Эдвард Ли - Глушь

— Что тогда? Почему ты остановилась?

— Я... я замужем...

— Замужем? Да, я знаю, что ты замужем! Ты была замужем и минуту назад, когда схватила мою руку и засунула себе в трусы! И когда схватила меня за волосы, чтобы ткнуть в свои сиськи! И не говори, будто беспокоилась о том, что собираешься изменить мужу!

Ее захватила новая волна смущения. Она пыталась найти подходящие слова, чтобы хоть как-то оправдаться, но ничего не приходило в голову. Она не смогла бы объяснить произошедшее даже самой себе.

«Я собиралась заняться с ним сексом прямо здесь, средь бела дня. И даже очень сильно этого хотела», — крутилась в голове мысль.

— Эрни, я не знаю, что сказать. Что-то просто... нашло на меня. — Она потерла глаза. — В последнее время я какая-то странная. С того дня, как вернулась. Никак не могу справиться с этим. В последние пару минут я даже не думала. Как будто сошла с ума.

— Что ж, ты точно сошла с ума, если так играешься с парнями, — проворчал он. По крайней мере, разочарование, похоже, сходило на нет. Он сел, прислонившись к дереву, и покачал головой.

Патриция была в отчаянии. Ее грудь, соски и влагалище пульсировали, будто обвиняя ум, предавший тело. Все шло к тому, чтобы высвободить животный порыв и удовлетворить желание, так что внезапное вмешательство морали только усугубило ситуацию.

— Мне очень жаль, Эрни, — Патриция продолжала извиняться.

Он уже остыл и посмеивался над собственным разочарованием.

— Ну, по крайней мере, теперь мы знаем.

— Что?

— Правду об устрицах и жареных цикадах.

Она покачала головой, улыбаясь.

— Пойдем. Я обещаю больше не приставать.

Но Эрни уже поднялся на ноги. Похоже, он пропустил ее слова мимо ушей.

— Интересно, это что такое. — Он смотрел в сторону холма.

— А?

— Гляди.

Эрни указал пальцем.

Городская полицейская машина припарковалась у дома Стэнхёрда, заливая округу красно-синим светом.

— Не видел ничего подобного, — рассказывал сержант Трей в прихожей старого дома Стэнхёрда. Последний раз Патриция была в полуразрушенном плантаторском особняке очень давно, но в нем ничего не изменилось. Сломанное не меняли, а ремонтировали, так что она могла проследить историю починок от наших дней до пятидесятых годов девятнадцатого столетия.

— Гарантирую, что ни в Сквоттервиле, ни в самом Аган-Пойнте раньше ничего подобного не происходило, — закончил Трей. — За исключением Дуэйна на прошлой неделе, у нас никогда не было убийств. Да еще таких.

Слишком много информации за столь короткий срок. Патриция и Эрни подбежали к дому, увидев огни патрульной машины. Сержант Трей сообщил им, что убиты двое старейшин клана, Вильфруд и Этель Хильд. Патриция помнила имена, но не смогла вспомнить лица.

— Ничего безумнее не слышал, — пробормотал Эрни.

В старом доме пахло ладаном, ароматическими смесями и свечами ручной работы. Тишина внутри была поистине мертвенной, словно кто-то невидимый наблюдал за происходящим в немом осуждении. Широкая деревянная лестница вела из прихожей во тьму второго этажа. Трей проводил их в гостиную с выцветшими обоями, на которых все еще можно было разглядеть замысловатый узор. Солнечный свет едва сочился сквозь пыльные окна.

— В доме никого? — спросила Патриция.

— Только Марта, — ответил Трей.

Патриция вспомнила о жене Эверда.

— Значит, Хильды тоже жили в доме?

— Да, вместе с другими старейшинами. Мужчины сейчас в бухте, а женщины собирают в лесу всякую всячину для пикника. Хотя какой уж тут теперь пикник, черт возьми.

Они прошли в глубину дома, и мрачная темнота обступила незваных гостей. Вместо картин на стенах висели диковинные украшения ручной работы: цветы из кукурузных початков, мозаика из устричных раковин и, конечно, кресты, некоторые, казалось, были сделаны из костей мелких животных. Кое-где повторялся витиеватый узор — таинственный символ для привлечения удачи.

В самой дальней комнате шериф Саттер с мрачным видом фотографировал и делал заметки. Выглядел он так, словно его мучили желудочные колики.

— Сказал им? — спросил он Трея.

Заместитель кивнул.

— Проклятье какое-то. Убийства. Да еще и в Сквоттервиле.

Патриция нахмурилась.

— Шериф, я не понимаю. Хильды убиты? Где тела?

— Нет-нет, их убили не здесь. Тела обнаружены в километрах от дома, на мысе. Старик Хельм наткнулся на них поутру.

Саттер положил блокнот рядом с камерой и сел на большую кровать с балдахином, которой на вид было лет пятьдесят. На нитке из красной пряжи свисал фиолетовый камень, а на тумбочке стояла банка с чем-то похожим на маринованное яйцо.

— Что в банке? — спросила Патриция. — Яйцо?

— Они называют это «Яйца Ручья», — ответил Эрни. — Обычные куриные яйца, которые закапывают в ручье на пару месяцев, пока они не почернеют. Они вроде как защищают от болезней. Очередное суеверие.

— Гнилые яйца, — пробормотал Саттер. — Вот дурачье.

— Воняет свирепо, если открыть банку.

«Мерзость», — поморщилась Патриция.

Спальня не была загромождена мебелью, как и остальные комнаты особняка: тростниковый стул, маленький стол из орехового дерева, полный одежды шкаф, небольшой комод и несколько свечей в металлических подсвечниках — довольно скромная обстановка. Над кроватью на стене висел крест из склеенных вместе желудей, а под ним — еще один из символов удачи.

Патриции пришла в голову мысль, что много удачи они не приносят.

— Черт побери, бедная Марта сидит в другой комнате. У нее шок. — Саттер потер лицо. — Из нее и слова не вытянешь. Трей, иди проверь, как она.

Трей кивнул и вышел из комнаты.

— Вы фотографировали, — заметила Патриция.

— Да, улики. Мы крошечное городское отделение, Патриция, поэтому, когда происходит что-то, что квалифицируется как серьезное преступление, мы пишем отчет, собираем улики и передаем дело шерифам округа. Они будут проводить расследование. Коронер прямо сейчас забирает тела.

— Но если Хильдов убили за несколько километров отсюда, почему вы ведете себя так, словно эта спальня — место преступления?

— Потому что так оно и есть. — Шериф устало махнул рукой в сторону шкафа и открытых ящиков комода. — Хильдов не просто убили. Это явно какие-то разборки в стиле наркоторговцев из города. Ты брезгливая?

— Говорите, — сказала Патриция.

— Этель была обнажена и разрублена пополам топором. Вильфруд — привязан к дереву и зарезан ножом. У него в кармане нашли пакетики с метом. — Он снова махнул на шкаф и комод. — И гляди, что я тут обнаружил.

Под постельным бельем в комоде Патриция заметила десятки маленьких пластиковых пакетов, наполненных желтыми гранулами и желтоватыми крупицами чего-то похожего на кристаллы каменной соли.