Валерия Спасская - Время светлячков

— Так хорошооо, — нараспев произнесла она и потянулась рукой к его руке, ещё скользящей по её спине, но он убрал руку и накрыл Лару пледом.

— Полежи, — тихо сказал он.

Она не открывала глаз и не шевелилась, оставаясь в приятном расслаблении, но ощущала, что он лёг и лежит рядом с ней, даже слышала его тихое дыхание. Прошло минут пять, и Лара повернулась в надежде коснуться его, обнять, но он быстро поднялся и ушёл на кухню.

Девушка вздохнула и села на полу. Разочарование чёрной кошкой заскребло внутри. Опять! Ну почему всё так! Что это за человек такой?

Она оделась и пошла на кухню. Они пили чай в тишине. Всё было хорошо, но он опять ускользал.

Ночью Лара долго не могла заснуть. Рядом с ней лежали камни из походов, которые он подарил ей, она спала с ними, как ребёнок с мягкими игрушками, представляя, что они создают невидимую связь между ней и Яром.

В воздухе пахло осенью. Лето ускользало, и его было не удержать. В этом году оно затянулось немного дольше положенного, и почему-то до середины сентября стояла ясная тёплая погода, август как будто не хотел отдавать свои права, но в голове у Лары не было так же ясно, как в небе… тёмные тучи собирались там, и она жаждала не то грозы с дождём, не то просто дождя, не то желанной прохлады, которая освежила бы её уставший мозг…

Она устала думать о том, что могло бы произойти, но не происходило, о том, что они с Яром должны быть вместе: ведь так?? Казалось, не было ни одной причины, почему нет; эта мысль зародилась в то мгновение, когда они пили чай у Златы и та сказала, что у них с женой не всё гладко. Хотя Лара ничего не знала о том, как всё обстоит на самом деле, теперь не могла выкинуть тот вечер из головы.

На самом деле она больше не могла даже рисовать… Она только сидела в прострации, опустив руки, и вспоминала все те мгновения, которые их объединяли: вечера, когда он долго рассказывал ей что-то, опустив взгляд, как будто пытался скрыть самое важное под густыми бровями, но иногда всё же смотрел Ларе в глаза — в эти моменты девушке казалось, что он влюблён по-настоящему, ведь глаза его блестели и долго не выдерживали ответного взгляда — он предпочитал говорить словно в пустоту — то ли стеснялся её, то ли играл в игру, что болтает, пока его никто не слышит.

* * *

Очередной вечер был странным и пустым, и она уже готовилась лечь спать со своими камнями, когда вдруг пришло смс от Яра:

«Приветствую, Волшебница! Что творишь?»

Лара села в кровати и сон пропал, как будто его и не было.

«Здравствуй, Волшебник:) Ничего, пока в поисках вдохновения…», — ответила она.

«Не желаешь ли погреться у печки этим холодным вечером?»

«Да, правда, наверное первый прохладный вечер, было бы здорово»…

Ответила осторожно, подбирая слова… нельзя так просто кидаться в омут с головой, но всё же согласилась — да? Впрочем, почему бы и нет, если она действительно всем сердцем желает именно этого, а он — написал так поздно, хочет встретиться с ней, несмотря на жену, значит, у неё есть шанс, как и говорила Злата.

Лара куталась в чёрный расклешённый плащ, который совсем не грел, потому что светлая шёлковая полупрозрачная блузка и короткая лаковая юбка плохо спасали от холода, а на каблуках от волнения она вообще еле стояла. Снова дул сильный ветер, как в тот раз, когда она бежала на тренинг по скользкому льду, но тогда, зимой, в её сердце только начало пробуждаться то огромное сильное чувство, которое сейчас пожаром полыхало в груди.

«Женщина, которая любит истинно, неуязвима!» — вдруг громом прозвучал в её ушах сильный глубокий женский голос, и она вздрогнула. Похоже было на голос какой-то наставницы, звучащий громко и ясно, как во время практики умирания, однако Лара понимала, что это не имело никакого отношения к странным ритуалам Златы или Афродиты, потому что голос сейчас раздавался из самой глубины её собственного сердца, а в эту глубину не имели доступа никакие доморощенные маги.

* * *

Был один момент в связи со всеми этими семинарами, как-то раз после очередного безумного тренинга, на котором они прыгали, танцевали, кричали как сумасшедшие под громкую яростную трансовую музыку в арендованном зале вспомогательной школы, которая стояла на задворках в старинном бедном квартале.

Этот квартал представлял собой странный оазис в самом центре развивающегося города, который новыми многоэтажными зданиями продолжал расти вширь, тесня лес. А здесь, у школы для слабоумных детей (правда, Злата рассказывала про этих детей, что они вовсе не слабоумные, а просто более раскрепощённые и радостные, чем другие, например, когда она договаривалась о съёме помещения на выходные, эти дети ходили на перемене по коридорам на руках), в отличие от всего остального города, было много зелени. В этой зелени утопали покосившиеся деревянные дома: одноэтажные и двухэтажные, где ютились доживающие свой век старики и цыгане, занимающиеся тёмными делишками.

В странной секте, куда попала Лара, тоже было много цыганского. В книгах, повествующих о юности так называемого «Гуру», их учителя, описывалось, что его первой наставницей была цыганка, да и потом они не чурались истинно цыганских методов: жизни за счёт других благодаря высокой цене за свои таланты и услуги, предлагаемые «высокодуховными» практикующими простым смертным.

Переодевшись в одном из классов школы, участники семинара шли в спортзал, где под громкую электронную музыку с текстами, наполненными призывами к освобождению, они «трансовались», выключив свет, вдыхая аромат благовоний и зачарованные огоньками множества свечей. Неровные язычки пламени бились отчаянно и иногда тухли, потревоженные хаотичным движением множества тел (преимущественно женских), размахивающих руками, верещащих как животные, громко топающих, прыгающих, падающих, катающихся по полу.

В трансовом танце можно было делать всё, что хочется — отпустить себя полностью и позволить всем блокам, зажимам, ограничениям выйти, покинуть тело и ум, наполниться энергией этой музыки, пространства, места, натренированной наставницы с чёрными длинными, как у цыганки, волосами и угольными глазами с агрессивными стрелками.

Нужно было выбить из себя всю дурь, все неправильные установки, заложенные в сознание обществом, воспитанием, семьёй, а затем загадать желания быть счастливыми, любимыми, богатыми, и так далее и тому подобное, кому что придёт в голову.

На тот семинар Лара пришла, выпив полбутылки вина, потому что она закончила одну картину, и ей нужно было это отметить.

Её смешили девушки, загадывавшие себе богатых принцев на крутых тачках и прочие блага, потому что на этом семинаре их учили раскрывать в себе женственность, ценить себя и клянчить у мужчин дорогие подарки. Одним из заданий было в тот же самый вечер выпросить что-нибудь у любого мужчины, и Лара, придя домой, написала влюблённому в неё парню, что ей нужно обязательно пройти «Посвящение», которое даёт только эта наставница, за 20000 рублей. Парень в тот же вечер перевёл ей требуемую сумму, и на следующий день в темной квартире Златы, озарённой лишь пламенем свечей и наполненной дымом благовоний, Лара слушала зычный голос наставницы, похожей на шлюху, которая нарекла её «Космической жрицей» и подарила белую ракушку, объявив, что эта ракушка является символом посвящения.