Василий Криптонов - Беги!

– Потеряли что-то, – крикнула она. В голосе, помимо паники, слышалась ярость.

Нога обрела чувствительность. Я с удивлением посмотрел вниз. Крови почти не было видно. Нога сгибалась и разгибалась. Бег продолжался.

Про псов рановато забыли. Я услышал хриплое дыхание, и в спину ударили когтистые лапы. Я чуть не упал, но, ускорившись, удержал равновесие. Обернулся. Оба пса трусили следом на могучих лапах, роняя из пастей капли огненной лавы.

– Приходи ко мне, Виталя, от**бу, как отстираю! – выскочил перед нами развесёлый чёрт. Морда была целёхонька и очень довольная. – Три котёночка пошли побегать, одного котёночка утопили, и их осталось двое! Н-на!

Внезапно он выбросил руку вперёд и ударил меня по лицу. Голова мотнулась назад, из глаз, что называется, искры посыпались.

– Больше ничего выдумать не можешь? – услышал я злой голос Лены. – Значит, финиш уже близко, да?

Чёрт преувеличенно весело расхохотался. Мне в спину опять ударил пёс, но не повалил, не повис на плечах, не вонзил клыки в шею. Ещё один ткнулся мордой Лене под коленку, но она лишь ненадолго сбилась с шага. Мы продолжали бежать, и тьма ничего не могла с этим поделать. Мне казалось, я вижу капли кровавого пота на лбу чёрта. Его жёлтые глазки забегали. Он всё ещё плясал и кривлялся, то цокая по дороге копытами, то подлетая. Как будто пытался что-то от нас заслонить.

– Там за́мок! – закричала Лена. – Смотри!

Я резко наклонился влево, и чёрт не успел заслонить мне обзор. Я увидел, что дорога упирается в неприступную огненную крепость. Зубчатые стены такой же высоты, как те, что выросли вокруг дорожки. Наверное, у чёрта не было другого образца для подражания.

Я увидел и ворота. Они были заперты.

– Если папку разбудить, будет он по жопе бить, – нерешительно пропел чёрт. – Если папка будет злой, мир накроется п**дой…

– Мир? – выдохнул я, ускоряясь. – Или ты?!

– Остановитесь! – завизжал чёрт. – Стойте, или я обрушу на вас все силы тьмы!

– А чего не стихами? – засмеялась Лена. – Вдохновение кончилось?

– Я предупреждал! Предупреждал! А вы не слушали! – вопил чёрт, размахивая руками.

Тьма, обступившая дорогу со всех сторон, будто бы взорвалась. На алый асфальт хлынули черви, крысы, змеи, сороконожки. Волки и псы, рыча и лая бросились на нас; хлопая крыльями, полетели летучие мыши.

– Просто беги, – повторял я, глядя вперёд, туда, где, за спиной чёрта, всё ближе становился замок. – Беги. Беги! Беги!!!

Твари кидались. Твари пытались бить и царапать, кусаться. Но даже боль уже не была такой сильной, как прежде. Они не могли остановить нас, не могли помешать.

Хлынул дождь, и капли зашипели, ударяясь о пышущий жаром асфальт. Дождь превратился в град, пото́м – в снег. Я засмеялся:

– Всё вспомнил? Ничего не забыл?

Снег прекратился. Чёрт болтался в воздухе, схватившись за рога, и визжал, отчаянно суча ногами.

– Мы сделали его! – воскликнула Лена. – Сделали этого сучонка!

Чёрт выпрямился. Его яростный взгляд упёрся в Лену.

– Хер тебе! – прошипел он. – Хер тебе, сука злая!

Все порождённые им твари взвились в воздух, где слились в одно целое. Что-то среднее между морским скатом и летучей мышью расправило над дорогой огромные крылья-плавники и обрушилось на Лену. Она завизжала так, что, что, наверное, навсегда сорвала себе голос.

– Лена! – крикнул я.

Какое-то время она продолжала бежать, окутанная колышущейся тьмой. Секунды две, или, может быть, три. А потом просто упала, и тьма рассеялась.

– Два котёночка припёрлись в ад побегать, – пел чёрт. – Одного котёночка утопили, и остался лишь оди-и-ин. Остановись – пощажу!

Я хотел остановиться. Всем сердцем хотел. Но в одном ухе звенел голос Лены: «Беги!». В другом – грохотал бас Виталия: «Беги!».

Я не остался один. Нас по-прежнему было трое. Навсегда – трое, потому что иначе просто не могло быть.

И я, собрав остатки сил, бросился бежать так, как не бегал никогда, со школы, или с института. Так, как бегут, когда нужно сдать растреклятые сто метров. Выложившись до отказа, а потом – будь что будет.

Завизжал, замельтешил перед лицом чёрт…

Что-то громыхнуло. Асфальт подпрыгнул под ногами, подбросил меня в воздух. Секунду я летел, перебирая ногами, а приземлившись, побежал вновь.

Я понял, что это громыхало – ворота были открыты. И чёрт теперь визжал без перерыва, как будто ему вовсе не требовалось вдыхать воздух.

Что-то пронеслось мимо меня, как скоростной поезд, только невидимое и почти беззвучное. И визг оборвался.

Миг спустя чёрт появился впереди, висящий в воздухе и отчаянно брыкающийся. Левая лапа оторвалась сама собой, затем – правая. Обе упали мне под ноги, я перескочил через них.

Следом пришёл черёд ног с копытами, потом взорвалась, будто переспелый арбуз, голова. И, наконец, тело будто стиснули в гигантском невидимом кулаке. Кровь, кишки, дерьмо – всё, чем был набит чёрт, брызнуло в две стороны. То, что осталось, мокрой тряпкой упало на асфальт. Добежать до этой тряпки я уже не успел.

Что-то подхватило меня, оторвало от земли, сжало. Меня как будто разглядывали. Я, задыхаясь, смотрел в пустоту, и пустота смотрела в меня. Ей было на меня плевать. Она не понимала, как я здесь оказался, что я здесь вообще позабыл, кто я.

– Присматривать надо за своими детьми, – просипел я. – Не можешь сам – няньку найми!

Вряд ли пустота меня услышала. Если она хотела что-то от меня узнать, то узнала это, пока смотрела.

Воздух свистнул в ушах. Невидимое нечто размахнулось и швырнуло меня туда, откуда я пришёл. Я летел бесконечно, кувыркаясь в воздухе, слыша голоса, визг и рычание, пение, смех, плач, видя безумное мельтешение разноцветных пятен. Вот они слились в одно, белое, которое разрослось и заняло собой всю вселенную. И звуки собрались в неразличимый гул. Он истончился, пронзил мне голову насквозь, а когда исчез – исчезло всё.

Заминка

Что позор, а что полёт –

Всё дорога разберёт

И понесёт…

И – по концам.

Кого-то – чёрт,

А кто-то – сам.

Когда я очнулся, всё вокруг было белым.

– Где я? – С трудом сам узнал свой голос. Горло саднило, едва-едва получалось сипеть.

– Вы в больнице, – произнёс приятный голос. – Как самочувствие?

Я с трудом приподнял голову. Подождал, пока сфокусируется взгляд. Ну да, больничная палата. И медсестра, почему-то знакомая.

– Живой, – просипел я.

– Да вижу. Чувствуете себя как?

– Жить буду, – упорно сказал я.

Медсестра вздохнула и сделала какую-то пометку в планшетке. Я поднял взгляд, увидел капельницу. Опустил взгляд, увидел иглу у себя в руке.

– Что со мной?

– Сильное обезвоживание. Вас в шесть часов утра нашёл мужчина, который шёл на работу.