Елена Булганова - Западня [litres]

– Ну ладно, считай, отработался, – почти ласково изрек Захар. – Сделаем дело, и ты на законной пенсии. Уж эти заказчики не поскупятся.

Второй повздыхал, потом снова спросил:

– Все-таки, Захар, почему ты своих ребят не подключил, ну, эту сладкую парочку, о которой мне рассказывал. Для них убить девчонку – раз плюнуть.

– Совсем тупой, да?! – шепотом заорал Захар. – Я тебе говорил, что убийство должно выглядеть чисто человеческими разборками! А как убивают всадники, в том мире всем отлично известно! Что непонятного-то?!

– Ладно-ладно, глупость спросил, – заскулил второй. – Я просто подумал, раз уж мы тут разговорились… Интересно, на каком крючке ты держишь этих двоих, а?

Захар надменно хмыкнул:

– Они просто любят меня, бедолаги, как родного отца, вот и весь секрет. Почитают спасителем и благодетелем.

– В отличие от твоего сына, – брякнул сталкер. Если бы в этот момент он видел глаза своего собеседника, то чрезвычайно пожалел бы о собственной неосторожности.

– Сына? – свистящим шепотом протянул Захар. – Ты называешь моим сыном смердящее чудовище, которое я вынужден был терпеть почти восемнадцать лет и не получил от этого никакой выгоды, одни проблемы! Приятно только, что отныне он мне не помешает. Ничего, я еще молод, заведу нормальную семью, довольно общаться с разными тварями.

Снова молчание. Сталкер, напуганный, кажется, еще больше, чем в начале разговора, кусал губы, потом все же проговорил:

– Такие, как ты, Захар, семей не заводят. Ты небось весь этот мир хочешь завоевать. Или, может, лучше тот, о котором мы с тобой в курсе.

И вжался в спинку, даже глаза прикрыл, испуганный, что вновь сболтнул лишнее. Если бы в этот момент довелось ему взглянуть в глаза напарника, то он четко и ясно прочитал бы в них свой приговор.

Захар помолчал в ответ, и его молчание было страшнее любой угрозы, потом ухмыльнулся и ответил:

– А может статься, и оба сразу.

В приемном покое больницы поначалу скучать не приходилось: со мной разговаривали то врачи, то полицейский, то дознаватель. Потом я бродила по мрачному ночному холлу и ждала, когда приедет главный хирург. Он, может, тоже захочет со мой поговорить.

Хирург – худой старик желчного вида – прибыл, но промчался мимо, даже не глянув в мою сторону. А вот после стало тоскливо и тревожно. Операция шла уже третий час. Дятловский телефон молчал уже шесть часов.

Я боролась со сном – боялась, вдруг что-то произойдет, ну, о чем предупреждал Артур и о чем давно догадывалась сама. Но один раз все-таки чуть не отключилась, очнулась, когда тронули за плечо. И подскочила на ноги: передо мной стоял тот самый старик.

– Пойдемте в мой кабинет, – распорядился он, и у меня похолодела спина.

Обычно в фильмах фразу «Он будет жить» говорят сразу, а вот для трагического известия вызывают в кабинет именно с таким лицом.

По пути глянула на электронные часы – ничего себе, четыре утра!

– Садитесь, – сказал мне хирург и сам первым тяжело опустился на стул. – Ну что, вы ничего больше не вспомнили?

– Что? О чем? – ошалела я. Воспоминания для меня в последнее время были больной темой. – Скажите, Артур жив?

Почему-то в голове пронеслась мысль, что если нет, то меня одноклассники точно сожгут на костре. Хотя случившегося и так уже хватало для разговоров на год.

– Само собой, – каркнул врач, будто обидевшись. – Чего не могу сказать о себе. Пять часов в операционной не разгибаясь, плечо собирали, как пазл.

– И он… будет жить?

– Да откуда мне знать? – разозлился старик. – От организма зависит, от ухода, да много от чего. И хотел бы я все же знать, что с ним произошло.

– Я не знаю, – открестилась я. – Он просто стоял со мной рядом, никто на него не нападал, не стрелял. А потом вдруг раз – и дырка в плече. А разве вы не поняли, что с ним, пока оперировали?

– Понял, – хмыкнул хирург. – В него попали из гиперболоида инженера Гарина. Не слыхали о таком? – Это он увидел мое вытянувшееся лицо. – Тогда, значит, рубанули световым мечом. Ну не знаю я, что может причинить человеку такие повреждения, если рядом, как вы уверяете, никого не было!

Я примолкла и съежилась на стуле.

– Ладно, пусть полиция разбирается, – успокоился разом и махнул рукой старик. – А что насчет его родных, тоже ничего не припомнили?

– Я никого из них не знаю. Он новенький и совсем недавно в нашем классе. Ой, но при нем же наверняка был телефон, нужно просто кому-нибудь позвонить! – возликовала я от собственной сообразительности.

Тут старик жестом фокусника вытащил из-под бумаг уже знакомый планшет, поводил им перед моим носом:

– Думаете, не догадались? Только номер не прошел.

Я поморгала, стараясь понять, кто из нас не совсем в форме.

– Какой номер не прошел? А другие номера?

– О господи. – Врач выразительно закатил старческие бледные глаза. – Глядите.

Включил и сунул мне под нос. Там был один-единственный номер – мой. И моя фотка, мне незнакомая. И буква «Д» как контакт.

– Звонить не стали, фотография вполне соответствует оригиналу, – скупо улыбнулся хирург.

– И больше ничего нет? Исходящие?

– Нет. – Он встал и громко хрустнул суставами. – Ладно, теперь по домам, и вы, и я.

Я медлила, и он скосил на меня сердитый взгляд:

– Юная особа, у меня плановая операция в девять утра.

– А как же Артур?

– Ваш Артур в реанимации и пробудет там… не скажу сколько. Вы ведь не ждали, что он после всего приключившегося проводит вас до дома?

– Нет конечно. Но когда он станет приходить в себя, мне разве не нужно быть рядом? Я имею в виду, он ведь не разговаривает.

Старик удивленно нахмурился.

– В смысле у него какие-то проблемы с горлом. Обычно он набирает на планшете, но пока ведь не сможет, наверно?

– Хорошо, а вы тут с какого бока? Владеете языком жестов?

Я мотнула головой, злясь на собственную глупость. Не пояснять же, что со мной единственной он как раз говорит.

– Слушайте, как вас там зовут… – Кажется, хирург потерял терпение.

– Дана.

– Отправляйтесь домой, Дана. Для парня, о котором вы практически ничего не знаете, вы и так сделали предостаточно. И поверьте, голос – это сейчас его наименьшая проблема. Все, на выход!

Я с независимым видом покинула кабинет, спустилась в приемный покой, прошла мимо дремлющей на посту вахтерши. Вызывать такси не было сил, но я помнила, что стоянка совсем рядом, за шлагбаумом. На заплетающихся ногах добрела туда и забралась в первую же машину, за окнами которой угадывался шофер.