Аарон Драйз - Падшие мальчики

«Привет, HelveticaBoy, — начал он. — Я знаю, что прошло много времени. Думаю, ты решил, что я умер. Но это не так. Я жив. Я не жду, что ты мне ответишь. Даже не знаю, пользуешься ли ты этим ящиком, но помню, как посылал на него свое фото.

Надо поговорить».

Маршалл оставил подпись: «NeedaArk11. Твой друг».

Той ночью Маршалл спал на полу гостиной, простыни обвили его вспотевшее тело. Он заснул, глядя, как картинки из его прошлого сменяют друг друга на экране компьютера. Дом стонал от ветра.

В одиннадцать его разбудило желанное «дзынь». Раздался голос: «Вам письмо». Заставка исчезла, комнату залило сияние экрана — такое яркое, что глаза заболели.

Босые пятки Маршалла прилипли к паркету, кожу усеивали занозы. Крошки и катышки пыли осели в волосах. В спине хрустнуло, когда он распрямился и доковылял до компьютера. В нижней части экрана среди множества ярлыков горела иконка-конверт. Маршалл кликнул по ней, и письмо открылось. Внутри было одно слово.

Привет.

Норт-Бенд, штат Вашингтон, США

Половинка луны выглянула из-за облаков, омывая Норт-Бенд голубоватым светом. В городских реках и темных окнах домов не отражались звезды. Слабое бледное сияние струилось с неба, неритмично нарастая и убывая. Туман поднимался по Каскадным горам, укрывая гору Си, что нависала над городом, как огромный, безучастный страж.

Ветер заставлял деревья петь, подхватывал протяжную ноту, хорошо знакомую местным жителям. Кора царапала кору, совы тревожили ветви, слетая за добычей.

Хлопанье крыльев. Брызги крови. Потерянное перышко.

В городе пьяница вывалился из «Бара Боксли», неподалеку разбилась бутылка. Мотоцикл, урча, поднимался по Седар-фоллс, фара, похожая на глаз, разрезала мрак. Ветер летел по улицам.

Рядом с Мидоубрук-уэй — на границе Норт-Бенда и соседнего Снокуолми — бежала река, несла свои холодные воды. На берегу виднелись детские следы, валялись пустые бутылки из-под кока-колы, фантики от конфет — останки солнечного дня. Над водой протянулся красный промышленный мост, ведущий на 396-ю улицу. С него свешивались две пары ног, обутые в похожие конверсы.

Кеды принадлежали двадцатидвухлетней Дженн Киото и ее лучшему другу Брайану Райту, которые сидели, соприкасаясь плечами, и передавали друг другу косяк. Ветер уносил дым во тьму.

Дженн засмеялась, прикрыв рот ладонью. Этим вечером она надела огромную кофту-худи. Тень от опоры моста скрывала тонкие черты ее лица. Под несколькими слоями одежды на шее висело серебряное

ожерелье. Дженн не любила показывать свое тело. Она стыдилась, не хотела, чтобы родители видели: их дочь превратилась в женщину. Это смутило бы их. Они не слишком хорошо справлялись с переменами, будучи наивными и недалекими людьми. Порой их было так легко ненавидеть.

Брайан, напротив, принимал взросление как должно: легко и невозмутимо, хотя на самом деле ему хотелось кричать от восторга. Он вспомнил, как, навещая бабушку в Айдахо, зашел на кухню и посмотрел поверх холодильника.

Стена за ним цветом напоминала зубы, пожелтевшие из-за сигаретного дыма.

На холодильнике прятались крохотные кролики — жирные катышки пыли.

Он не обратил бы на них внимания, если бы увидел где-нибудь в другом месте, но это была кухня его бабушки. И что с того? Да ведь в прошлый визит, на Пасху, он не был таким высоким.

Он вырос. Это казалось изумительным.

Брайану нравилось снимать рубашку на глазах у младших братьев, показывая раздавшиеся плечи. Они спрашивали, станут ли такими же через пару лет.

— Нет, конечно, — отвечал он, смеясь. — Размечтались!

Брайан не испытывал угрызений совести, дразня их. В конце концов, он старший брат, а одна из задач старшего брата — ставить на место младших. По крайней мере, так ему казалось.

Он глубоко затянулся — огонек осветил красивое лицо, отразился в зрачках двумя красными искрами. Брайан носил длинную челку, закрывавшую одну сторону лица, и любил дерзким кивком сбрасывать волосы с глаз. Это необычное движение невероятно бесило его мать.

— Так откуда у тебя дурь? — спросил Брайан

— Взяла у брата, — ответила Джен, крутя на запястье серебряный браслет — змею, пожирающую собственный хвост.

— Срань господня, Дженн! Гленн? Курит? Я думал, он правильный.

— Ага! Зануда с косяком. Что меня устраивает.

— А он где берет?

— У кого-то из школы. Может, у Дона.

— У Дона Фрайза?

— Ты шутишь? Ну правда, Брайан. Нет, не у него. У Дона… Дона… Не могу вспомнить его фамилию. Черт. У Дона Мэйджорса! Вот! Клянусь, у меня скоро крыша поедет, как у тетушки Мао. Она… на себя уже не похожа.

— Ничего с тобой не случится. Кроме того, если ты в старости станешь как твоя тетка, я к тебе присоединюсь. Она веселится вовсю. Люди готовят для нее, убирают за ней, а она гонит на них ни за что.

— Ну, можно и так сказать.

— Так, значит, у Дона Мэйджорса?

— Ага.

— Дон Мэйджорс. Он тоже вроде правильный, да?

— Святоша. Ха. Но он курит травку.

— Ни в чем нельзя быть уверенным. Так же обычно говорят? Ни в чем. — Брайан снова затянулся и передал косяк подруге. Дженн взяла его дрожащими пальцами.

— Замерзла? — спросил он.

— Не чувствую ног. — Они засмеялись. — Выживу.

— Думаю, да. Постой, твой брат дал тебе дури? Блин, я родился не в той семье. Быть старшим ужасно. Никто не снабжает тебя всякой дрянью. Ни шмоток, ни выпивки. Ничего.

— Э-э-э… Нет. Он не в курсе. — Дженн засмеялась и положила голову Брайану на плечо. Она любила так делать, в этом не было ничего особенного, ведь они друзья — просто друзья. Приятно знать, что между ними ничего не могло быть. Это успокаивало. Они поклялись друг другу два года назад, что никогда не станут встречаться. Им казалось, что их дружба важнее десяти минут пыхтения на заднем сиденье машины.

— Дженн, черт возьми. Гленн разорвет тебя, когда поймет, что трава пропала.

— На куски, детка. На куски.

— У тебя яйца крепче моих.

— Да, я слышала.

— Что это ты такое слышала?

— Всякое. Это все здешние совы. Такие сплетницы.

— Да? И что они говорят?

— Ты правда хочешь знать? Ну, что вы с Вивиан… — Она сложила указательный и большой пальцы правой руки в кольцо и проткнула его средним пальцем левой — международный жест, обозначающий у молодежи совокупление.

— Фу. Совы в этом городе сли-и-ишком болтливы, — сказал Брайан, отбрасывая челку.

— Ага. — Дженн ткнула его в ребра. — Эй, я не против. Только на меня не западай.

— Не мечтай. Я не охотник до желтого мяса!

— Гребаный реднек.

— Мы резали вас в Наме.

— Мои родители из Японии, дебил. — Она стукнула его по руке и рассмеялась у Брайана на груди. Ее дыхание, как и его, стало неровным.

— Я слышу, как у тебя под рубашкой сердце стучит, — сказала она едва слышно.