Владимир Алеников - Очень тихий городок

Таня шмыгнула носом, вытерла слёзы:

– Я уверена на все сто, что это она. Я видела.

– В-видела чт-то? – уточнил Саня.

– Я видела, как она выглядела, когда вернулась из аллеи, – объяснила Таня.

– К-как? – строго спросил он.

Его уже начинал раздражать этот дурацкий разговор.

– Она была на себя непохожа, – начала сбивчиво объяснять Таня. Теперь она говорила громко, во весь голос – На ней лица не было. Я же не дура. Я сразу почувствовала – что-то не так. Она вела себя так, будто искала Олега. А на самом деле она его убила. Клянусь, Санёк, она его убила! Это сделала она!

Саня вдруг оглянулся. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ними.

А эта дура, как назло, болтает и болтает!

Он со значением приложил палец к губам.

– Ты чего? – удивилась Таня.

– Тс-с-с-с-с-с! – зашипел на неё Саня.

Сейчас, безусловно, следовало помолчать.

Приёмная директора школы выглядела этим утром несколько необычно. Все свободные стулья занимали вызванные на допрос, ждущие своей очереди ученики. Секретарша Леночка сидела не за привычным своим столиком, а в углу приёмной. Держала на коленях блокнот, нервно покусывала карандаш, поправляла то и дело сьезжающие на кончик носа очки.

За столиком же расположился лично Эдуард Николаевич Погребной. Одет был, как всегда, с иголочки. Галстук тёмно-красного цвета красиво гармонировал с синим в тонкую полоску костюмом. Эдуард Николаевич тихо переговаривался о чём-то с Андреем Степановичем Лаптевым и периодически бросал возмущённые взгляды на закрытую дверь собственного кабинета.

В его голове никак не укладывалось, почему он должен был уступить кабинет этому длинноногому мальчишке с нагловатой физиономией. Однако же другого, более удобного места для следовательской работы в школе не нашлось, и после недолгого сопротивления (и короткого телефонного разговора с Балабиным) Эдуард Николаевич вынужден был пойти на попятный. Так что теперь его кресло (между прочим, кресло отменное, подарок спонсоров, новодел, конечно, но весьма качественный, работа мастеров местной деревообрабатывающей фабрики!) самым нахальным образом оккупировал этот столичный выпускничок, без году неделя следователь. Явно блатной парень, как все они там, в Москве.

Скорей всего, купил себе диплом!

В принципе можно было бы, конечно, здесь не сидеть, а пойти в учительскую или ещё куда-нибудь. Но директору казалось важным находиться как можно ближе к центру событий, поэтому он решил занять именно этот, вовсе не соответствующий его положению пост.

Погребной вздохнул, покосился на сидевшую напротив Тамару Станкевич.

Тамара заметила директорский взгляд, вежливо улыбнулась пышными губами, небрежно дунула на падавшую на лоб чёлку. Жест был с практической точки зрения довольно бессмысленный (чёлка тут же опустилась на прежнее место), но зато отработанный, безусловно привлекал внимание.

Дверь кабинета неожиданно распахнулась, оттуда вышла Алина Трушина.

Погребной кинул зоркий взгляд в глубину кабинета, успел разглядеть, как вальяжно развалился в его любимом кресле Артём Раскатов.

К тому же ещё и яблоко жрёт, наглец!

Тамара же пристально оглядела проходившую мимо Алину. Не без удовлетворения отметила, что та выглядит чудовищно. Коротко стриженные немытые волосы нелепо торчат в разные стороны, лицо измученное, под глазами мешки, идиотски оттопыриваются проколотые в нескольких местах уши.

Чистая креза, видно, что коматозит по-чёрному!

Артём доел яблоко, задумчиво оглядел кабинет и через всю комнату бросил огрызок в стоявшую в углу корзину для использованных бумаг. Огрызок ударился о край корзины, но внутрь не попал, свалился рядом.

Артём недовольно сморщился, встал из-за стола, подошёл, поднял огрызок и выбросил его в мусорку.

Потом мельком оглядел приёмную.

– Тамара Станкевич! – объявил он в открытую дверь.

Тамара повела плечами, встала, одёрнула юбку и, выпрямив спину, вошла в кабинет.

Дверь закрылась.

– Нет, это чёрт знает что! – недобро усмехнулся ей вслед Эдуард Николаевич. – Этот мальчишка хозяйничает здесь, как у себя дома. И всё это он делает, сидя в моём кресле. Я уверен, что он понятия не имеет, как надо поступать в таких случаях. Не понимаю, почему Балабин ему доверил такое важное дело. Это крайне легкомысленно с его стороны.

– Вы совершенно правы, Эдуард Николаевич, – подобострастно подддержал его Лаптев. – Это как-то совсем непонятно.

Артём внимательно рассматривал Тамару Станкевич. Безусловно, красивая девушка, но несколько не в его вкусе.

Слишком холёная, пожалуй.

Подобные девицы всегда очень высокого мнения о собственной персоне. Особенно, как он заметил, в провинции. Здесь они просто чувствуют себя королевами.

Артём наклонился над столом, пристально посмотрел прямо в лицо Тамаре. (Так делал Джигарханян в одном из фильмов об Аркадии Францевиче Кошко.)

– Ну, хорошо, Тамара, – мягко сказал он. – Давайте всё же пойдём дальше. У Олега Дикого были враги? Если да, то кто это? И пожалуйста, как можно подробней.

Тамара дунула на падающую на лоб чёлку, взглянула на Артёма чистым, проникновенным взглядом.

– Даже не знаю, с чего начать, – сказала она. – Столько всего надо вам рассказать…

Спустя час в приёмной почти ничего не изменилось, разве что несколько уменьшилось количество ожидающих.

Сидевшая в углу секретарша Леночка усердно делала вид, что записывает в блокноте что-то важное. На самом деле изо всех сил прислушивалась к тихому разговору директора с учителем физкультуры.

Уши у неё горели, Леночка просто умирала от любопытства. Ей на редкость повезло, что убили не кого-нибудь, а ученика из их школы. Жалко, конечно, Олега Дикого, видный был парень. Но зато ужасно интересно, как всё это теперь развивается.

Прямо чистое кино, ей-богу!

– Я это, конечно, сразу прекратил, – тем временем возбуждённо говорил Лаптев. – Позже, во время тренировки, он опять полез в драку, и я опять вынужден был вмешаться. Вот такие дела, Эдуард Николаевич.

– А что за причина была у этой второй драки? – спросил Погребной.

Лаптев пожал плечами, потом показал глазами на сидевшего неподалёку Геворка Асланяна:

– Толком не знаю. Что-то они с его братом не поделили.

Погребной повернулся, не скрываясь, с ног до головы пристально оглядел Геворка.

– Понятненько, – многозначительно проговорил он вслух.

Геворк тут же занервничал.

– Что вы на меня так смотрите! – возмутился он. – Вы что хотите от меня, Эдуард Николаевич? Ни я, ни мой брат никакого отношения ко всему этому не имеем!

Погребной насмешливо кивнул головой, перевёл недобрый взгляд на широкие, спущенные штаны Геворка.