Александр Альба - Ненужная крепость [СИ]

— Отец мой, дозволь кое-что изменить в приказе твоем! Это меняет наш план, но это важно. Лучше быть готовыми к худшему. Против Потерянных душ надо выступать строем, и строй должен знать, что делать. Я не случайно велел Себекнехту и Ренефсенебу взять вместо копий эти вилы. Копьем против Измененного воевать трудно, нужно пробить голову, а удар в живот или грудь его не остановит. Пусть встанут две тройки со щитами. В центре у щитоносца должны быть вилы. Его задача — удержать на расстоянии Потерянную душу. По бокам — двое с булавами, им надо бить по голове чудища. Первая тройка — слева Иштек, он одинаков и правой, и левой рукой. В центре — Ренефсенеб, справа — я. Вторая — слева ты, господин, в центре Себекнехт, справа — Анхи. Тутмос светит сверху — люк находится сбоку и мал размером, больше одного там с факелами не встать и толку от света четырех факелов не будет. Мы этого не учли, потому что полы и люки доделали без нас. На первом ярусе, я помню, в стенах были четыре поставца для факелов из обожженной глины — пока первая тройка строится, вторая укрепляет в них факелы и строится уже потом. Маджай тот, Тур, должен стоять прямо напротив дыры, которую там ковыряют, судя по звукам, они роют в сторону колодца, значит, его место ровно четверть круга по солнцу от лестницы. За ним дальше по солнцу — первая тройка, между ним и лестницей — вторая. Прямой опасности я не вижу, и нас хватит вразумить нарушителей этих. Да и случись вдруг что… Мы тройками будем биться в строю, он — стрелять из лука. Тутмос — светит нам сверху. Мы с Иштеком и Ренефсенебом поймем друг друга без слов, и нам будет проще под прикрытием стрел, а тебе и тройке твоей лучше бы быть в резерве и командовать, — Нехти прятал глаза, но было понятно, что он боится, что Хори, во-первых, рассердится на изменение, во-вторых, случись бой — будет им помехой. Не смотря на некоторое раздражение, Хори про себя признал, что десятник прав — первая тройка была слаженной и давно знала друг друга и в словах Нехти был смысл.

— Хорошо! Мы сделаем так, как сказано десятником. Тутмос, разжигай факелы и раздавай тем, кто будет сначала светить и расставлять их в подставки. А ты, Нехти, растолкуй все Туру, только скажи, что он не должен ничего делать против наших солдат там, внизу, а то решит ещё, что это враги…

Нехти начал объяснять все негру на маджайском горном диалекте, а Тутмос открыл горшок-жаровню, сунул в нее первый факел и начал его раздувать через отверстия снизу, чтобы искры не летели в глаза. Тот довольно быстро занялся, затрещав. Остальные нескладный солдатик зажег уже от первого факела, и довольно ловко. Мерный стук внизу продолжался. Очевидно, там так были увлечены своим делом, что их даже и не заметили. Хори отвлекся и задумался — а что он скажет преступникам? Ибо покинутый пост — несомненное преступление. Он никак не мог ни на чем сосредоточиться. Хотелось не то чихнуть, не то кашлянуть. Это не пыль, нет, это опасение ночной бабочкой бьет по лицу, это тревога испуганно мечется по стене и машет беспокойными руками нервных теней…

А тем временем верхний ярус пустел — все из первой четверки, включая дикого маджая, уже спустились дальше, на площадку второго этажа. Нехти уже стоял у края люка, ведущего оттуда вниз, и пытался рассмотреть, что же творится там, на первом ярусе и в погребе. Хори певым из факельщиков спустился на площадку среднего уровня. Здесь все еще ощущался смрад, но уже гораздо слабее, чем днем, и гарь от беспокойно потрескивающих и словно отстреливающихся от своей тревоги искрами факелов его слегка приглушала. Следующий спускающийся, Себекнехт, едва не сорвался с вертикальной лестницы, пытаясь удержать в руках и ее перекладины, и факел, и рогульку, принесенную от казарм, да еще щит елозил по его спине. Но, тем не менее, ему удалось удержаться. Анхи, поглядев на страдания Себекнехта на корявой лестнице, сначала передал ему свой щит и рогульку, а уж затем спустился сам, с факелом. На площадке, освещенной теперь в три огня, стало совсем светло и были видны разводы копоти над местами для светильников. Стена в свете факелов казалось кожей какого-то крупного зверя, и ее покрывали неуклюжие татуировки чьих-то надписей, где-то затертых, где-то ясно видных, и шрамы трещин и сколов на побелке.

Нехти так и не смог ничего разглядеть внизу. Очевидно, что шайка Баи вся была в погребе. Оглядев всех на втором ярусе, десятник начал спускаться на первый. И в этот миг произошло сразу несколько вещей. Сверху полез Тутмос, который не нашел ничего лучшего, как потащить с собой жаровню с углями, помимо щита и копья. И тут невидимая пока Хори кирка добилась успеха — послышался шум оыпающейся кладки из адоба и возбужденно-радостные возгласы из погреба. Это сбило Тутмоса. Также, как и Себекнехт до этого, он едва не потерял равновесие, но, в отличие от последнего, выронил щит и копье, удержав взятую зачем-то жаровню. Щит с грохотом упал на второй ярус, лишь по счастливой случайности никого не задев, а копье, подскочив, продолжило свой путь и со звоном сухой деревяшки плашмя шлепнулось на утоптанный глинобитный пол первого яруса, едва не пропоров перед этим многострадальную руку Нехти. Тот поспешил вниз, и почти мгновенно Тур тоже оказался на первом этаже, нарушив порядок, а на лестницу устремился Богомол. Радостные возгласы в погребе стихли, как отрезанные и вдруг сменились воплем ужаса. Хори подумал было — до чего же эти мошенники испугались наказания! Но гулкий удар, намного более сильный, чем предыдущее ковыряние киркой, и шум осыпающихся стен, да возобновившиеся истошные крики убедили его, что дело вовсе не в этом. Ренефсенеб схватил у Тутмоса факел, кинулся вниз и сразу утвердил его в ближайший к лестнице поставец так, чтобы высветить как можно больше на первом ярусе, на который уже торопливо спускался Анхи. Ренефсенеб уже взял наизготовку свою рогульку и кинулся в строй. Анхи воткнул факел в подставку слева от лестницы и уже одиноко стоял между лестницей и Туром, там, где они должни были выстроить свою тройку. Хори поднял свой факел. Он видел со своего места только четверых воинов на первом этаже — лаз между первым и вторым ярусом был смещен почти к стене. Запоздало он понял, что уже должен быть внизу, на первом ярусе.

— Себекнехт, за мной! Тутмос — разжигай еще факел и свети отсюда! — скомандовал он и спрыгнул вниз, не обращая внимания на лестницу, хотя и было довольно высоко, порядка пяти локтей. Поднявшись, он увидел, что Тур, взяв в правую ладонь наконечниками вниз сразу три стрелы, четвертую наложил на лук и выстрелил куда-то вниз, а затем отправил в погреб и остальные стрелы. Никогда еще в жизни Хори не видел, чтобы так быстро стреляли. Опустошив второй серией выстрелов колчан, маджай отбросил драгоценный лук в сторону, как никчемную безделицу и обеими руками взял свое копье таким хватом, каким обычно крестьяне хватают шест в драке. Нехти что-то кричал вниз. Он, Богомол и Ренефсенеб выстроили линию щитов. Себекнехт, спустившийся вниз следом за Хори, в левой руке держал щит и факел, а в правой — свою непонятную рогульку. Факел он тут же наладил в опору слева от лестницы и, перехватив рогульку в правую руку, стал слева от Анхи. Юноша по-прежнему не видел, что же происходит в погребе. Факел он так и держал в руке — свободный поставец был за спинами первой тройки и до него было уже не добраться. Видно, впрочем, и так было довольно неплохо — выручали беленые, хоть и закоптившиеся и потрескавшиеся, стены.