Валерия Спасская - Время светлячков

Группа в самом деле собралась непростая. Она состояла из обычных туристов, желавших посмотреть очередные достопримечательности и попробовать свои силы в не слишком сложном горном трекинге. Только одна пара: муж и жена — увлекались ведами, у них было сложное сбалансированное питание, и они носили на себе огромные рюкзаки, полные разных индийских снадобий, причём, большую часть вещей таскала женщина, словно прислуга, во всём угождавшая своему мужчине.

Все люди в небольшой группе, состоявшей из восьми человек, постоянно хотели разных вещей, и Марта на каждом шагу старалась мягко разруливать конфликты и принимать решения для успокоения недовольных сторон.

Лара поддерживала её, и порой они находили немного времени, чтобы вдвоём нырнуть в какой-нибудь закуток храма, где служители жгли благовония и распевали мантры, чтобы просто постоять, послушать, почувствовать что-то особенное, уводящее от суеты и беспокойных мыслей.

Ларе были знакомы эти ощущения, ведь она жила с Дэном, все время жгущим какие-то ароматные палочки и поющим практики на тибетском с красивыми мелодиями, но здесь, под небом Непала, где весь воздух был пропитан верой и молитвами, они казались более живыми и мощными.

Однако, она знала, что буддизм уводит совсем за пределы обычного восприятия, к какому-то таинственному освобождению, за порогом которого все мирские страсти исчезнут без следа.

— Марта, — спросила она свою спутницу, — ты хочешь просветлеть?

— Конечно, но я не следую какой-то религии, — ответила Марта, — некоторые вещи близки мне, но у меня свой спонтанный путь. Я бы назвала его «Путь свободы».

— Но ведь путь к просветлению — это освобождение от страдания?

— Да, конечно, — кивнула Марта.

— А как возможно счастье без страдания? Ведь это же две половины одного целого.

Марта задумалась.

— Мне кажется, — сказала она, — что под просветлением имеется виду другой вид счастья, не преходящий и не зависящий от каких-то обстоятельств, а именно полное освобождение от нашего обычного восприятия, загрязнённого страстями, когда новое существо выходит на совершенно иной уровень существования и преодолевает ограничения физического тела. Ты же слышала о тех чудесах, которые являли и продолжают являть просветлённые. Материя больше не властна над ними.

— Но я бы не хотела, — сказала Лара, — покинуть эту материю. Вот если бы обрести власть над ней, чтобы не стареть и не умирать, не знать нужды и полностью управлять обстоятельствами своей жизни — разве не в этом наивысшее счастье?

— Я думаю, — сказала Марта, — буддизм учит тому, что всё это не имеет значения: наша жизнь, тело, желания… что есть нечто высшее, настоящее, важное, некая причина жизни, пронизывающая всё существующее, которая на самом деле не является всеми этими преходящими вещами. Сегодня мы здесь, а завтра умираем и обращаемся в прах — этому учит вся восточная культура, люди здесь не цепляются за жизнь, как мы.

— Но если я, — сказала вдруг Лара в отчаянии, — воплощаюсь вновь и вновь всё с теми же воспоминаниями и страстями, как будто заново продолжаю жить одну и ту же жизнь, не значит ли это, что я не достигла цели своего существования и обязана найти то, что когда-то начала искать? Вдруг найдя это, я обрету земное счастье, ради которого не нужно сидеть годами в холодной пещере на вершине горы без еды и одежды?

— То, о чём ты говоришь, — сказала Марта, — это твоя карма. От страдания бесчисленных воплощений мы можем избавиться, лишь следуя духовному пути. Но мы пока ещё в любом случае далеки от этого.

Она улыбнулась. Марта не была красива, но её черты располагали, в её худом вытянутом лице читались доброта и обаяние, глаза были большие, светлые и ясные, как у ребёнка. Непальская разноцветная свободная одежда из натуральных тканей очень ей шла — она здесь смотрелась гармонично, как местная жительница.

— Я пойду покручу барабанчик, — сказала она, — хочешь со мной?

Для того, чтобы зародить причину освобождения, люди ходили вдоль стены крутящихся барабанчиков с мантрами и вращали их, но Лара осталась на небольшой площадке у основания храма, где продавались местные украшения.

Она купила тяжёлые бусы из нескольких рядов красных семян рудракши и надела их на шею. С этими бусами она сразу почувствовала себя спокойнее и увереннее. Они напомнили ей что-то давно забытое, красивое и родное. Весь оставшийся день она ходила задумчивая, молча, а вечером они с Мартой тайком от группы пошли в местный магазинчик и купили какой-то местный крепкий алкогольный напиток.

— Ты же сама запретила в туре алкоголь, — смеялась Лара.

— Да, но ты видела, какой у меня был день. А мне ещё в горы этих людей вести. Если я не выпью, то полезу на стену.

У себя в номере они смешали алкоголь с молочным чаем на специях — масалой, который принесли им служители в номер. Марта включила спокойную непальскую музыку на плеере, и Лара, вдруг повинуясь непонятному порыву, достала широкую малиновую юбку, расшитую по подолу крошечными колокольчиками, которую она купила накануне в местной лавочке, и начала кружиться по комнате в странном танце. Круг за кругом она входила в транс, и Марта с удивлением следила за ней, не в силах оторваться. Красные бусы из рудракши так гармонично смотрелись на ней, и весь наряд: зелёная шёлковая блузка с тесёмками на рукавах, длинная звенящая юбка — очень шли к её чёрным распущенным волосам и разрумянившемуся от свежего воздуха и алкоголя лицу.

Казалось, что эта девушка — настоящая восточная танцовщица, движения её тела и рук были гибкими и плавными, и внезапно Марте почудилось, будто на Ларе больше украшений, и сама она словно поменяла облик: формы тела стали более полными и округлыми, лицо излучало загадочное свечение, и вокруг неё клубками завивались в движении сотни разноцветных блестящих змеиных тел.

«Это всё усталость и алкоголь», — подумала Марта, на минуту закрывая глаза.

Музыка кончилась, Лара остановилась, продолжая глубоко дышать после танца, и улыбка блаженства играла на её лице.

— Ты занимаешься танцами? — спросила Марта. — Очень красиво.

— Нет, но я делала это в одной жизни.

— Что, в самом деле? — удивилась её спутница. — И ты всё помнишь?

— Не всё, конечно, — Лара села на кровать напротив неё и снова превратилась в обычную русскую девушку.

Она сделала глоток разбавленного алкоголем чая и улыбнулась просто и спокойно.

— Но некоторые вещи помню. И вот именно поэтому я не хочу уходить из сансары. Мне нужно кое-что закончить.

* * *

На следующий день они отправились в храм, где жила маленькая девочка Кумари — воплощение богини-воительницы Дурги, сражающейся с демонами. Вокруг на территории было множество сооружений из тёмно-красного кирпича с трёхъярусными крышами, украшенными диковинными узорами: фигурами людей и божеств, сливавшихся в танцах и движениях страсти. Большие каменные фигуры возвышались на постаментах: здесь были и слоны, и похожий на слона Ганеша, и напоминающий обезьяну Хануман, и Гаруда — священная птица вроде орла, которая подчиняет нагов, львы и павлины, и какие-то божества с красными лицами, сидящие в углублениях святилищ, перед которыми люди складывали подношения.