Александр Альба - Ненужная крепость [СИ]

В первый же день их всех обрили наголо. Далеко не все из новобранцев могли себе позволить тщательно следить за внешностью. И теперь, в самый неподходящий момент руки новоявленных солдатиков сами ощупывали голову и уши, нарушая движение строя и выполнение команд и вызывая крики и наказания от их командиров.

Кормили их не то, чтобы впроголодь, но им постоянно хотелось есть. Да многие и не привыкли к такой еде — грубый хлеб, прокисшее пиво, сушеная рыба, лук, чеснок, горох… Хори удивлялся капризности и привередливости некоторых своих новых товарищей, да и их изнеженности, забыв, что сам ещё недавно был таким же. Правда, привередливость в еде исчезла очень быстро и у них…

Мерит-Хатор ежедневно после отъезда мужа пыталась вновь подчинить себе строптивого подростка — то ли в укор мужу, то ли просто отказываясь признать его взросление. И тут такое… Мальчик полностью отобъется от рук! Поначалу она довольно спокойно пережила призыв Хори — ибо он был всеобщим и тут она поделать ничего не могла. Но когда выяснилось, что он уезжает в лагерь обучения… Хуже всего было то, что он вырвался из под её догляда и присмотра, и немедленно начал (о, она в том не сомневалась!) делать глупости. Она пыталась, пользуясь связями и влиянием, добраться до лагеря, в котором он жил и набирался воинских умений, но в этом ей помешал Мах, ибо разрешение на то, чтобы покинуть Абу и направиться в ту сторону необходимо было испрашивать непосредственно у него — город был закрыт. Правда, он пообещал немедленно по прояснению ситуации и уменьшении угрозы вернуть её мальчика в город, освободив от призыва. Несколько успокоенная, она вернулась домой, и в этот день работники удостоились милостивых кивков, а Руирести — даже похвалы за ужин.

У Хори же на ужин была работа и муштра. Адоб из поместий, известняковые и гранитные блоки из недальних каменоломен — всё пошло на ремонт длинных стен, сторожевых башен и караульных помещений. Тревожил водный путь — Хапи ещё только начинал съёживаться в ожидании сухого сезона, и был достаточно глубок для любых кораблей, способных пройти каналом Его Величества Тутмоса Великого. Поэтому в первую очередь латали укрепления в месте волоков, там же посадили самых метких стрелков и пращников и заготовили масляные факелы для освещения ночью. Одновременно продолжалась муштра и натаскивание, в первую очередь новичков.

Тем временем Иуни, конечно же, разобрался, что никаких пяти сотен мятежников, рвущихся к Абу, нет и в помине, а есть четыре-пять десятков (что тоже много, но уже не внушает ужасных опасений и колющих сердце предчувствий) жадных и не особо сплочённых, но невероятно везучих грабителей. Непонятно такое покровительство к ним Хатхор, госпожи хесемена, и Хора-Хесемена, но — чего в мире не бывает? Он решил вернуться в свой дворец, в Анибу. Но надо было решить, как всё это преподнести выше и что повелеть ниже. Нет, открытая ложь недопустима, чати или любой другой семер или принц у трона тут же использует это против него — все готовы стать обоими глазами или ушами владыки… Да и у храмов было изрядное количество хранителей тайн [48] официальный титул, между прочим в любом месте, в том числе — в Нубии. Но вот как подать… С одной стороны, если представить это как часть мятежа, то потеря сбора даров Владычицы с рудника легко объяснима, и большие (либо ожидаемо большие) силы дикарей тут на руку. С другой — такие события могут стоить поста вельможному принцу, Владыке Южных стран, а он, являясь его заместителем и одним из старших Послушных призыву [49] послушный призыву — люди совершенно разных социальных слоёв, но находящиеся в подчинении царского сына Куша или иного вельможи, нечто вроде вассалитета царского сына может легко лишиться поста вместе с ним, и тут большие силы вторжения могут сыграть и на руку, и на погибель. Так ничего и не решив, он отправил уклончивый приказ Маху и Инебни, не менее уклончивую сводку Начальнику судовых команд, который формально ему не подчинялся и мог исполнять его приказы только в случае прямой угрозы, и отбыл назад, к великому облегчению Хуи, владыки Кубана, боявшегося промолчать, когда надо или сказать что-нибудь не во время, боявшегося отойти от высокого владыки и первого заместителя князя, в то же время — попасться ему на глаза и под руку в минуту его гнева. Формально он был почти равен ему чином, подчинялся лишь временно, пока по приказу князя замещал его, но явно боялся Иуни. Хуи не был повинен в случившихся на руднике Владыки Хесемен неприятностях, да и рудник ему не подчинялся административно, но своим поведением, и, как показалось Иуни, некомпетентностью и безволием вызвал у последнего не только раздражение, но и мысли о возможной замене его.

Менчудидису не зря получил свой пост. Он давно жил как египтянин, молился, как египтянин, одевался, как египтянин и был большим египтянином, чем многие уроженцы Двух Земель. В не менее расплывчатом и осторожном ответном письме, которое было образчиком верноподданического поведения, щедрой рукой рассыпал он намёки, расшифровать которые Иуни мог бы легко, но обвинить в чем либо обоих адресатов — было невозможно. Иуни всё понял верно. По сути, Начальник судовых команд предложил ему сделку и временный союз. Формально — он советовал отправить сильные отряды к старой плотине у Семны и к каналу от острова Сенмут, взяв под контроль с помощью Хнума [50] Хнум — древнеегипетский бог-творец, слепивший человека из глины на гончарном диске, хранитель разливов Нила. Изображался человеком с головой барана со спирально закрученными рогами. Связь Хнума с Амоном наблюдается в правление Хатшепсут и Тутмоса III, когда праздник обоих божеств проводился в один день — в Новый год (егип. wp-rnpt) , владыки порогов, и первый, и второй пороги. Этим под наблюдение полностью ставился Хапи от первого до второго порога, а с ним — Вават, Иам и Ирчет. Ответственность за это возлагал на себя Иуни, а у Семны, как его заместитель — Менчудидису. На самом деле при ясности с силами грабителей это ничему не мешало, ничего не решало, но производило впечатление, да и входило в обязанности Хранителя врат [51] один из титулов царского сына Куша , каковым являлся сам принц. То есть это можно было использовать при сохранении им своего поста как заслугу перед ним, а при его крушении — как мудрое и своевременное решение задачи, стоящей перед отлынивающим от дела опальным вельможей. Задача же преследования шайки, возврата похищенного и наведения порядка возлагалась на правителя Кубана, с которым у Иуни наметился разлад, а у Менчудидису были старые нелады. Для соблюдения приличий — поскольку в Кубане фактически не было сил, способных преследовать налётчиков полноценно и с реальным успехом — Маху предписывалось направить отряд для участия в поисках. С одной стороны, Мах давно был союзником Иуни и, при успехе поисков, победу можно было присвоить не себе, так хоть ближнику. А при неудаче — что ж, весь спрос с Хуи, правителя Кубана!