Александр Белов - Пленники рубиновой реки [litres]

Мишка, уже готовый разразиться следующей тирадой, вдруг покраснел до кончиков волос и вроде бы даже стал ниже ростом.

– Откуда ты знаешь про Ленку?

– Догадалась, – подмигнула она. – Так что скажешь?

– Ничего не скажу. Ленка на меня даже не посмотрит. Она меня жирным называет и есть за что. – Мишка собрал складку на животе, демонстрируя ее Нике.

– Так твое желание… – договорить она не успела, в двери заворочался ключ, пришла мама. Мишка начал забрасывать вещи обратно в шкаф, но они вываливались и никак не хотели укладываться на прежние места.

– Я дома, – раздалось из коридора и послышались шаркающие шаги. Мама переобулась в домашние тапочки и направилась в комнату.

«Помоги», – одними губами произнес Мишка, бледнея на глазах.

Ника кивнула и бодро выкрикнула:

– Мам, ты рано! Я не успела прибраться, вот только начала вещи в шкафу перебирать.

Тем же вечером брат посвятил Нику в детали предстоящего приключения. Умолчал он лишь о составе их небольшой «экспедиции», но, когда наступил «день икс», менять что-то было уже слишком поздно.

Съемки закончились далеко за полночь. Вера вздрагивала всякий раз, встречаясь со взглядом Воронова: тяжелым, осуждающим. Почему-то она была уверена, что он винит ее во всем. Никаких оснований для этих суждений не было, но факты – вещь упрямая. Ведь он не сказал, что узнал ее в самую первую встречу? К чему весь этот цирк на протяжении месяцев? Все просто – по какой-то причине Марк Воронов ненавидит ее. Иначе он бы давно уже объяснился и ей не пришлось бы покрываться испариной при одном упоминании его имени.

А сегодня он и вовсе решил разрушить ее карьеру, как уже однажды разрушил все, что было собрано по крупице. Ведь тогда она всерьез верила, что выйдет за него замуж, нарожает детишек и состарится рядом с любимым. В своих фантазиях наивная девчонка создала счастливую историю, в которой Марк просто взял и повырезал все кадры со своим участием, внес нужные ему правки и не спросил: а чего же хочет она ?

Даже самые сильные и глубокие чувства имеют срок давности. Срок ее любви давно истек, оставив после себя лишь солоноватый привкус растаявшей надежды да ощущение будто ее обманули. А ведь Марк ничего не обещал ей. Она сама все придумала и поверила в ту сказку, которая так и не воплотилась в реальности. Вера не понимала, что однажды ей всего лишь выдали кредит на счастье, который она слишком быстро потратила и до сих пор платит проценты горьким сожалением.

Имела ли она право требовать от Марка то, чего сама уже не смогла бы дать? К чему лишние разговоры и разбирательства? Он наверняка решил, что поступил благородно, сделав вид будто не узнал ее в первую встречу, пожалел несчастную, не стал ворошить давно отжившее. Вера и сама понимала, что сглупила, но тогда она испугалась. Увидев Марка после стольких лет, просто не смогла переступить через ту пропасть, что однажды разверзлась между ними. Все мосты были сожжены, а строить новые не имело смысла. Так чего она хотела от него? Главный вопрос, на который вряд ли когда-то найдется ответ.

Для себя Вера поняла лишь одно: прошлое нужно хоронить в одной могиле с несбывшимися мечтами и надеждами. Только тогда они смогут послужить удобрением для чего-то совершенно нового.

И все равно она чувствовала себя хомячком, который долгое время бегал в колесе, уверенный, что это и есть его истинный путь. А потом выбрался, осмотрелся по сторонам и понял, насколько многогранен мир вокруг. Но стоило бедному животному начать получать удовольствие от своего существования, как чья-то безжалостная рука снова забросила его в мчащееся на полной скорости колесо.

По окончании съемок к ней подошел оператор Боря. В одной руке он держал камеру, а свободной рукой изображал будто душит себя. Он высунул язык и склонил голову на плечо, показывая, как сильно устал. Вера невольно улыбнулась.

– Тебя подвезти?

Боря будто почувствовал ее состояние, встал так, чтобы спиной закрыть от нее Воронова. Точнее, Вера сама решила, будто он сделал это намеренно, и была благодарна за такой жест.

– А тебе удобно? Мы и без того сегодня задержались, хотя планировался неполный день.

– К кому мне спешить? – Боря подмигнул ей. – Жены нет, любимой девушки тоже. Вот ждала бы меня такая, как ты, я бы бросил все и помчал к ней на крыльях любви.

Вера все понимала и иногда думала, почему бы не ответить на непрозрачные Борины намеки, но ловила себя на том, что не испытывает к симпатичному, веселому и, наверняка, надежному мужчине никаких чувств, кроме дружеских. Даже если бы они попытались, отношения, основанные на одностороннем обожании, не продлились бы долго. Вера не сможет обманывать его и делать вид, что тоже влюблена. Так нельзя. Неправильно это. Боря заслуживает самую лучшую девушку и обязательно встретит ее однажды, и Вера будет первой, кто поздравит его с обретением счастья.

– Тогда поехали. – Вера не сразу поняла двусмысленность произнесенных слов. А Боря если и понял, не подал вида.

В их квартире горел свет на кухне. Мать никогда не дожидалась Веру, если той приходилось задерживаться, ложилась спать. Тогда почему сегодня вдруг решила изменить своим привычкам? Может, просто забыла выключить свет или вышла попить воды? Вера перебирала безобидные версии в голове, только бы не думать о плохом. Когда в привычный уклад жизни вторгаются изменения, от них всегда ждешь какого-то подвоха. Пусть это всего лишь мелочь вроде непотушенного света.

Вот и теперь она поднималась на свой этаж, даже не подумав воспользоваться лифтом, будто отодвигала неизбежное, тянула время. Ничего страшного случиться не могло, но у самой двери она остановилась, прислушалась. Из квартиры едва слышно доносились музыка и мамин голос. Она с кем-то разговаривала, но слов ее собеседника Вера, как ни старалась, разобрать не сумела.

Открыв дверь своим ключом, она вошла и сразу же в нос ударил кислый запах. Будто кто-то не разобрал праздничный стол и блюда, находящиеся на нем, начали портиться.

Мать сидела за столом, подперев подбородок кулаком. Рядом стояла початая бутылка водки, из динамика телефона лилась лирическая мелодия. Вера подошла ближе и увидела накрытый кусочком черного хлеба стакан, наполненный все той же водкой. К стакану была прислонена фотография. Черно-белая, с пожелтевшими краями, запечатлевшая солдата-срочника с залихватской улыбкой.

– О, дочурка моя пришла. Паша, глянь какая красавица вымахала. На телевизоре работает. Важная шишка.

Мать говорила медленно и несвязно, при этом она обращалась к фото как к живому человеку.

– Мама, что случилось?