Елена Булганова - Западня [litres]

Но Вилли без раздумий помотал головой:

– Нет, Дана, я бы никогда так не поступил. Пойми, это вопрос чести и верности Властителю, это моя клятва. Я пришел за тобой и сделал бы то, что положено. Вот твою маму мне пришлось обмануть…

– Когда это? – содрогнулась я.

– Когда ты сказала, что она тяжело больна, в больнице, я тут же отправился туда. Частично – но не все – рассказал ей о себе, предложил отправиться со мной в Блишем, где ее быстро бы вылечили. Она сначала отказывалась, была напугана. Потом согласилась, но только при условии, что я не трону тебя. Вы с ней могли бы вместе жить в Блишеме, но твоя мама хотела, чтобы все шло по плану, чтобы ты прожила человеческую жизнь, вернула свою бессмертную душу. Пришлось пообещать. Может, со временем я сумел бы уговорить… я как раз искал возможность отвести ее в Блишем, но не успел.

Я проглотила тугой колючий ком в горле и спросила:

– Ладно, а что насчет Кимки? Ты что, собирался кинуть ее, однажды свалив в этот ваш Блишем?!

Голос мой взлетел вверх от праведного негодования за подругу. Тяжелый вздох дал мне понять, что и тут все не просто.

– Я очень много думаю об этом, ищу решение, – несколько отстраненно произнес Вил. – Но сперва я должен найти способ отправить в Блишем тебя, чего бы мне это ни стоило. Потому что сейчас тебе угрожает смертельная опасность. А уж потом… очень надеюсь, что твое проживание там будет хорошим аргументом для Лины. Я бы очень хотел, чтобы она согласилась жить со мной в Блишеме.

Я так высоко подпрыгнула на кровати, что едва не слетела на пол:

– А так можно? В смысле я тоже могла бы… ну, насчет Сашки?

Вилли заметно помрачнел:

– Этого я не могу тебе сказать. Только Властитель решает подобные вопросы, когда речь идет о людях из этого мира.

Я надулась и выдала сердито:

– А вот не захочет Кимка перебираться в какой-то средневековый город, узнаешь тогда! Да она без карамельного латте не живет!

Вилли уставился на меня с недоумением, но потом снова хлопнул себя ладонью по лбу со словами:

– А, это ты Блишем называешь средневековым городом? Да, у нас там все иначе, мы ничего не производим, все необходимое получаем из пламени огня. В том числе и книги, и новейшие строительные материалы, и всякие засекреченные разработки, достаточно четко сформулировать запрос. Да и своих изобретателей у нас хватает. Нынешний Блишем скорее похож на город будущего, мечту земных футурологов. Плюс именно в нашем мире уцелели всякие архаические создания, давно истребленные здесь, так что у нас там полно того, что вы зовете волшебством…

– Ясно-ясно! – замахала я руками. – Мечта сочинителя фэнтези, одним словом. В той комнате твой телефон надрывается, сейчас разбудит Ингу.

Вилли разом смолк, прислушался:

– А, это, наверно, Саша звонит, ищет тебя повсюду. Я пока на звонки не отвечал, ждал твоего пробуждения. Мы будем посвящать его в происходящее?

Меня снова затрясло. Увидеть Сашку, уткнуться в его плечо, рассказать о страшных событиях ночи хотелось до безумия. Но ведь я уже попрощалась с ним вчера вечером, вроде как сделала свой выбор. Если бы ночью он оказался рядом, то, скорее всего, погиб бы, пытаясь спасти меня или Ингу. Вилли, глядя в сторону, терпеливо ждал моего ответа, мобильник в другой комнате стих и зазвонил снова.

– Скажи, пусть приходит сюда, – простонала я, внутренне себя ненавидя.

Вил с готовностью рванул в соседнюю комнату. Вернулся через минуту, но садиться уже не стал.

– Он сейчас схватит машину и минут через десять будет здесь. Посидит пока с вами, а мне бы очень хотелось проведать Лину.

– А из твоего дома не опасно выходить? – Теперь меня от страха бросило в жар. – Если там Тени выследили нас?

– Тени появляются только после захода солнца. Сукр в гараже, будет охранять вас. Сейчас он выглядит иначе, чем ночью, но тоже весьма опасен.

– А, ясно. Скажи, а почему Саня именно тебе так настойчиво звонил?

Вилли размышлял недолго.

– Да он всем, думаю, звонил, Лине так вообще устроил допрос с пристрастием. Но насчет меня он давно что-то заподозрил. Может, потому, что одно время часто забегал ко мне, – мы вместе готовились к школьной олимпиаде, – и наверняка догадался, что я живу один, никакими взрослыми тут и не пахнет. К тому же мог видеть меня в одном месте в лесу, где я никак не должен был оказаться. А когда начались все эти странные события, просто сложил два и два.

– Слушай, а тебе точно семнадцать лет? – не удержалась я от вопроса. – Или ты просто так выглядишь, а живешь уже сотню или тысячу лет?

– Ну, приблизительно семнадцать, – вдруг расплылся в улыбке Вилли. – Время у нас все-таки другое, и годы никто не считает. Но дети и подростки всегда жаждут повзрослеть, поэтому каждый день отправляются на прогулку в Брит – следующий за Блишемом круг. Час там, и ты взрослеешь на свою суточную норму. Правда, многие девчонки уже лет с пятнадцати за границы города ни ногой.

Пока он говорил, я собиралась с духом для следующего вопроса, куда более важного. Страшновато было, но я спросила:

– Ты знаешь что-нибудь про мою дочь?

– Конечно, – отозвался Вил как ни в чем не бывало. – Я с ней хорошо знаком.

– Что?! Она… жива?

– Дана, ну я же только что тебе объяснил: состариться в Блишеме проблематично. А умереть и вовсе можно только по личному распоряжению Властителя. Когда я и еще несколько человек собирались в этот мир, нас пригласили во дворец на посвящение и торжественный пир. Вот, кстати, сейчас покажу.

У меня возникла дикая идея, что сейчас он представит мне фотки с той пирушки и там я увижу свою дочь и… своего, получается, бывшего мужа. Но Вилли отошел к старинному комоду в изножье кровати, опустился на корточки и порылся в ящиках, а потом повернулся ко мне, держа на уровне груди и растягивая за рукава черно-белую футболку. Ее украшал принт – изображенное легкими штрихами лицо девушки с толстой косой, уложенной вокруг головы, подбородок гордо вскинут, взгляд прямой, а глаза печальные. По кругу шли незнакомые мне письмена.

– Твоя дочь вручала нам эти футболки.

– А кто это? И что написано?

Вилли глянул на меня удивленно, покачал головой, вздохнул сочувственно:

– Так напугалась ночью, что себя не узнаешь? А написано: «Искатели Деи». Твоих портретов во дворце много, но этот самый удачный.

Меня подмывало спросить, а не ошибся ли он: я ведь на эту красивую, грустную девушку ну ни капли не похожа. И дело даже не в том, что она старше меня лет на пять, – она просто другая. Жаль, что узнал меня не только Вилли.

– Как зовут мою дочь?

– Параклея. Это ты так ее назвала, хотя теперь это имя у нас очень популярно. Погоди, проверю Ингу.

Унесся за дверь, и у меня осталось четкое ощущение, что о моей дочке Вил что-то намеренно недоговаривает. Это было мучительно.