Александр Белов - Пленники рубиновой реки [litres]

– Здравствуй, Амалия, – прохрипел Марк моментально осипшим голосом и только тогда она посмотрела на него, отстранившись от Игната Сергеевича.

– И ты здесь? – она была прекрасной актрисой, но сыграть удивление в этот раз не смогла.

В записке, переданной пацаненком, было всего несколько строк. Марк запомнил их наизусть, каждая буква оказалась выжжена в памяти болезненным клеймом.

«Марк, я вышла замуж. Пожалуйста, не ищи меня. Я счастлива и желаю тебе того же».

Спустя четыре месяца получить такое? Неужели он не заслужил хотя бы чуточку сочувствия и понимания? Он не думал ни о чем, кажется, даже дверь запереть забыл, так спешил.

Машина приветственно заурчала, педаль газа стала его продолжением. Он летел по дороге, не обращая внимания на возмущенные сигналы, не видел никого, кроме нее . Амалия, скорее всего, догадывалась, что он бросится в погоню, и пыталась оторваться. Петляла, подрезала и обгоняла других водителей. Она была идеальна во всем и на дороге чувствовала себя как рыба воде.

Когда он потерял ее из вида, не понятно. Она просто растворилась в живом потоке. Марк в бессилии ударил по рулю и, признав свое поражение, решил остановиться.

Впереди расстилалась серой лентой трасса, по обеим сторонам раскинулись бескрайние поля. Именно эти поля, с их увядающей осенней красотой стали последним, что он увидел, когда нога давила на тормоз, не чувствуя никакого сопротивления.

Он даже запаниковать не успел, когда его вдруг дернуло сначала в одну, потом в другую сторону. Земля и небо несколько раз поменялись местами.

Было больно. Особенно левой ноге. Потом яркая вспышка фар встречной машины и спасительная, всепоглощающая темнота.

– И ты здесь?

Совсем не так он представлял их встречу. А он представлял. Строил целые схемы, мысленно писал сценарии, прокручивая снова и снова картинку за картинкой. Одержимость женщиной не проходит просто так.

Теперь она стояла перед ним, живая и осязаемая. Так почему он до сих пор не заключил ее в объятия, почему не целует с той страстью на грани жестокости? Неужели ждет разрешения, как когда-то?

Амалия совершенно не изменилась, если не считать того чудовищного решения, которое она приняла, перекрасив свои платиновые локоны в вульгарный рыжий. Хотелось протянуть руку и сдернуть с нее парик. Ведь не могла она в здравом уме поступить так. Зачем изуродовала себя?

Марку нравились рыжие. Ведь любил он когда-то Веру, в том числе и за медь в волосах, за веснушки на носу. Амалия казалась жестокой и безыскусной пародией на себя саму. Он, наверное, спросил бы, для чего она так поступила, понимая, что других вопросов просто нет. Своим поступком в прошлом она выжгла его душу, ту ее часть, которая была отдана одержимости ею.

Все еще прекрасна, все еще неповторима, но уже не желанна. Он никогда не любил Амалию, теперь это даже не страшно произнести вслух. Только зачем? Она, наверняка, знала об этом всегда. Ему же открытие не принесло ничего, даже облегчения. Прошло. Перетерлось в жерновах времени, унеслось пеплом выжженной души с новым ветром.

– Как видишь. – Голос еще казался севшим, как у простуженного. – Зачем здесь ты?

– Амалия моя дочь, – вмешался в разговор Игнат Сергеевич, – она должна была сняться в нашем общем проекте. Но, как видите, некоторые обстоятельства отодвинули планы.

– Папа?

И как Марк не замечал раньше, что ничего загадочного в Амалии нет? Обычная кукла, ничем не лучше той же Дианы.

– Милая, – привычно залебезил Игнат Сергеевич, – я тебе все объясню позже. Ввиду некоторых недоразумений, нам пришлось отложить съемки. Временно.

– Так вы и есть Амалия? – Вера пересекла холл от стойки до того места, где стояла их троица и протянула руку для приветствия. – Рада познакомиться лично с той самой выжившей девочкой. Вы ведь смотрели прямой эфир? Я сочувствую, должно быть вам было очень страшно тогда? Хорошо, что все прошло. Правда же?

– Правда. – Марк едва не уронил собственную челюсть. И даже не понять, что его шокировало больше, смущенная Амалия либо слова Веры. – Для того я и приехала, чтобы рассказать свою историю, так сказать на месте событий.

– Тогда знакомьтесь, Марк Воронов. – Вера улыбалась во весь рот, чем напугала Марка. – Он рассказал о вас больше других. Внешность описал предельно точно. Вам, кстати, идет рыжий цвет.

– Благодарю. Природа не обделила меня. – Амалия уже взяла себя в руки, голос ее сделался вновь уверенным и властным. Даже произнося слова благодарности, она смогла принизить собеседника.

Вера отошла в сторону, но ее место тут же заняли другие. Все, кто был в холле, метнулись к прибывшей. Каждый хотел спросить, как она сюда попала. Надо же, а ему и не пришло в голову поинтересоваться.

– Думаю, как и каждый из вас, – повела плечами, выпрямила и без того идеально ровную спину, – на лодке.

Слово «лодка» повторилось эхом на разные голоса, но с одинаковой интонацией безграничного удивления.

– Ну да. А что здесь такого? Моста я не увидела. Водитель высадил меня у реки и уехал.

– Вы привезли лодку с собой?

– Я похожа на человека с лодкой? Куда бы я ее, по-вашему, дела? На берегу ждал мужчина, он назвал мое имя, сказал, что поможет перебраться. Если честно, я думала, что на тот момент уже началась съемка. Лодка выглядела как в фильме ужасов, старая и вся какая-то ободранная. – Амалию даже передернуло от воспоминаний.

– А что за мужчина там был? – Лицо Игната Сергеевича лучилось надеждой, когда он задавал вопрос. – И где он теперь?

– Папа! Я не понимаю, что за допрос! Обычный мужчина, высокий, широкоплечий, я бы даже назвала его великаном. Волосы седые, очень короткие.

– И он просто так перевез тебя через реку? Доченька, уверяю, от твоего ответа многое зависит.

– Отдых на природе плохо на тебя влияет, папа. Мы переплыли реку, он помог мне выйти на берег и подсказал, где искать телевизионщиков. Я попросила проводить меня, но он ответил, что у него много дел.

Уже через час стало известно, что никакой лодки у реки нет. Мужчину тоже никто не встретил. На Амалию косились с неприязнью, но в открытую конфронтацию не вступали.

Марк без труда догадался, что бугай, которого многие видели в день приезда, и лодочник, помогавший Амалии попасть к ним, один и тот же человек. Он же затащил Марка на крышу.

Стало ли больше ясности после такого? Нет. Наоборот, еще больше все запуталось.

От наступившей было идиллии, хотя скорее ее видимости, ничего не осталось. Вернулась прежняя нервозность, только теперь она укрепилась уверенностью, что людям что-то недоговаривают. Ведь если кто-то смог попасть сюда, значит, должен быть выход отсюда.