Катажина Береника Мищук - Я, дьяволица [litres]

Дитя, ей-богу…

Наш объект в квартире многоэтажки на другой стороне улицы только что зажег свет на кухне. Я внимательно следила за каждым его движением. Как и все люди с Искрой, он должен был находиться под постоянным наблюдением. От нас зависела его жизнь.

Я видела его фигуру. Он открыл холодильник и некоторое время стоял неподвижно, оглядывая пустоту. В конце концов он, видимо, пришел к определенным выводам, потому что вытащил из кармана телефон и набрал какой-то номер.

Он заказывал пиццу.

Погасил свет и пошел в свою комнату. Старая люстра съемной квартиры отбрасывала теплый свет на голубые стены. Объект сел на кровать и, вздыхая, потянулся за толстым томом. Лег и положил книгу себе на живот.

Он учился. Вот это новость!

Я потянулась за биноклем. Страницы прижатой рукой книги не переворачивались, а грудь вздымалась при глубоком, спокойном вдохе и выдохе. Глаза Петруши были закрыты. Он спал…

А это совсем не новость…

Внезапно стена за моей спиной засверкала. Наше временное убежище было типичной квартирой в коммунистическом панельном муравейнике. Потолок был довольно низким, поэтому высокие врата тут не поместились бы. Однако ключ Бельфегора подходил к маленькой белой двери с занавеской, прикрывающей стекло, так что проблем не было.

Азазель вошел в квартиру, неся на руках несколько длинных чехлов, усыпанных драгоценными камнями, и какие-то листочки.

– Я заскочил в Ад, – объявил он нам, бросая на диван свою ношу.

– Ты с ума сошел? – привычно спросил Белет.

– Нет… – весело ответил Азазель. – Я хотел проверить, как обстоят дела.

Я подошла к ним. Этот разговор повторялся изо дня в день, но до сих пор дьявол никогда с собой ничего не приносил.

– Что это? – спросила я.

– Это те сабли и мечи, которыми приспешники Сатаны хотят убивать людей с Искрой. Я стащил несколько. – Он оскалился. – Им придется делать новые.

Он достал ножны и вытащил из них длинную, слегка изогнутую саблю.

– Я не знал, какие вы захотите, поэтому взял разные, – объявил он и бросил мне одну.

Я неуклюже ее поймала. Оружие оказалось тяжелее, чем я думала. Оно выскользнуло у меня из рук и с громким звоном ударилось лезвием о пол. В полсантиметре от большого пальца моей ноги.

Белет поднял саблю, пока я любовалась выжженной продолговатой и довольно глубокой зазубриной на полу. Даже кроссовки бы меня не спасли.

– Осторожно, – рявкнул Белет на Азазеля и объяснил мне, вынимая из очередных ножен еще одну саблю: – Ты должна быть осторожна: раны, нанесенные таким оружием, плохо заживают. Даже если тебя просто поцарапают, не рассчитывай на быструю регенерацию.

– Значит, если хлестану этой саблей дьявола, то сделаю ему больно? – убедилась я.

Он кивнул, слегка морщась от слов, которые я подобрала.

– Могу ли я так его убить? – Я подняла саблю, теперь учитывая ее вес.

Белет колебался, прежде чем ответить:

– Убить дьявола ты можешь только с помощью своей Искры.

– Поняла.

Я отошла от них и замахнулась саблей. Издав громкий свист, она описала дугу в воздухе. Горящую дугу. Когда я замерла, пламя, льющееся по лезвию, исчезло, но в воздухе еще чувствовался запах раскаленного металла.

Легонько я коснулась пальцами лезвия. Оно было холодным.

Удивительно.

Белет с Азазелем оглядывали оружие, которое украл последний, а я снова взмахнула клинком.

– Ау! – крикнула я.

– Что случилось?! – Белет в одно мгновение оказался рядом со мной.

Я показала ему большой палец.

– Сломала ноготь, – пожаловалась я.

Белет состроил такую мину, будто хотел меня убить.

– Я думал, ты отрезала себе какую-то важную часть тела, – проворчал он. – Не поднимай ложную тревогу…

– Ложную тревогу? – возмутилась я и спросила с чувством собственного достоинства: – Ты знаешь, как болит сломанный ноготь?

К счастью, на моих глазах ноготь тут же стал прежним.

– Пусть каждый из вас выберет себе оружие, – сказал Азазель, взяв в руки такую же саблю, как у меня.

Моя мне очень понравилась. Она была слегка изогнута, а рукоять ее напоминала птичью голову. Я присмотрелась. Похоже на орла.

– Я знал, что тебе понравится, – сказал Азазель. – Это карабела. Польское оружие, хотя родом из Турции. Его носила ваша шляхта. К тому же сабля достаточно легкая. Ты должна с ней справиться.

Легкая? Это что, шутка…

– Я предпочитаю французскую офицерскую. – Он похвалился мне своей саблей.

Ее рукоять прикрывала пальцы. Я подумала о своих ногтях. Это было бы кстати… Но нет! Мне уже понравилась моя карабела с орлом и драгоценными камнями.

На мгновение я даже почувствовала себя патриоткой.

– А я возьму катану. – Белет сделал несколько умелых ударов и замахов.

– Катану? – заинтересовалась я.

В этот момент Азазель надел на меня пояс, к которому прицепил ножны с карабелой. Оружие было настолько тяжелым, что, несмотря на пояс, который был довольно плотно закреплен на моем бедре, джинсы стали небезопасно съезжать вниз.

– Да, это японский меч. – Белет показал мне свое оружие.

По сравнению с моей саблей оно выглядело достаточно… скудно. Ни драгоценных камней, ни позолоты…

– Оно такое обычное, – сказала я.

– Вовсе нет, – возмутился он. – Смотри, как красиво украшен эфес.

Он показал пальцем на что-то выпуклое на деревянной рукояти, перевязанной шелковой нитью. Я кивнула, мол, красиво, чтобы он отвязался.

Белет еще раз замахнулся катаной, приняв фехтовальную позицию. Я попыталась представить его самураем. К сожалению, воображение меня подвело. Перед глазами стоял только сексуальный Аладдин в шароварах, с загадочными шрамами на лопатках.

Я уже давно хотела спросить его об этих шрамах, но не было подходящего случая. Если не считать того дня, когда я кричала на него за попытку убить Петрека, я больше никогда не видела его без рубашки.

– К тому же смотрите. – Азазель протянул нам листовки.

«НЕТ диктатуре! Сатана хочет кинуть ВАС в тюрьму! Он отбирает у ВАС ВАШИ права!» Было еще несколько подобных заголовков и подробное описание беззакония, которое проявил Люцифер, наказывая нас за свои собственные ошибки. Вот что называется пропагандой.

Хм… внешний вид этих листовок что-то мне напоминал.

– Мы напечатали таких несколько десятков тысяч, – похвастался Азазель.

– Мы? – спросил Белет.

– Мне помогает одна любезная старушка. У нее есть своя тайная типография, – пояснил он. – Она вас знает. Так переживала, когда услышала, что нас осудили и мы сбежали. Она хочет нам помочь в этом благом деле.

Анна Ковальская вновь появилась на сцене. Я усмехнулась себе под нос. Наконец-то она занимается чем-то интересным. В конце концов, сколько времени можно кудахтать про безнравственность стрингов?