Т. Клайн - Церемонии

— Ну надо же… — Фрайерс остановился в дверях; он надеялся, что выражение его лица не слишком красноречиво. — Не хватает только колыбели.

Дебора пристально за ним следила. Фрайерс не мог разобрать, смотрит ли она с ехидством или с жалостью.

— Ну вот и отлично, — сказала она, — позовите, если вам что-то понадобится. Мне пора возвращаться на кухню, у меня еда в духовке. — Она кивнула на бутылку. — И еще раз спасибо за вино.

— Кэрол, — сказал Фрайерс, когда Дебора ушла, — ты серьезно собираешься ночевать здесь?

Девушка посмотрела на него с изумлением.

— Где же еще мне ночевать?

Фрайерс вздохнул. Дело с самого начала не заладилось. Снаружи земля как ни в чем ни бывало вращалась под солнцем, но здесь ее крохотная частичка уходила у Джереми из-под ног.

— По правде сказать, я думал, что ты заночуешь у меня.

— У меня такого и в мыслях не было, — сказала она. — И мне кажется, Поротам не понравится, если незамужняя женщина останется у тебя на ночь.

— Их это вообще не касается.

— Разумеется, касается, Джереми. Мы у них в гостях.

— Я не гость. Я им плачу.

— Да, но я-то гость, — твердо заявила девушка, — и мне не хочется их обидеть. И вообще, тебе это может показаться странным, но я обычно так себя не веду.

Фрайерс осознал, что заслужил подобное отношение. Нет ничего глупее, чем пытаться спором заманить девушку в постель, а он именно этим и занимался.

— Разумеется, — сказал он. — Я понимаю.

Может, еще удастся ее переубедить.

— Но я должна извиниться, — добавила Кэрол, — за то, что грубо вела себя во дворе. Не хотела так на тебе срываться. Наверное, просто перенервничала из-за машины Рози.

Фрайерс пожал плечами.

— Да ничего страшного, я не обиделся, правда. Жаль, что у тебя получилась такая неприятная поездка.

Он окинул комнату мрачным взглядом. Низкий потолок, широкие доски пола под тонким ковриком, неглубокий, почерневший от дыма очаг. Как тут вообще можно жить? Здесь так тесно! И куда ни посмотри, к голубым бумажным обоям приколоты картинки: ухмыляющиеся физиономии глядят со стен картонного замка; священник в белом одеянии помавает руками над алтарным огнем; корова сонно танцует вокруг ошарашенной луны. Фрайерс обвел комнату рукой.

— Добро пожаловать в страну снов.

— Здесь так уютно.

Фрайерс фыркнул.

— Вот только немного душно.

Он нахмурился и прошел в другой конец комнаты, к небольшому чердачному окошку, которое глядело на двор. Между рамами на привязанной к крючку нитке медленно вращался пустотелый шар из прозрачного рубиново-красного стекла. Большой, как перезрелое яблоко, талисман должен был отгонять нечисть. Внутри лежала веточка дудника, который так любит Святой Дух. Из-за пронизывающих его солнечных лучей казалось, что на противоположной стене над кроватью висит диск, размером и цветом похожий на розу.

Фрайерс услышал негромкое жужжание застежки-молнии. Задержав дыхание, он обернулся, почти надеясь увидеть, как Кэрол легко выбирается из джинсов, но она деловито рылась в своей сумке. На постели уже лежали расческа и свежие брюки. Внутри сумки Фрайерс заметил толстую желтую книгу с рисунком на обложке, но не узнал ее. Кэрол протянула было к ней руку, потом передумала и спрятала среди вещей. «Боже мой, — подумал Фрайерс, — даже привезла с собой какой-то молитвенник». Со вздохом он снова повернулся к окну, открыл щеколду, толкнул обе рамы и впустил ветерок снаружи. Листья яблони за окном зашелестели, стеклянный шар лениво крутанулся на нитке. На въезде за садом дремал пыльный белый «шеви». Дальше виднелся флигель, в котором поселился Фрайерс, за ним — коптильня и старая темная ветла возле амбара. Солнце ослепительно сияло на крыше из дранки. У Кэрол ночью будет отличный вид из окна, куда лучше, чем у него с лужайки.

Тем более что Фрайерсу придется остаться внизу в одиночестве.

Оптимист в нем заметил, что Кэрол все еще может передумать. Он был практически в этом уверен. Ее поведение во дворе не только не обескуражило Джереми, но вызвало странное желание оберегать ее: эта предположительно находчивая выросшая за городом девушка, судя по всему, умудрилась два или три раза заблудиться по дороге и явно только с большим трудом преодолела последний отрезок пути. Кем бы она себя ни воображала, первопроходцем ей определенно не быть. Фрайерс осознал, что за одну короткую неделю стал чувствовать себя на ферме как дома.

— Пойдем, — сказал он, — покажу тебе, где живу.

Они прошли по коридору и спустились вниз по лестнице. Их шаги гулко отдавались по доскам коридора и ступенек.

В опустевшей комнатке шар из красного стекла вращался в солнечных лучах как крошечная планета. На противоположной стене светился розовый диск с переплетающимися лентами алого пламени в центре.

Час за часом, по мере того, как солнце опускается к земле, розовый отсвет станет подниматься все выше. Наконец, дрожа в последних лучах заката, он коснется нижнего угла библейской гравюры, затем плохо прорисованной листвы, камня, моховой кочки, края белого одеяния — и наконец потусторонним прожектором замрет прямо в центре картинки, на ярком пятне в форме звезды. На алтарном огне.

И звезда, и роза на секунду неизбежно сольются воедино.

Потом солнце опустится еще ниже, и прожектор двинется дальше. Но на секунду в его свете заблестит, засияет и оживет огонь. С новым, неутолимым голодом пламя бросится выше, начнет двигаться, раздаваться, поглощая картинку, планету и все сущее.

Над верхушками деревьев плыли ленивые облака; их полупрозрачные тени скользили в траве. Фрайерс сгорбившись сидел рядом с Кэрол у ручья, в тени одной из ив, что росли вдоль берега.

Его беспокоило то, что они оба примолкли и теперь шевелились, лишь чтобы отмахнуться от случайной мухи или бросить камешек или палочку в воду, такую прозрачную, что невозможно было определить ее глубину. Вдоль противоположного берега, где начинался лес, беспокойно колебались на полуденной жаре сосны, но протекающая возле них вода оставалась такой холодной, что почти морозила пальцы.

Кэрол наклонилась, пытаясь рассмотреть свое отражение, но ручей бежал слишком быстро. Солнечные лучи играли на поверхности воды, выхватывали среди потока сухие листья и мусор. В тени можно было разглядеть, как что-то гладкое, бледное и похожее на змей, извивается вокруг корней на дне.

Девушку, кажется, занимали собственные мысли. Фрайерс следил за ней краем глаза с томлением, которого не замечал за собой со времен до свадьбы. Он жалел, что Кэрол остается всего на одну ночь. Только теперь он осознал, насколько ему одиноко. По правде сказать, это было неожиданно: сидя вот так, рядом с ним в старой клетчатой рубашке и облегающих джинсах, девушка выглядела так правильно . На ярком солнце ее кожа казалась еще бледнее, волосы на фоне травы — еще рыжее.