Т. Клайн - Церемонии

Он заметил, что жена, глядя на него, скорчила физиономию, и спросил:

— Что смешного?

— Ты. — Дебора подтолкнула его бедром. — Ведешь себя так, будто сам занимался этим с детства. Забыл, с кем разговариваешь? Я видела, где ты вырос. Ты же дальше школьной игровой площадки в поля и не заходил. И я помню, как ты выглядел в колледже, всего несколько лет назад. Ни мозоли на руках! Вообще-то, именно это мне в тебе и понравилось. У тебя были такие мягкие руки!

Сарр невольно рассмеялся. Эта женщина знает, как поставить его на место. Она так ему подходит.

— Видит Господь, — сказал он, — любые руки показались бы мягкими по сравнению с лапами тех пентюхов, с которыми ты водилась. Я, наверное, был первым мужчиной в твоей жизни, у которого не было земли на физиономии и навоза на сапогах!

Дебора игриво кинула в него комком земли.

— Ну, теперь и у вас на лице грязь, мистер!

Сарр протянул к жене руку и уже готов был повалить ее на землю и подмять под себя, — чего, как он знал, она и добивалась, — но в эту секунду на солнце набежало облачко, и поле закрыла тень. Улыбка моментально пропала у Порота с лица, и он опустил руку.

— Для этого еще будет время. А пока надо работать. — И он снова склонился над землей.

Ощущая его настроение, Дебора отступила. Она привыкла к этим переменам.

— Да и на работу осталось не так много времени, — заметила она, вытирая рукавом потный лоб. — Раз сегодня приезжает эта девушка, мне скоро надо будет идти на кухню и готовить обед.

Сарр молча кивнул и продолжил возиться в земле. Когда Дебора упомянула гостью, Порота снова посетила тревожная мысль, которая уже какое-то время не давала ему покоя. Теперь он чувствовал себя дураком из-за того, как вел себя только что. У него на уме было кое-что поважнее.

Как жаль, что не придется переспать с Джереми.

Кэрол очень бы этого хотелось. И при иных обстоятельствах она бы даже решилась. Господь ее, конечно же, поймет (хотя фермер и его жена могут возмутиться). В конце концов, она никогда не притворялась святошей, и раз уж Рошель позволяет себе спать со всеми своими мужчинами, Кэрол можно провести время с одним. По правде сказать, давно бы уже надо покончить с этим «благословенным девством», которое постепенно становилось обузой. То, что прежде казалось чем-то стоящим, ставящим ее выше остального мира, теперь было всего лишь напоминанием о монастыре и отделяло ее от друзей, от ее собственных сестер и более всего — от Рошель. Кэрол до смерти надоело быть белой вороной.

Но время для изменений еще не пришло. Странно проберечь себя двадцать два года и отдаться первому более-менее приличному мужику, который попался на дороге. И точно не этим вечером, на втором свидании, буквально в курятнике, да еще и в окружении строгих, религиозных, осуждающих незнакомцев. Кэрол надеялась, что Джереми не ожидает чего-то большего, и полагала, что он сообразил найти ей местечко в фермерском доме.

Не то чтобы с Джереми что-то не так. Лучше уж он, чем кто-то другой. Впрочем, если говорить честно, он не стал бы ее первым выбором, и интерес к нему отчасти происходил из того печального факта, что других ухажеров у Кэрол не было, по крайней мере, в данный момент. Впрочем, девушкой двигали не только практические соображения. Джереми ей по-настоящему нравился. Он знал, как заставить ее улыбнуться.

Всю прошлую неделю Кэрол часто о нем думала. Время от времени, возвращаясь домой по Восьмому проспекту, девушка останавливалась и выжидательно смотрела на запад, как будто пыталась разглядеть отблеск далекого чуда в… Джерси, кто бы мог подумать! Она изобретала целые беседы с Джереми, которые, какими бы ни были игривыми или искренними, неизменно заканчивались обоюдными признаниями в любви. Кэрол в который раз подумала, что, должно быть, сходит с ума. Неужели ее жизнь настолько пуста, что она готова влюбиться в первого в меру сообразительного мужчину, который проявил к ней интерес? И чтобы соблазнить ее, понадобилось всего ничего: бокал вина, ужин в дешевом итальянском ресторанчике и прогулка до дома в темноте. В ее жизни должно быть что-то еще.

Дорожный знак впереди объявлял:

ФЛЕМИНГТОН. ДЕРЖИТЕСЬ ПРАВОЙ СТОРОНЫ.

Перестроившись в более медленную полосу, Кэрол подумала о своей удачливости. У нее есть семья, пусть и рассыпанная теперь по всей стране, Рошель и дружелюбные сестры из монастыря святой Агнессы. Один-два раза в неделю она ходит на балет, а этим летом, возможно, сможет еще побывать в паре модных ресторанов с Рози. И бесконечные ряды библиотечных полок, тридцать часов в неделю…

Любой девушке этого было бы достаточно. Более, чем достаточно.

Но презрительный голосок в голове прошептал: «Кого ты пытаешься обмануть?»

Ну и ладно. Кэрол повернула руль и прижала ногой педаль газа. «Шеви» свернул на съезд и устремился в сторону Гилеада.

Фрайерс опустил книгу и посмотрел на часы. Почти четверть третьего. Он обернулся направо и прищурился на солнце. Сарр и Дебора все еще работали. Согнувшись практически пополам, они медленно двигались по полю с мешками семян и напевали на ходу. Фрайерс вообразил, что это два громадных жука откладывают бесконечные вереницы яиц. Позади них поблескивал ряд самодельных пугал, которые сделал Сарр: всего лишь тарелочки из фольги, которые беспомощными летучими змеями свисали на бечевках с кольев; от легчайшего ветерка они крутились, раскачивались и ударялись о дерево со звуком далекого храмового гонга.

Все это казалось таким необычным и живописным. Фрайерсу почудилось, что он оказался в какой-то далекой стране. Легко было забыть, что два существа на поле — это люди, такие же, как он, и что вместе с ними он сидел за обедом.

Поскорее бы приехала Кэрол. День проходил так быстро, и, хотя солнце все еще стояло высоко, Фрайерс уже ощущал вечернюю прохладу. День пропал. Ему на щеку уверенно села муха, Джереми попытался прихлопнуть ее и сбил на сторону очки. Он торопливо поправил их и понадеялся, что Пороты ничего не заметили. Где, черт побери, Кэрол? Через какое-то время он начнет злиться или беспокоиться, а может, и то, и другое сразу. Фрайерс с отчаянием погрузился в роман, пытаясь снова забыться и приблизить ее приезд.

Отсчитывая семена, Сарр думал о девушке, и на душе у него было тревожно. Правильно ли он поступил, позволив Фрайерсу пригласить ее на выходные? Возможно, мать была права.

Прошлым вечером он навестил ее, чтобы занести свежих яиц и мешок раннего гороха с огорода Деборы, а заодно спросить совета о том, как лучше поступить с членами кооператива, с которыми ему скоро нужно будет расплатиться. Три тысячи семьсот долларов ипотеки и еще сто — за ремонт. К августу наберется почти пять тысяч долларов. Но у него были кое-какие надежды, в том числе на оставшийся после отца небольшой семейный фонд, из которого можно было занять в случае нужды.