого кота тоже. А вы мне не разрешаете его заводить. Велите из дома прогнать. А это неправильно. Я уезжаю в деревню и буду там жить. Вы за меня не беспокойтесь. Я не пропаду. Я всё умею делать и буду вам писать. А на крыше вы сами построение разберите. Я не хочу, чтобы у вас телевизор сломался. А Прасковья Васильевна пусть сувенир, который ей сын из Палестины привёз, или выбросит, или вам отдаст.

До свиданья. Ваш сын — дядя Фёдор ».

Он положил это письмо в свой собственный почтовый ящик, взял рюкзак и кота в сумке, поправил охранный коврик и пошёл на автобусную остановку.

Дядя Фёдор сел в автобус и поехал. Ехать было хорошо. Автобусы в это время за город совсем пустые идут. А в этом, кроме них двоих, вообще ни единой души не было. И никто им не мешал разговаривать.

Дядя Фёдор спрашивает:

— Как тебя зовут?

Кот говорит:

— И не знаю, как. И Барсиком меня звали, и Пушком, и Оболтусом. И даже Кис Кисычем я был.

Но дядя Фёдор был мальчик умный, и вопрос он свой повторил:

— Я, кот, тебя серьёзно спрашиваю. Назови мне своё имя. Или я тебя прямо в этой сумке с моста выкину.

Кот фыркнул обиженно:

— Меня зовут Меланхтон, сын Мелхесиаха, сына Молоха. А с моста меня бросать не надо, я воды боюсь. Только, дорогой мой человек, если ты меня так будешь звать прилюдно, то наши с тобой отношения очень плохо кончатся.

— И как же мне тебя звать?

— Зови меня Матроскин, — предложил кот. — Хорошая фамилия такая. И морская. И серьёзная.

Дядя Фёдор на всякий случай молнию в сумке немного расстегнул и кота внимательно осмотрел.

— Что-то ты не подходишь под фамилию. Вот был бы ты полосатый — другое дело. Да и воды ты боишься. Какой из тебя матрос?

— Ты бушлат морской пехоты видел когда-нибудь? То-то же. А что воды боюсь, так это даже плюс. Вода матросу — верная смерть. Если он в воду попал, значит беда случилась, потонуло его судно.

На это дяде Фёдору возразить было нечего.

Тут автобус остановился. Они в деревню приехали.

Деревня красивая. Кругом лес, поля и речка недалеко. И совсем пусто и тихо в деревне — ни людей не видать, ни птиц не слыхать, даже комаров нет.

Пошли мальчик с котом по деревне, пока не увидели одного старичка. Старичок сидел на завалинке, босой на одну ногу, с ружьём в руках и что-то внутри ствола задумчиво высматривал.

— Чинит, небось, — сказал дядя Фёдор Матроскину.

Кот промолчал. А мальчик к старику подошёл и спрашивает:

— Нет ли у вас тут домика лишнего пустого? Чтобы там жить можно было.

Поднял старик глаза — и дядя Фёдор удивился. Никогда он не видел, чтобы у человека не только волосы седыми были, но и зрачки.

— Пустого тут сколько хочешь. Вся деревня за реку ушла, в Большой Дом. А свои дома оставили. И огороды. И даже кур кое-где. Выбирай себе любой. А жить — ну это уж как получится.

Дядя Фёдор поблагодарил старика и только отошёл за угол, как за его спиной грохнул выстрел.

— Починил! — радостно сказал мальчик.

А кот снова промолчал и только по сторонам начал оглядываться как-то осторожно. Особенно осторожно он за реку смотрел — там всё туман клубился и проступали очертания огромного здания. И как он ни силился — ничего больше рассмотреть он сквозь туман не смог.

Пошли они дом себе выбирать. А тут на дороге пёс стоит. Вид у пса такой, как если бы мама его была немецко-фашистской овчаркой, а папа — бульдозером. Цветом, что кусок бетона, только уши ржавые. Ростом — с дядю Фёдора. Глаза кровью налиты. С клыков слюна свисает, словно бусы с жемчугом. Сам грязный, будто нефтью заляпанный.

— Вот и приплыли, — прошептал кот, — ты только не шевелись.

А пёс, шаг за шагом, всё ближе и ближе.

— Медленно, доставай из рюкзака свой свитер, наматывай на левую руку, нож в правую бери. Когда он прыгнет, свитер пихай в глотку и бей ножом в горло, под челюсть.

Пёс ещё пару шагов сделал. Остановился.

— Дурак ты, кот, — говорит, — Я бы мальцу руку оторвал — что со свитером, что без. А ковырялкой его только сердечки на скамейках выцарапывать.

Дядя Фёдор аж покраснел. И нож со свитером в рюкзак кое-как запихал.

— Другое дело. — продолжает пёс, — Я вообще, чего. Я вообще с вами хочу.

— Зачем это? — прищурился Матроскин, — сожрать нас решил исподтишка?

Пёс только головой помотал.

— Дык я ж вас и так сожрать могу. Хоть исподтишка, хоть без. Только мне это без нужды — вон, лес, там и зайцев полно и другой живности.

— А в чём тогда интерес? — не унимается кот.

Пёс подошёл совсем в упор, посмотрел сверху вниз и жалостливо так ответил:

— Страшно мне тут одному.

Дядя Фёдор ему говорит:

— Мы сюда жить приехали. Давай ты с нами жить будешь.

Матроскин возражает:

— Вот только его нам не хватало для полного счастья. Серьёзно, дядя Фёдор, у меня с семейством псовых отношения не складываются.

— Как у мамы с котами? — спросил мальчик.

— Умеешь ты вопрос перевернуть с ног на уши, — фыркнул Матроскин.

— Возьмите меня с собой, пожалуйста, — взмолился пёс, — Я вас охранять буду. Хоть какие-то живые души.

— Хорошо, — сказал дядя Фёдор, — расскажи только, ты где разговаривать научился?

— Я дачу охранял одного профессора, — отвечает пёс, — У него и выучился. А потом он в город уехал как-то ночью, да так и не вернулся.

— Это, наверное, мой профессор! — кричит кот. — Сёмин Иван Трофимович! Бодрый такой старичок с сабельным шрамом через лицо.

— Он самый, — кивнул пёс, — он ещё всё какие-то кривульки рисовал.

— Рисовал, — согласился Матроскин, — и дорисовался.

— Так что, он сюда не вернётся больше?

Тут кот подумал, что лишнего он наговорил. Сглотнул и ответил как можно неопределённее.

— Это вряд ли.

Пёс аж выдохнул. Даже как-то меньше ростом стал казаться.

— И то хорошо. А меня Шарик зовут. Профессор правда по-другому звал, но я-то имя такое сам и не выговорю.

— А меня дядя Фёдор зовут. А кота — Матроскин, это фамилия такая.

— Очень приятно, — говорит Шарик и кланяется. Сразу видно, что он воспитанный, хоть и чуточку жуткий.

Дядя Фёдор сказал:

— Сейчас будем дом выбирать. Пусть каждый по деревне пройдёт и посмотрит. А потом мы решим, чей дом лучше.