Джон Лэнган - Дом окон [litres]

Не думаю, что Роджер и Джоан когда-нибудь пересекались на мысе с Эдди и Харлоу. Когда Говарды начали проводить на мысе свой отпуск, Роджер и Джоан уже начали ездить на побережье Нью-Джерси. Они посещали мыс еще раз, но только на несколько дней. Тогда знакомые Джоан, снимавшие дом в Гианнисе, пригласили ее и Роджера в гости. Ни Роджер, ни Джоан никогда не были в Доме на Мысе – ни до, ни после развода, – и, признаюсь, я была этому очень рада. Если собираешься жить с человеком, для которого ваш брак не первый, да еще и живешь в том же самом доме – особенно если брак был долгим, – тогда приходится мириться с тем, что, куда бы вы вместе ни поехали, они были там в первый раз вдвоем. И во второй, и в третий, и, вероятно, в четвертый. Говоришь себе: не имеет значения, кто был до тебя; важно, кто рядом сейчас. Слушаешь, как твоя половинка рассказывает, чем они занимались в том или другом месте, потому что это часть жизни твоего любимого человека, а ты хочешь узнать о ней все. Уверяешь себя, что вы вместе создаете новые воспоминания, которые еще лучше прежних, что теперь эти места принадлежат только вам двоим. Такова цена, и если кажется, что расплатиться никогда не получится, то разве можно что-то поделать?

И когда обнаруживается что-то, чего они никогда вместе не делали, что бы это ни было… Какой же сладкий вкус триумфа. Однажды, когда мы еще жили в квартире – до визита Теда, – я убедила Роджера поиграть в мини-гольф. Они никогда не играли в него с Джоан. Ей не нравилось. Тот вечер был одним большим представлением. Роджер любил соревноваться во всем, даже в таких незначительных вещах, как мини-гольф, который, боюсь, ему совсем не давался. Он слишком сильно бил по мячику, и тот отскакивал от препятствий и улетал в другие зоны. Чем хуже он играл, тем больше злился; чем больше злился, тем хуже играл. Вместе с тем мини-гольф – игра, в которой мне нет равных. Я, мягко говоря, положила его на обе лопатки. В довершение ко всему, в середине игры начался дождь и внезапная, сильная гроза: шел град, и ледяные шарики размером с горошину больно били по коже, не говоря уже о проливном дожде и молниях, сверкающих вокруг нас, – а мы стояли с металлическими клюшками. Все люди моментально побежали с поля за исключением – как ты уже догадался – Роджера, который отказывался уходить, пока игра не была закончена. Сначала я кричала, чтобы он убирался с поля, разве не понимает, как там опасно, а потом тоже продолжила игру. Я думала: хочешь, чтобы тебя ударило молнией? Пожалуйста. Пусть тогда ударит и меня. Можешь себе это представить? Мы стоим на поле, вода заливает глаза, волосы и одежда прилипли к телу, мы дрожим от холода… Но хотим ли мы закончить игру? Нет, мы сражались до последней лунки, и, чтоб ты знал, я выиграла. Роджер так взбесился, что по дороге домой отказывался со мной разговаривать. Когда мы остановились у закусочной и я, выскочив из машины, купила нам в дорогу два горячих шоколада, он отказался пить свой, и тогда я выпила оба. Сначала у него от изумления отвисла челюсть, но потом он захохотал. Славный был день.

К чему я это: несмотря на то, что мы промокли до нитки и подвергли свои жизни опасности, несмотря на то, что мой план приятно провести время за игрой пошел наперекосяк, – несмотря на все это, тот день был только нашим. Мы не делили его никоим образом с Джоан. Я уверена, что таких дней было больше, чем я запомнила. Конечно, не таких драматичных. После этого случая Роджер зарекся играть со мной в мини-гольф. Я дорожу воспоминаниями об ужине в ресторане «Канал Хауз», и дорожу воспоминаниями о той игре. Потому что они были только нашими.

Я надеялась, что в Доме на Мысе у нас появится еще больше общих воспоминаний, и, в каком-то смысле, так и вышло; только вот почти все, что с нами случилось… Что ж, скажем так: я была бы не против, если бы к нам присоединилась Джоан. Дорога… Я просто без ума от дороги туда. У меня всегда перехватывает дыхание оттого, как по мере приближения к мысу деревья становятся короче – наверное, из-за ветров с океана – и между ними тут и там мелькают клюквенные болота; после них вырастает перекинутый через канал мост Борн, и в солнечный день вода под ним начинает сверкать. А после моста… Забавно, как пейзаж может иметь такое символическое значение. Я всегда удивлялась, как начинает тянуться время после того, как мы пересечем мост. Думаешь: «Вот и все, мы приехали на Кейп-Код», – но забываешь, что вам еще ехать и ехать до самой внешней части. Но я не жалуюсь. Местами виднеется океан или залив, а в окна дует соленый воздух. Мимо пролетают домики с обветшалой черепицей и песчаными двориками, и чем дальше едешь, тем больше песка тебя окружает со всех сторон. Знаю, знаю. Ты там бывал, сам все видел. Наверное, 6-е шоссе не так уж и отличается от других дорог. Те же рестораны, магазины и торговые центры, с тем лишь отличием, что рестораны пытаются заманить клиентов свежими морепродуктами, магазины продают шляпы, футболки и безделушки с надписями «Кейп-Код», а торговые центры не такие разваливающиеся. Да, я идеализирую. Спроси меня про лучшее место для отдыха – и я отвечу: «Мыс Кейп-Код». Понятно, что все живущие на мысе наверняка смогут назвать парочку неприятных мест на шоссе. Но одного взгляда на раскинувшийся передо мною пейзаж хватило, чтобы монолог Роджера и его образ – скребущий острым камнем по кости дикарь – забылись. Я говорила, что там есть поле для мини-гольфа? Ты его видел?

Мы проехали мимо него, и после двух часов молчания, начавшихся сразу, как мы остановились перекусить, Роджер сказал:

– Нет.

До меня не сразу дошло, что он что-то сказал. Я наслаждалась природой, поэтому спросила:

– Ты что-то сказал?

– Вижу, как ты нежно глазеешь на поле для мини-гольфа, – ответил он.

– Что? Я не… – я была в замешательстве, пока не осознала, что он пытался пошутить. – Да ладно тебе. Хотя бы одну игру?

– Ни за что.

– Я поддамся.

– Дорогая, – ответил Роджер, – мне не нужно, чтобы кто-нибудь мне «поддавался». Я вполне способен самостоятельно одержать победу.

– Что-то я не помню, когда такое случалось.

– На моем пути к победе в нашей прошлой игре встала погода.

– Пути к победе? Я бы сказала – тропинке.

– Ах, дерзость юности. Впрочем, гольф – не настоящий спорт.

– Да? Что же тогда, в твоем понимании, настоящий спорт?

– Бейсбол.

– Бейсбол?

– Бейсбол, – сказал Роджер, – благороднейшая из игр.

– Ага. Поэтому по всему миру находят всякие доисторические бейсбольные площадки. И следы бейсбола в ДНК.

– Именно. Наши предки играли в него со своими кузенами-неандартальцами. Потому-то последние и исчезли: плохо подавали и ловили мяч. Их убивали битой, а они не видели ничего дальше своего покатого лба.