Елена Булганова - Западня [litres]

Но чуть позже меня заинтересовал источник мягкого тепла в районе правого запястья. Я с некоторым усилием переместила туда взгляд и увидела девочку лет шести, с ногами сидящую на одеяле. На малышке было платье без рукавов, присобранное в районе шеи и блестящими складками спадающее вниз. Платье было из белого шелка, но казалось цветным от бликов витражного купола. Тонкую шею обвивало, как мне сперва показалось, искусно сделанное колье, но потом я разглядела, что украшение сплетено из мелких полевых цветов, еще хранящих свежесть и нежный аромат. Волосы девочки, почти белые, словно морская пена, были распущены и частично скрывали ее бледное, выразительное, перепуганное личико. Девочка обеими ручками сжимала мое запястье и не спускала с меня широко распахнутых фиалковых глаз. Она радостно заулыбалась, поймав мой взгляд.

Даже во сне я удивилась: ну с какой стати мне снится ребенок, ведь детей я на дух не выношу. Всегда стараюсь не заходить в гости к одноклассницам, у которых есть младшие братья или сестры, все равно все удовольствие от общения будет загублено беготней, визгом и моими судорожными попытками сдержаться и не прибить крикуна. Но эта девочка будила во мне совсем другие, очень сильные чувства.

– Мамочка, – произнесла она неожиданно сильным и мелодичным голосом, – ты здесь, ты не оставишь меня?

Мои губы шевельнулись с трудом, словно ломая сковавший их ледок, и я услышала собственный голос:

– Конечно я здесь, родная, я с тобой.

Девочка подползла поближе, ее удивительные волосы коснулись моей груди, прикрытой какой-то легкой тканью, почти паутинкой.

– А зачем они все говорят, будто ты умираешь? Что значит это слово? Куда ты умираешь? Надолго?

Я поцеловала упавшую мне на губы прядку волос и ответила:

– Мамы не умирают, милая. Я всегда буду рядом с тобой, даже если какое-то время ты не будешь видеть меня.

– Рядом со мной и с папой, да? – с напором спросила малышка, бросив стремительный взгляд куда-то в сторону.

Я тоже туда посмотрела. Там, похоже, находилась дверь в комнату с балдахином и боковинами из темных, тяжелых даже на вид тканей. И между ними стоял, скрестив руки на груди, парень лет двадцати, на вид слишком молодой даже для такой небольшой дочки. Хотя масть совпадала – длинные белые волосы рассыпались и по его плечам. И смотрел он на меня, не моргая и не шевелясь, лишь грудь под легкой светлой рубашкой глубоко и часто вздымалась. Я никогда не видела его прежде. Я вообще никогда не видела такого красивого, гордого и властного лица. Я никогда не видела выражения такого страдания и еще… недоумения, что ли, будто он впервые в жизни столкнулся с чем-то, что ему неподвластно. Мне захотелось рассмотреть парня получше, я слегка перекатила голову по подушке – и тут все исчезло. Что-то разбудило меня.

Два бугая оттащили Орлика на окраину селения так стремительно, что ему не удалось даже коснуться ступнями земли. Старик Махмуд следовал за ними, нес в руках глиняный кувшин с вином, блюдо с фруктами и лепешками. У самой крепостной стены обнаружилось низкое круглое строение вроде шалаша, но выложенное из тех же белых камней, что и сама стена. Забежав вперед, старик отворил засов на дубовой двери, изнутри кисло пахнуло подгнившим сеном.

– Сюда мы иногда помещаем тех, кто только прибыл из нашего прежнего мира, – сообщил Махмуд, пока сына старейшины закидывали внутрь. Он как будто всеми силами пытался сделать вид, что ничего дурного не происходит. – Они подчас теряются от внезапных перемен и ведут себя буйно. Так что, когда станешь укладываться на покой, сперва выбери черепки из соломы.

Едва он удалился, Орлик первым делом метнул о стену оставленный ему кувшин, затем краем блюда долго пытался царапать дверь, пока не убедился в бессмысленности этого занятия. На ощупь отыскал пару сухих комьев соломы и свернулся на них, размышляя. Он от души надеялся, что Ждан не подвел: уже увел дружину обратно в Кукушкино Гнездо и вернуться сюда отныне не позволит никому и никогда. Но вот только послушаются ли его другие юноши, а всего пуще отец и Дея? Не решатся ли два самых дорогих ему человека на безрассудство, не отправятся ли на его поиски сами?

О своей участи Орлик почти не беспокоился, хотя и терялся в догадках, для чего понадобился хитрецу Махмуду. За этими тревожными мыслями он забылся сном, крайне беспокойным: во сне ему слышались крики, как будто на родном языке, даже имя свое он различал. А на рассвете его разбудил старик Махмуд.

Выглядел вчера еще бодрый старичина бледным и измученным, прежде идеально прилизанная борода топорщилась во все стороны, халат был небрежно запахнут, и чалма съехала набок. Однако Орлику показалось, что старик больше изображает смятение и скорбь, в то время как его глубокие с прозеленью глаза, похожие на крылья жука-бронзовки, поглядывали хватко и уверенно. Присев на солому, он протянул Орлику глубокую миску с каким-то теплым варевом. Юноша мотнул головой, давая понять, что не голоден, – ему хотелось поскорее услышать, что придумал коварный лис.

– Я словно медленно поджариваюсь на огне своей совести, – тягуче заговорил старик, не забывая сокрушенно покачивать головой. – Ты еще так молод, едва ли тебе приходилось оказываться перед столь трудным выбором. Представь, что ты можешь спасти близких тебе людей, но при этом возьмешь на душу грех, который не даст тебе покоя до конца твоих дней. Но если не совершишь его, то еще скорее пожалеешь об этом и будешь жалеть каждый день и ночь, каждый миг, что отделяет тебя от смерти.

Орлик сообразил, что лучше помалкивать, да и не очень-то старик нуждался в ответе. Ломая длинные темные пальцы, он продолжал свою речь:

– У меня есть два сына, два благородных и отважных юноши. Нет, они не родные мне по крови – я попал в этот мир уже зрелым мужчиной, мои старшие дети, как и моя молодость, остались в том прежнем мире. Но однажды утром у своего шатра я нашел двух рыдающих ребятишек – они путешествовали с дальней родней, подбил же их шайтан остановиться на ночлег именно на том проклятом месте. Дети проснулись уже здесь только вдвоем и хором голосили от ужаса. Я взял их к себе и вырастил как любимых и долгожданных сыновей, а недавно мои мальчики разом нашли себе жен, прекрасных и достойных девушек, по совпадению, сестер. Я справил им свадьбы и радовался, как ребенок, но червячок тревоги грыз меня неустанно: в прежние визиты охотников из Города мне удавалось отбить моих ребятишек, да и сами они могут за себя постоять. Но чудес не бывает, или я просто не умею в них верить. Едва ли нам всем пятерым удастся уцелеть после нового нашествия тварей. Да если и выстоим на этот раз – беда все равно придет позднее, когда появятся на этот недобрый свет мои внуки, – я говорил тебе, что за детьми охотятся с особым усердием. Если потеряем хоть одного – старик непритворно содрогнулся, – скорбь и отчаяние войдут в наш дом на правах хозяев и не покинут их уже никогда. – Он умолк, теперь и в самом деле едва сдерживая рыдания.