Елена Булганова - Западня [litres]

Наскоро я привела себя в порядок и спустилась по деревянной лестнице в столовую, стараясь не зевать во всю пасть. Сашка уже сидел над тарелкой и приветствовал меня коротким кивком – немного странно, при его-то обычной разговорчивости. Но потом я заметила в торце стола его отца и на миг замерла на месте, удивленная переменами в нем. Когда видела в последний раз, это был энергичный, деловой человек, улыбчивый и порывистый в движениях, хотя и толстяк. Сейчас он сидел на стуле какой-то рыхлой глыбой, смотрел в экран беззвучно работающего телевизора, и чашка подрагивала в его пухлой руке.

Я сипло поздоровалась, он медленно поднял голову и одарил меня таким недобро-насмешливым взглядом, что захотелось убежать. Сашка, как мне показалось, скрипнул зубами, ответа на приветствие я не дождалась и стала торопливо закидывать в себя куски омлета с ветчиной, лишь бы убраться отсюда поскорее. Сашкина мать за стол даже не присела, все возилась у плиты – понурая тень, вжавшая голову в плечи.

– Допьешь кофе, выходи на улицу. – Сашка, встав из-за стола, коснулся пальцами моего плеча. – Я вызову такси.

Стоит ли говорить, что я едва не захлебнулась последним глотком и вылетела за ним почти следом, бормоча на ходу «спасибо» и «до свидания».

– Хорошего дня, Даночка, – прошелестела мне вслед женщина.

Я вспомнила наш вчерашний с Саней разговор и поняла, почему он хочет забрать мать и сам убраться из этого дома, а вчера ведь не приняла его слова всерьез.

Такси подъехало быстро, ехали мы молча. Еще на посадке Сашка спросил:

– В больницу или сперва к тебе домой?

Домой заехать хотелось: убедиться, что там все в порядке, переодеть свитер – от этого наверняка попахивает, хотя в ванной комнате нашелся дезик. Но все же мой ответ был:

– В больницу.

Потому что по непонятной причине теперь я переживала за Кныша почти как за друга. Может, потому, что его ранили на моих глазах. Или меня волновало, кто мне все расскажет, если Артур… в общем, мне было необходимо убедиться, что он жив. И если все в порядке, строго спросить за вчерашнее, за пережитый ночью кошмар.

Пока шли через сквер к больничному корпусу, от переживаний подкашивались ноги, так что Сашка, когда ему надоело тащить мое тело на себе, прислонил меня к стеклянной стене приемного покоя и предложил:

– Слушай, постой лучше тут, я сам все разузнаю. В палату нас все равно наверняка не пустят.

– Давай, – тут же согласилась я. – А то у меня, похоже, передоз больничного воздуха.

Дятлов с минуту инспектировал периметр двора подозрительным взглядом, потом сказал:

– Хорошо, но стой тут, у самой двери. Если заметишь кого подозрительного, то сразу ныряй внутрь и вызванивай меня.

– Это едва ли, телефон сдох.

– Ну тогда заходи в приемный покой и держись поближе к персоналу. Или ори, у тебя это лучше всего получается.

– Все ясно, иди уже, – нервно выдохнула я.

Сашка исчез за двойными дверями, и не было его, как мне показалось, очень долго. Теперь я жалела, что не пошла вместе с ним, ждать оказалось еще труднее. Вдруг ему удалось проникнуть к Артуру и вытрясти из него все, что тот собирался рассказать мне? Или он просто собирается с силами, чтобы сообщить ужасное известие. В волнении я металась по длинному больничному порогу, висла на ограждающих его перилах, пока кое-что не заметила.

Метрах в двадцати от меня на углу главного корпуса был еще один высокий порог и тяжелая железная дверь, наверно служебная. Там стояла, подавшись всем телом вперед, женщина в салатного цвета халате, медсестра или санитарка, и рассматривала меня во все глаза. Еще молодая, явно до тридцати, но какая-то ужасно зачуханная, волосы наполовину выбеленные, наполовину пегие, спадают на плечи неопрятными прядями. Что-то в ее взгляде мне совсем не понравилось, так что я постаралась отвернуться как можно равнодушнее, а потом и вовсе шмыгнула в дверь. Но от волнения зацепилась каблуком за порог, полетела вперед и попала прямиком в Сашкины объятия.

– Долго я, да? – спросил он, устанавливая меня прямо и бережно одергивая на мне куртку. – Пришлось побегать.

Взгляд он вроде как прятал, и меня сковал ужас.

– Он умер, да?

– Живой, – успокоил меня Дятлов. – Правда, состояние, скажем прямо, не блестящее, утром его снова штопали, и сейчас парень в реанимации.

– Ты с врачом говорил?

– Ага, с тем самым, кто оперировал, – он там завотделением. Меня он тоже первым делом насчет родственников спросил. Я сказал, что мы одноклассники, постараюсь разузнать в школе, а хирург ответил, что там уже ищут. Бедный дядька, похоже, Кныш его уже достал, как прежде нас с тобой.

– А почему снова штопали?

– Ну, странная история. Ночью этот тип в реанимации пришел в себя, хотя ему бы еще дрыхнуть и дрыхнуть под наркозом, выбрался в холл, а оттуда на балкон. Там его и нашли с лопнувшими швами и большой кровопотерей. А медсестра на посту проспала, теперь даже уволить грозятся. Эх, – Сашка с удрученным видом взъерошил свои вихры, – печально, когда понимаешь, что человек не виноват, а заступиться не можешь, не поверят.

– Это тебе все хирург рассказал? – сощурилась я подозрительно.

– Нет, конечно, я еще лифтершу разговорил, прикинулся юным практикантом-медиком.

– Ну, ясно, ты же и мертвого можешь разговорить, – хихикнула я. Самое страшное осталось позади, можно чуточку выдохнуть.

– В морг не заходил, – развел руками Дятлов. – Думаешь, надо было?

– Пойдем уже!

Из душного тамбура мы вывалились на улицу, и я первым делом посмотрела на тот порог, где стояла женщина. Она и сейчас была там, разговаривала по телефону, и ее взгляд немедленно так и прилип ко мне.

– Слушай, а вот та тетечка все время на меня смотрит, – наябедничала я. – Это я от нее в корпус рванула.

Дятлов крепко сжал мою ладонь.

– Так, пошли разбираться!

– Ой, нет, неудобно!

– Еще как удобно! Я простой парень, и у меня вот уже где сидят все эти непонятки. Значит, пора брать языка.

И он зашагал к другому входу, таща меня на прицепе. Пока мы шли, женщина сунула телефон в карман и смотрела на нас не мигая, как кролик, заждавшийся своего удава.

– Привет! – Сашка остановился у ступенек, запрокинул голову. – Вы тут пялитесь на мою девушку. Почему?

Получилось ужасно двусмысленно, но женщина не стала возмущаться, а только кивнула головой. И перевела на меня все тот же немигающий взгляд, глаза у нее были водянисто-голубые.

– Ты ведь Богдана Борская, верно?

Я не стала отнекиваться.

– Понимаешь, моя сестра давно пыталась с тобой как-то связаться, но у нее не получалось. Я в ее дела не лезла, но тут вдруг увидела тебя и подумала… Наш дом не очень далеко отсюда, можешь сходить туда со мной?

– И со мной, – уточнил мой друг.