Елена Булганова - Западня [litres]

– Ты серьезно?!

– Нет! Это гипотетический вопрос.

– Ну, – начала я не слишком уверенно, – если бы точно знала, на сто процентов, то попыталась бы их остановить, направить другим путем.

– И они бы тебе поверили?

– Нет, само собой. Пришлось бы проявить настойчивость.

Артур удовлетворенно кивнул и ободряюще мне улыбнулся. Его улыбка действовала на меня плохо – я забывала его бояться.

– Вот и я ради тебя проявил такую настойчивость. Хотел, чтобы люди, у которых ты была в гостях, остались в твоей жизни. А проведи ты у них ночь… В общем, то, что видят трое, на приступ безумия уже не спишешь. Поначалу я решил, что так даже лучше, заранее разорвать все связи… Но потом подумал о том, скольких ты уже потеряла…

– Что они увидели бы? – спросила я тихо, почти спокойно. Что-то сломалось во мне, какой-то механизм, отвечающий за страх и волнение.

– Неважно.

– Ладно, тогда насчет того, кого я уже потеряла. Ты сейчас маму имеешь в виду? Или настоящих моих родителей?

– Я много кого имею в виду, – ответил Кныш совсем тихо. – И тех, кого ты пока не помнишь.

Я молчала, и этот тип вдруг занервничал, подошел, легонько коснулся моего плеча:

– Дана, ну что с тобой? Поверь…

– Нет! – Я предупреждающе вскинула ладони. – Никакого доверия, пока ты все мне не расскажешь. Я не буду общаться втемную, лучше уж умереть!

Ага, стрела попала в цель. Артур посмотрел на меня словно другими глазами, что-то обдумал и сказал:

– Прости, Дана, я как-то не задумывался прежде, как это мучительно, не помнить. Мне казалось, что так легче… я идиот, словом. Наверно, кое в чем ты уже сможешь мне поверить. А потом в виде ответной любезности расскажешь, что или кто тебе угрожает в родном доме, договорились?

– Да.

– Тогда пойдем.

– Куда? – Я вцепилась в его рукав, боясь, что по пути неизвестно куда он передумает или что-то нам помешает. – Говори тут! Или давай в кафе зайдем, оно сразу за домом.

– Нет, не могу. – Парень покачал головой и указал пальцем на свое горло. – Я и тут-то напрасно разболтался. Пошли лучше в парк, ты же хотела… к озеру.

– Парк, наверно, уже закрыт, поздно.

– Но охрана же в своих будочках дежурит? Значит, откроют, – подмигнул мне Кныш.

– Ладно, давай.

Я развернулась и вдруг увидела, что из-за угла кимовского дома нам навстречу движется странная пара: один вроде как вел другого. Алкаши, конечно, но сейчас меня пугало все, что могло помешать обещанному рассказу. Как раз на том месте, где они появились, фонарь не горел, мы же стояли в ярком круге света.

И что-то в этой парочке меня испугало, сердце так и запрыгало как ненормальное. Я сделала шаг в сторону, туда, где потемнее, чтобы лучше видеть. Успела заметить рыжую копну волос какой-то женщины, которая закрывала лицо ладонями. Ее держал под руку мужчина, низкорослый, в широком пальто, но лица не разглядеть, повернуто к женщине. И все же мне показалось…

Женщина на миг оторвала ладони от лица, и в ее глазах необычно ярко отразился свет фонаря. Она тут же снова закрылась руками, а спутник буквально затолкал ее за угол. Честно говоря, мне почудилось, что это мой лжеопекун, но поклясться бы не могла. Ну ничего, я в любом случае попрошу Артура с ним разобраться!

Я сделала пару шагов по почти пустынной пешеходке, не услышала шагов за спиной, оглянулась – Кныш так и стоял в воротах дома, только теперь обеими руками держался за железную калитку, и взгляд у него стал какой-то отсутствующий.

Я так и взвыла от досады:

– Ты что, передумал?! Знаешь, если так, я вообще больше не стану тебе верить…

Парень молчал и вроде как пытался сфокусировать взгляд на моем лице, но голова его при этом то упиралась подбородком в грудь, то заваливалась назад. Тогда я вернулась и спросила куда более мирным тоном:

– Эй, ты чего? Тебе плохо, что ли?

Губы Кныша зашевелились, но звук получился странный, что-то среднее между стоном и кряхтением.

– Что? – Я подалась ухом к его рту, для этого пришлось приподняться на цыпочки и взять парня за плечо. И тут мои пальцы утонули в чем-то ужасном, горячем, пульсирующем. Я еще сумела поднести руки к лицу, оценить их насыщенно-алый цвет, а после этого просто визжала на всю улицу до тех пор, пока не сбежались люди.

В квартире весь свет был погашен, только огни города освещали ее сквозь окна. Два человека сидели в полутьме молча, один – в кресле, другой жался неловко на краешке дивана, головы обоих были развернуты в сторону прихожей.

– Хватит уже стучать зубами! – не выдержал первый, щуплый, как мальчишка. – На улице слышно! Я же сказал, что сам все сделаю, тебе даже смотреть на это не нужно.

Второй, высокий, но сложившийся от страха почти пополам, пару раз глубоко со стоном вздохнул, чередуя вздохи с зубовным стуком, потом взмолился:

– Отпустил бы ты меня, Захар! Ну какой с меня толк, если сам займешься девчонкой?

Захар, прежде называвший себя Борисом Ильичом, скосил на него раздраженный взгляд:

– А если она не одна придет? С той теткой, что тут уже была? Ну, с матерью подруги. Возьмешь старшую на себя.

– Я убить не смогу, нет, – прошелестел второй, кажется, готовясь потерять сознание.

– Да черт с тобой, не надо убивать. Вырубить хоть силенок хватит? Потом свяжешь, кляп в рот и в уголок. Пусть все видит, свидетельница нам даже кстати. А если никто больше не придет, то мне все равно нужна лишняя пара глаз. Когда будет кончено, осмотришься внимательно: все должно выглядеть так, будто девчонка стала жертвой квартирных аферистов, которые выбивали согласие и сдуру переусердствовали.

Снова молчание, тягостное, напряженное.

– Девчонка, наверно, в ту семью ночевать отправится, зачем ей сюда тащиться? – сказал второй с плохо скрытой надеждой.

– Да неважно! Все равно утром прибежит сюда переодеться и все такое. Часов до девяти подождем, ясно?

Подавленное молчание в ответ.

– Ладно, ты давай отвлекись на что-нибудь, – через минуту снова произнес Захар уже более мягким тоном. – Не зацикливайся на своих страхах, лучше рассказывай что-нибудь.

– Что рассказать? – просипел второй.

– Ну, поведай о своих буднях сталкера. Трудная работенка? Кстати, а платят как, щедро?

– Платят, – немного встряхнувшись, желчно протянул второй. – По сравнению с вами, восприемниками, можно сказать, что вообще ничего не платят. Так, крохи.

– Ну, это понятно. Нас одаривают, чтобы мы никогда больше туда не возвращались, а вам платят, чтобы вернулись снова и снова. Не понимаю, как ты, такой трус, а сколько раз уже там побывал?

Второй даже не обиделся на «труса», ответил мирно:

– Да я сам каждый раз зарекаюсь, все-таки деньги неплохие выходят, думаю, положу в банк под процент или в бизнес какой вложусь. Только не держатся они у меня, эти деньги. После каждой ходки нужно же как-то восстановиться, развеяться, а потом вдруг и жить уже не на что, приходится начинать все заново. А работенка адова, на пятьдесят вариантов один, может, выстрелит. Не говоря уж, сколько опасностей, а с каждым годом только хуже становится…