Елена Булганова - Западня [litres]

– Ну что, твой товарищ лежит в нашей ЦРБ, возможно, задержится там на какое-то время для обследования. Но сейчас он уже в сознании, можно сказать, вернулся к норме. Я вот думаю, тебе даже нет смысла туда ехать…

– Почему это?! – взвилась я.

– Ну детка, там его родители, а он твой одноклассник, мальчик, значит, не простой, а золотой. – Он обернулся и противно подмигнул мне. – Родители наверняка его заберут и обратятся к своим врачам, если, конечно, не случится какого-то рецидива. Так что просто попробуй с ним попозже связаться. Попозже, – повысил он голос, заметив, что я хватаюсь за телефон.

И правда, нужно было сразу позвонить, это девчонки меня сбили своим трепом и наездами.

Но мы уже приехали, ведь в маленьких городках все близко. Я вылезла из машины и окинула невеселым взглядом череду двухэтажных домиков из белого кирпича. Смешные крохи по сравнению с моим домом-громадой. Они выстроились вдоль объездной дороги, а сразу за дорогой действительно начинался лес. К крайнему из домишек мы и направились через запущенный двор, полный орущей и носящейся малышни, а по пути Борис Ильич пояснял мне, волнуясь и глотая слова:

– Хозяев сейчас нет, так что ты сможешь спокойно все осмотреть. И мнение свое высказывай смело, не стесняйся, Богданочка. Но учти, что вариант отличный, крайне дешевый, по такой цене сейчас и убитую однушку не отыскать. Кроме того, нашлись покупатели на вашу квартиру, берут, можно сказать, не глядя, поскольку хорошо знают сам дом. Это неспроста, когда все так складывается, тормозить не стоит. Ну вот…

Он уже отпер дверь квартиры на втором этаже. Я вошла и первым делом изумилась ее крохотным размерам: прихожей практически не было, сразу начиналась комната, тоже маленькая, квадратная. Шаг в другую сторону – кухня. Выглядела квартира какой-то нежилой, хотя чистой, и на столе даже стояла сахарница и чашки, будто кто-то пил чай и не успел прибраться. Борис Ильич зорко ловил каждый мой взгляд, поскольку я помалкивала, разливался соловьем:

– Понимаю, тебе непривычно. Зато сразу закроем все проблемы с кредитами, положим оставшиеся денежки в банк под хороший процент, и не нужно будет переживать насчет института и дальнейшей учебы, ну, если планируешь, конечно же.

– Мебель сюда не вместится, – не слушая его, пробормотала я, растерянно озираясь.

– А мы перевезем только самое необходимое, предварительно все тщательно замерим и прикинем. Мебель у вас хорошая, можно продать, и с выгодой. Я займусь.

Я нащупала рукой телефон, желание позвонить Сашке делалось просто нестерпимым. И сказала:

– Ладно, хорошо, меня все устраивает. Нужно что-то подписать?

Борис Ильич всплеснул руками:

– Богданочка, милая моя, это так не делается, тяп-ляп, на коленке. В понедельник пойдем к нотариусу, все подпишем, пока что требуется только твое принципиальное согласие. Ты его даешь?

– Ага.

– И отлично, тогда можем возвращаться. Если что, ключи у меня, хозяева в командировке. Мы можем приезжать сюда столько, сколько понадобится.

Спасибо, мне и одного раза вполне хватило. Мы уже стояли на крошечной площадке, куда выходили три двери, мой опекун возился с замком. Вдруг одна из дверей отворилась, оттуда выглянул мужчина, худой, черноволосый, с длинным тоскливым лицом. Мельком глянул на меня, потом более внимательно – на моего спутника. Мне вообще показалось, будто они о чем-то переговорили между собой взглядами, мужчина спросил, а Борис Ильич сердито полыхнул на него глазами, отказываясь или даже запрещая. Тот разочарованно вздохнул и исчез за дверью. Холодок пробежал по моей спине, растаял в области затылка.

Наверно, из-за этого холодка, когда мы вышли, я наотрез отказалась садиться в машину:

– Отсюда до больницы всего пять минут идти.

– Богданочка, так ведь дождик моросит, – взволновался и заюлил опекун.

– Ничего, не растаю.

– Ну, дело твое. Так я позвоню тебе завтра, будь на связи. Это важно, Богданочка, дорогая.

– Я понимаю. Я буду.

Наконец он укатил на своем мерсе, а я рванула через дворы, перебежала дорогу, едва не угодив под «скорую», и следом за ней свернула туда, где уже видны были корпуса городской больницы. В этот момент мне стало очень страшно за Сашку, и я подумала на бегу, что непременно прикончу Кныша, если он действительно что-то сделал с моим другом.

К счастью, я увидела их прежде, чем добежала до главного корпуса: Дятлова и его мать, они спускались по лестнице, причем Сашка еще и поддерживал ее – женщина, похоже, непрочно стояла на ногах от волнения. И еще я отметила, что она сильно переменилась за то время, как я у них не бывала, и не в лучшую сторону. Я подошла и поздоровалась. Сашка радостно встрепенулся, его мать узнала меня, но ответила равнодушно, даже вроде как с досадой.

– Сынок, только не долго, жду тебя на стоянке такси, – сказала, огибая меня, словно столб.

Дятлов же, улыбаясь во весь рот, потянул меня за руку прочь от больничного порога, к беседке в прогулочном скверике.

– Данка, молодец, что пришла, – первым же делом выпалил он чрезвычайно возбужденно. – Я пытался тебе позвонить, едва оклемался, но телефон сразу сдох, а у врачей одалживаться было неудобно!

– Что с тобой случилось?! – перебила я.

– Со мной? – Мой друг наморщил лоб, будто успел забыть такое незначительное обстоятельство. – Да ерунда полная, ну, потерял сознание, откуда-то «скорая» накатила, схватили и увезли. Я бы и без них оклемался…

– Это Кныш с тобой что-то сделал, да?!

Дятлов сконцентрировал на мне тревожный взгляд:

– Да, я знаю, что он к тебе заходил, только не представляю, как я его в доме просмотрел. Наверно, гад, на другом этаже прятался…

– Он напал на тебя? Ударил?!

– Не-ет, – как-то не слишком уверенно протянул Сашка. – Если бы мы подрались, то, надеюсь, вдвоем остались бы там валяться. – Он непринужденно поиграл плечами. – Мы разговаривали…

– Разговаривали?!

– Да, как оказалось, говорить этот типус все же умеет. Я пытался объяснить ему… кое-какие истины. А потом вдруг боль такая, словно затылок вскрывают бензопилой, желудок в горло улетел, и я вырубился. Очнулся уже в объятиях санитаров.

От ненависти я зажмурила глаза и так сжала зубы, что послышался мерзкий хруст.

– Это он тебя вырубил, конечно же, его методы воздействия на людей! Вот сволочь! Сейчас ты как?

– Нормально, – отмахнулся Дятлов. – Ничего у меня не нашли, показатели, как у космонавта. Правда, мать все равно хочет завтра везти меня в частную клинику к какому-то древнему профессору, уже с ним созвонилась. Он как раз специалист по черепушкам. – Сашка постучал костяшками пальцев себе по голове и чуть заметно поморщился, похоже, она все еще болела. – Ты, Данка, не ходи завтра в школу, ладно? И никому не открывай, затаись, как мышка, пока я не позвоню и не приду к тебе. Похоже, этот тип в самом деле опасен. Сделаешь?