Катажина Береника Мищук - Я, дьяволица [litres]

Осторожно я приложила ладонь к краям гангрены. Область некроза была больше, чем моя рука. Белет вздрогнул от прикосновения.

– Я постараюсь тебе помочь, – сказала я. – Не двигайся.

Я усиленно подумала о его коже – бархатистой, оливковой, теплой на ощупь. О великолепных мышцах, которые видно при каждом его движении. Об артериях и венах, по которым бежит кровь, которые забирают продукты обмена веществ. Наконец, я подумала о нервных окончаниях, которые сообщают информацию о прикосновениях, тепле, холоде, боли, которые регулируют тонус кожи, работу мышц, спазм сосудов.

Было так много вещей, о которых я должна была помнить.

Я перестала что-либо видеть. У меня потемнело перед глазами. Я только чувствовала, как какая-то сила течет из моей груди по руке к ране Белета. Чувствовала, как оживают клетки, как они начинают делиться, заполняя нанесенные мечом повреждения.

Тем не менее рана не хотела исчезать полностью. Она закрылась, перестала кровоточить и болеть. Мышцы восстановились, струп, который мешал бы резким движениям, не образовался. Однако я не смогла вернуть ощущение прикосновения и температуры, при этом шрам все еще был опаленным и черным.

На моем лбу выступили капли пота. Я сосредоточилась еще сильнее.

– Вики? Вики? – словно издалека донесся до меня голос Белета.

Я убрала руку. Темнота перед глазами исчезла, я снова стала слышать. Слабость пропала.

Белет удивленно провел пальцами по шраму, который, несмотря на мои усилия, остался, уродуя кожу. Он пошевелил плечом, довольный тем, что больше не чувствует боли.

– Я не смогла полностью его убрать, – сказала я.

Белет обнял меня и поцеловал, прежде чем я успела возразить и отстраниться. Продолжая держать меня в своих объятиях, он сказал:

– Вики! Все прекрасно! Мне не больно, я могу двигаться. А то, что остался след… Не переживай, ничего страшного. – Он снова нежно коснулся своими губами моих. – Если бы не ты, то я бы страдал еще несколько месяцев.

– Ты же сказал, что заживет через пару недель…

– Я солгал, чтобы не беспокоить тебя. – Он подмигнул мне.

Я отстранилась от него. Белет еще раз провел ладонью по коже на ребрах и, обрадованный, надел рубашку.

– Не знаю, как тебя благодарить. Я сделаю для тебя все что угодно!

– Не надо, – со смехом возразила я. – Теперь нам лучше отправиться спасать людей с Искрой. У нас мало времени.

Мы вдвоем подошли к стене, доставая свои ключи. Я повернула свой шесть раз, представив парк около греческого парламента и один из темных переулков, где стоит несколько деревянных скамеек и есть низкая каменная стена, идеально подходящая для моей двери.

Я вытащила ключ и нажала на дверную ручку.

С другой стороны все было именно так, как я помнила. Может, только растения были немного выше и величественнее. Несмотря на вечер, было довольно светло. Я почувствовала теплый душный греческий воздух, пронизанный ароматом цветов.

– Вики, – остановил меня голос Белета.

Он тоже уже открыл свой проход. Я увидела какой-то темный тенистый заулок.

– Летать… это как первая любовь. Как влюбленность. Я не мог найти подходящее сравнение, пока не встретил тебя.

Затем он прошел через дверь, оставив меня наедине с этим оригинальным признанием в любви.

Дверь за мной захлопнулась и стала исчезать. Блестящий контур еще мгновение мерцал в воздухе. Я никого не замечала и побежала к выходу. Люди удивленно оглядывались на меня. В длинной юбке, с мечом наперевес, я выглядела как актриса массовки, только что сбежавшая от камеры.

Я пробежала мимо нескольких огромных пальм, посаженных в два ряда, и выбежала на улицу, залитую вечерним солнцем. Широкий бульвар Амалиаса был забит автомобилями, люди шли в самых разных направлениях. Я на мгновение потерялась и не знала, в какую сторону идти, вышла ли я с нужной мне стороны парка.

Остановив какую-то пожилую женщину, я спросила, где находится улица Платейя Митрополеос. Она указала на нужное направление. Я была совсем, совсем близко. Мне нужно было лишь миновать парламент, затем пройти мимо прекрасного сквера, расположенного напротив него, до конца улицы Амалиаса и входа в метро, а затем идти прямо по улочке Одос Отонос.

В памяти всплыли эти закутки со времен моего прошлого визита в Афины несколько лет назад. Я безошибочно двинулась вперед.

Наконец я добралась до кафе на перекрестке двух улиц. Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти его: здесь каждые несколько метров располагался какой-то ресторан или бар.

Я оглядела людей, сидевших возле заведения. Слепого старика с бородой до пояса среди них не было. Ну, разве что мужчина побрился, покрасился, вложил кучу денег в уколы ботокса и снял черные очки…

Я прикрыла саблю складками юбки и вошла в малюсенький ресторанчик. Внутри я тоже не увидела старика и решила сесть за столик лицом к входу в забегаловку. Ко мне сразу же подошел молодой официант с широкой и какой-то пустой улыбкой на губах и протянул меню. На нем были черные рабочие брюки, белая рубашка и красный платок, причудливо повязанный на шее.

– Спасибо. – Я взяла меню и спросила: – Прошу прощения, а Костас сегодня работает?

Парень сделал такое лицо, будто хотел сказать, что они не разглашают информацию о сотрудниках.

– Он всегда меня обслуживает, когда я сюда заглядываю. Он такой красивый. – Я улыбнулась, изображая из себя влюбленную дурочку.

Я надеялась, что Костас не окажется сорокалетним уродцем, иначе я буду выглядеть полной идиоткой.

Официант мне улыбнулся и понимающе подмигнул.

– Костас сегодня на работе. Час назад он пошел на склад. – Он сделал такое лицо, будто только сейчас это понял. – Я его поищу. Он должен был уже вернуться.

– Спасибо.

Я проводила официанта взглядом, когда он зашел в служебное помещение. Посмотрела на меню. Я была голодна, но у меня не было времени поесть – я тайно следила за входом. Ни Паймона, ни Агареса нигде не было видно, и я смогла немного расслабиться. От постоянного напряжения у меня начали болеть спина и шея.

– Могу ли я принять ваш заказ? – Из задумчивости меня вырвал низкий голос официанта.

Я посмотрела на парня, с которым разговаривала пару минут назад.

– А Костас? – глупо спросила я.

– Мне жаль, но я не могу его найти. Он куда-то исчез. Повар сказал, что он час назад вышел с каким-то мужчиной, и больше мы его не видели. Ветреный парень! Если так пойдет и дальше, менеджер его уволит. А на мне теперь весь зал, – начал жаловаться парень.

Я быстро встала.

– Прошу прощения, но я, видимо, не голодна, – сказала я, прерывая его размышления. – Простите за беспокойство.

– Но?.. – начал официант, но я уже успела уйти.

На улице я огляделась по сторонам. Вдалеке мелькнули белая рубашка и красный платок.