Елена Булганова - Западня [litres]

– Знаешь, – крикнула я Сашке, выныривая, – я никогда не купалась в реке или в озере, только в море!

Мужчина по имени Павел и студент переглянулись и рассмеялись.

На берег мы выбрались как раз вовремя, чтобы успеть обсохнуть на солнце, минут через десять оно укатилось за сосны. И сразу вспомнилось, что уже все-таки не лето и световой день недолог. После обеда дядя Гриша еще организовал экскурсию вокруг озера, показал всякие интересные местечки вроде неохватной сосны, по стволу которой, не обращая на нас внимания, нарезал свои обеденные круги дятел.

Назад возвращались уже в полной темноте, подсвечивали тропку телефонами, а Сашка всю дорогу крепко держал меня за талию и прижимал к себе. На ужин была пшенка с грибами, чай с местными травами, шашлык и всякие домашние деликатесы, которые достали из рюкзаков Катя и Зина, словно соревновались друг с дружкой. Обе жадно ловили каждый отзыв, думаю, это была какая-то старая традиция. Здесь вообще во всем чувствовался давно сложившийся порядок, но меня это не тяготило, потому что я была с Сашкой, а он – в своей стихии и направлял меня опытной рукой, рядом с ним я ощущала себя надежно и спокойно.

Уже спустилась на поляну тьма, да такая, что палаток позади нас было не видно, только костер и те, кто сидел вокруг него на бревнах. Одинокий мужчина Павел первым зашвырнул в огонь бумажную тарелку, ненадолго исчез и вернулся, бережно неся освобожденную от чехла гитару, а потом начал петь. Это было здорово, Саня нашептал мне в ухо, что Павел – театральный артист, довольно известный, и в придачу пишет песни. Никогда мне в голову не приходило слушать так называемых бардов, да и вообще русских исполнителей я не жаловала. Но сейчас весь этот лес вокруг, темнота и низкие мерцающие звезды располагали именно к таким песням. Когда Павел уставал, то передавал гитару ребятам-студентам, они дуэтом исполняли туристские песни, всем, похоже, известные, потому что подпевали им хором. Но я все равно всякий раз ждала, когда гитара вернется к Павлу.

Под его песни и начала отключаться помаленьку. Вроде как на мгновение смыкала веки, а когда открывала глаза, то удивлялась, что сначала исчезли Зина с детьми, потом оба наших водителя, потом парочка. Тут уж я и бороться со сном перестала, поудобнее устроилась щекой на дятловском плече. Он сидел неподвижно, словно окаменел, и неотрывно смотрел на костер. Когда я завозилась, приобнял рукой, но ничего не сказал.

А потом мир как-то закачался вокруг, я разлепила глаза и с трудом сообразила, что это Сашка несет меня куда-то, низко склонившись над моим лицом, его волосы щекочут мне нос и губы, а мой лоб вроде как покалывают ледяные иголочки.

– Что случилось?

– Ничего не случилось, Данка, спи дальше. Просто дождь начался, так что срочная эвакуация.

– А-а.

Сашка уложил меня на спальник и куда-то исчез, наверно, спасал вещи от дождя. Но скоро вернулся, лег рядом, закутал меня теплее. И вроде как погладил по щеке влажноватой рукой, а может, поцеловал. В любом случае было ужасно приятно, – но проснуться я все равно не смогла.

Разбудил меня холод, и по просветлевшим стенам палатки я сообразила, что уже рассвет. Да и народ по соседству зашевелился, я слышала приглушенные голоса и треск веток. Сашки рядом не было.

Как могла, привела себя в порядок, то есть разодрала руками волосы и лизнула зубную пасту, надела на себя все, в чем приехала, долго провозилась с пологом палатки, но все же выбралась наружу. Сразу стало ясно, что за ночь похолодало, вернее, погода вернулась к обычной температуре октября. Низкие тучи проносились над самыми деревьями, оставляя на них клочки тумана. И все суетились, поглядывали на небо, собирали вещи и попутно утеплялись, натягивая на себя все, что под руку попадалось.

Зина и Катя с сонными помятыми лицами возились у костра, подвешивали над ним котелок. Во всем чувствовалось недовольство и усталость, и я даже подумала, нужны ли эти выезды с таким послевкусием. Дятлова нигде не наблюдалось, а без него я чувствовала себя лишней и старалась не попадаться на глаза. Мелькнула даже мысль затаиться в лесу или сходить к озеру, пока он не объявится. Но у самодельного рукомойника меня перехватил дядя Гриша, пожелал доброго утра и попросил помочь женщинам с завтраком.

– А вы Сашу не видели? – спросила я.

– Саньку-то? – Мужчина хрустнул шеей, озирая поляну. – Сегодня еще нет. Небось кустики в лесу орошает.

Подмигнул мне и отошел. Пришлось брести к костру, где мне немедленно поручили резать хлеб и колбасу. Голос Кати звучал хрипло, грубо, со сна, конечно, но я все равно приняла это на свой счет и совсем зажалась. Из кратких реплик женщин я поняла, что им бы хотелось уже сидеть в теплых машинах, но мужу Зины необходимо перед тем, как садиться за руль, нормально перекусить и выпить кофе из-за проблем с давлением.

Старшая, Зина, опрокинула в котелок целую банку растворимого кофе и вдруг обратила на меня внимание:

– Вы как там с Сашкой, крепко спали?

Я заерзала от такого вопроса в лоб и ответила:

– Да, очень.

– Не просыпались среди ночи?

– Я – точно нет.

– Я к чему спрашиваю, тут у нас целый переполох был, – через плечо пояснила Зина.

– Что случилось?

– Да непонятно. Ночью какой-то запах появился, мы все проснулись, ребятня реветь принялась.

– Какой запах? – почему-то испугалась я.

Зина неопределенно пожала плечами.

– Словно медведь в берлоге сдох! – гаркнул ее муж, входя в круг костра и грея над котелком руки. – А вход в берлогу аккурат между нашими палатками. Правда, быстро рассосалось все.

– И ходил кто-то! – подхватила Катя, сонная бледность мигом сошла с ее лица. – Вот это меня больше всего испугало. Мы звали, спрашивали кто, а в ответ – молчание. Мужчины потом вылезли из палаток, обошли лагерь, даже ходили машины проверить. Никого не видели.

– Когда это было? – У меня противно взмокла спина, затряслись руки.

– Если по часам, то в три ночи все началось, я засек. Женщины суматоху развели. – Дядя Гриша с притворной строгостью глянул на жену. – Вон вы с Санькой дрыхли, и молодцы.

– Молодые, что им, – с неопределенной интонацией произнесла Зина.

Я огромными кусками дорезала остатки колбасы, сняла с колен доску и потихоньку шмыгнула прочь, пока еще чего не поручили. Дважды обошла лагерь, уже опустевший, спустилась на берег, заглянула даже в тень слухового камня. Вернулась в палатку, покопалась в вещах и окончательно перепугалась. Под спальником я обнаружила куртку Дятлова, наверно, он вчера накрыл ею мои ноги. В кармане прощупывался и его мобильник. Я вылетела из палатки и рванула к дяде Грише, который у костра сторожил закипающий котелок, сказала громко и требовательно: