Пэт Кэдиган - Ночные видения [сборник litres]

Дьяволы таятся на ступенях перед подъездами или ныряют в переулок. В руках у них бутылки из-под спиртного с промасленными тряпками. При свете дня это дети, но сегодня вечером – нечто совершенно иное.

Уже слишком поздно, чтобы прокрасться в задний сад соседа и перекачать бензин из его старого трейлера на сдувшихся шинах. Никогда я не успеваю набрать вовремя. Никаких шансов. Как бы то ни было, сейчас для этого слишком светло из-за костров. Слишком поздно, чтобы пытаться претворить в жизнь этот непропеченный, неудачный план. Претворять в жизнь слишком поздно. Слишком поздно…

Я опускаю трубку в бензобак своей машины, и она натыкается на какое-то препятствие. С трейлером в заднем дворе получалось отлично. Наверно, моя старая колымага не настолько стара и не настолько разбита. Я облокачиваюсь о капот и смотрю на горящую кучу добра у соседнего дома. У меня нет ни сил, ни идей, чтобы что-то делать дальше. У меня нет сил. У меня нет…

Из языков пламени появляется темная фигура. От взмахов черных крыльев дым образует завихрения.

– Не следовало бы вам выходить в такую ночь, как эта, – говорит полковник Карпентер, – дьяволы унесут. – Он опирается на трость.

– Наверно, – говорю я и пожимаю плечами. Он, вероятно, считает меня грубой. Почти не сомневаюсь, что он знает, что я ворую бензин из его трейлера, так что считать меня грубой – наименьшее из того, что я заслуживаю.

– Ваш мальчик…

– Что такое?

– Бегает по улицам. Шумит всевозможными способами. – Я не вижу глаз старика, они в тени полей шляпы. – Собираюсь обратиться в полицию.

– Он дома. – Я смотрю на слуховое окно чердака. Большей частью оно темное, но я почти уверена, что вижу контуры крыльев ангела Ариэль и блеск в ее глазах. Она следит за мной.

– Вчера вечером, – говорит полковник. На мгновение запах дезодоранта «Олд-Спайс» преодолевает вонь горящей пластмассы. – Бесчинствует. Бегает с мальчишками, а потом домой, – полковник указывает пальцем на балкон моей гостиной.

Мы почти не выходим на балкон, потому что перила ненадежны.

– Гремят этой чертовой рэп-музыкой, бросают пустыми бутылками в проезжающие машины. И ваш с ними, лоботрясами.

Конечно, такое случалось. Конечно, случалось. С какой стати мне думать иначе?

– Я поговорю с ним об этом, – говорю я. – Больше это не повторится.

Повторится. Я не могу помешать развитию событий. Я не могу остановить их. Не могу…

– Вам нужен бензин? – спрашивает полковник, кивая на мою жестянку. – Вон там есть банка, на боку моей косилки. – Он надвигает шляпу. – Пожалуйста, наберите себе.

– Спасибо, – говорю я, и он, хромая, уходит, грозя тростью всему кварталу.

Косилку полковника я нахожу рядом с его домом. Как он и сказал, на ней есть жестянка с бензином. Я хватаю ее, но тряпка зацепляется за переключатель передачи и повисает. Бензин вытекает через дыру в ржавой жестянке. Приходится двигаться быстро, если собираюсь двигаться вообще.

Секунды летят, как годы. Холода приближаются. Тяжелые времена, которые гораздо хуже нынешних. Гораздо хуже.

Взбегаю по ступенькам к подъезду, затем по лестнице к своей квартире. Дверная ручка ударяет в стену, штукатурка сыпется на пол. Это одна из тех вещей, которые мне никогда не поправить. Бросаюсь в гостиную и даже становлюсь на уродливый диван.

Плюшевый мишка девочки по-прежнему в аляповатых серьгах, он смотрит на меня стеклянистыми глазами с неодобрением. Я пробегаю по коридору мимо ее комнаты, где в матрасе обитает чудище с ножом, и возвращаюсь в гостиную через кухню. В горшке рагу из курятины сгущается во что-то несъедобное. На этот раз я не забуду вернуть горшок.

Кастрюля с гвоздикой и палочками корицы опять выкипела. Сегодня уже нет нужды доливать ее и беспокоиться о ней. Никакие пряности не смогут замаскировать этот запах.

Поднимаюсь по лестнице на чердак. Стою на верхней площадке и смотрю в темноту. Бензин капает на мои туфли. Не думала, что меня не было дома так долго, но, видимо, это действительно так. Мальчик и девочка спят. Я ставлю жестянку с бензином на пол, чтобы не разбудить их. Жестянка теперь не так уж полна.

Я лежу с ними на грязном матрасе в белую и черную клетку, дьявольский свет мерцает на протоптанной мною дорожке.

Девочка сворачивается калачиком.

– Жарко, мам, – в полусне бормочет мальчик.

Мальчик и девочка – мои навечно. Они мои, чтобы я могла любить их и заботиться о них.

Я лежу, по-прежнему глядя на стропила, смотрю, как на них мерцает огонь от костра, как бьют крыльями тени. Пытаюсь припомнить что-нибудь содержательное, что могла бы в такой момент сказать мама, но язык неспособен описать, как что-то настолько горячее может быть вестником чего-то настолько холодного.

Воздух редеет, я жду ангела Ариэль, которая снизойдет, чтобы вырезать мое сердце, потому что со своим заданием я лучше справлюсь без него. Воздух нагревается, я жду ангела Ариэль. Пока воздух нагревается, я жду…

Джеффри Форд – автор романов «Физиогномика», «Меморанда», «Запределье», «Портрет миссис Шарбук», «Девочка в стекле», «Год призраков» и повести The Cosmology of the Wider World. Из-под его пера вышли сборники коротких рассказов The Fantasy Writer’s Assistant, The Empire of Ice Cream, The Drowned Life, Crackpot Palace и A Natural History of Hell. Короткие рассказы Форда выходили в многочисленных журналах и антологиях. Его произведения переведены почти на двадцать языков. Форд удостоен премии Небьюла, премии Эдгара, Международной премии фэнтези, премии имени ирли Джексон и Большой премии воображения. Джеффри Форд живет в Огайо, в сельском доме, который стоит уже 120 лет. Дом окружен полями, на которых выращивается кукуруза и соевые бобы. Преподает в Методистском университете Огайо.

«Witch Hazel» by Jeffrey Ford, copyright © 2017 by Jeffrey Ford. Used by permission of the author.

Когда-то в Пайн-Барренс, что в южном Джерси, с 31 октября по 2 ноября, Дня Всех Святых, люди, жившие в лесах или рядом с ними, прикрепляли к своим курткам и блузам цветущую веточку гамамелиса виргинского. Этот кустарник растет в сосняках и цветет приблизительно на Хэллоуин. Цветок выглядит как обитатель морских глубин, вместо лепестков из темно-коричневой сердцевины цветка радиально расходятся желтые щупальца. В плоде заключено единственное семя.

Английское название гамамелиса виргинского – witch hazel, то есть «ведьмин орешник», – может иметь какое-то отношение к реальным ведьмам и колдовству, но это необязательно. Слово witch, то есть «ведьма», происходит от среднеанглийского wicche, означающего «податливый», «гибкий». Этот смысл связан с использованием веток гамамелиса виргинского лозоходцами, обитателями сосновых лесов. Лозоходство – это способ обнаруживать находящуюся под землей руду, воду и так далее по вибрации ветки, имеющей форму буквы Y, которую держат перед собой двумя руками за верхние концы – «ручки», «ножкой» вперед. Несомненно, что второе слово в названии witch hazel, то есть hazel – «орешник», обязано своим происхождением тому, что, как считалось в Англии, лучшие «лозы», то есть инструменты для подземного поиска, получаются из веток орешника. Это растение не встречается в сосновых лесах, поэтому поселенцы нашли ему замену, растение со столь же гибкими ветками и удивительными цветками, которое цветет как раз в пору, когда зажигают фонари из выдолбленных тыкв.