Валерия Спасская - Время светлячков

Алина вдруг остановилась и с отчаянием посмотрела на свою провожатую.

— Не скажете? — спросила она.

— Нет, могу ничего не говорить, если так надо, — заверила её женщина.

— Да, — пробормотала Алина, будто не в себе, — лучше не надо. Потому что мама не знает, что я это помню. Я как будто всё забыла, и это так и есть. И этот день сегодня я, наверно, тоже забуду…

Она заплакала.

Женщина нашла в кармане платок и протянула девочке. Вытирая красно-серую жижу с лица, Алина шла медленно, запинаясь.

— Знаете, эта девушка, которая меня толкнула, — сказала девочка, — она приняла меня за сестру. С ней что-то плохое случилось, и это Тая сделала. Но я не знаю, как ей помочь. Но вы… скажите маме, что я просто упала, ладно?

— Ладно, — пообещала женщина, — но ты лучше сама скажи. Это твой дом? Ты ведь дойдёшь дальше одна? Мне надо бежать, у меня дочь в первый класс идёт.

— Берегите дочку, — сказала Алина, — спасибо вам.

Женщина отпустила её и остановилась, задумчиво и удивлённо глядя, как девочка ковыляет к подъезду.

— Странно всё это, — пробормотала она себе под нос и пожала плечами.

В любом случае, это её не касалось, и она поспешила обратно к школе, стараясь выбросить странное приключение из головы.

* * *

Вернувшись, Лара мыла посуду дрожащими руками. Неожиданная встреча совсем выбила её из колеи.

— Неужели я ошиблась? — шептала она сама себе.

Но эта девочка с бантами была так похожа на юную ведьму, которая посреди ночи отрубала голову черной курице на кладбище! Чем-то похожа, а чем-то нет. У той лицо было более худое и взгляд жёстче… если бы только она увидела в глазах школьницы какой-то проблеск узнавания, то не сомневалась бы и не отпустила её так просто. Потому что кто ещё, кроме этой ведьмы, мог вернуть всё обратно?

Лара ненавидела свою жизнь — то, во что она превратилась, себя — примитивную капризную тётку, и совершенно чужого человека, живущего рядом с ней.

Яр потерял свою фирму, постоянно сидя дома и пьянствуя, Лара больше не писала, они едва сводили концы с концами, растрачивая небольшие сбережения. У неё не осталось ни друзей, ни подруг, со Златой она не общалась со дня ссоры в коттедже… Коттедж… он так и стоял заброшенный, и Лара уже подумывала уговорить Яра его продать, но каждый раз, когда эта мысль появлялась в её голове, с ней случалась страшная истерика. Продажа коттеджа означала конец её сладкой мечте о красивой совместной жизни с любимым, а пока где-то неподалёку стоял этот большой дом из красного кирпича, ещё сохранялась хотя бы иллюзия надежды.

В замке заскрипел ключ, и всё внутри Лары сжалось в болезненный клубок неприязни и страха. Она давно ненавидела и боялась этого человека, а точнее — то ужасное существо, в которое превратился Яр. Со дня смерти жены он таял на глазах, пил, болел, худел, не следил за собой и ожесточался. Ни о какой близости и речи не было, но и расстаться Лара тоже не решалась, опасаясь его гнева. Она жила словно в аду и как-то летом решилась поехать в тот лес, к старухе Тамаре, чтобы просить её снять проклятье. Однако на месте дома ведьмы Лара нашла лишь пепелище. Убитая безысходностью, девушка хотела остаться там и умереть, ей невыносима была мысль вернуться домой к той жизни, которую нельзя было уже починить, но какой-то старик увёл её оттуда и посадил на автобус. Она смутно помнила ту поездку, однако с тех пор и сама начала гаснуть, удручённая собственным бессилием.

— Ларик! — раздался из прихожей хриплый пьяный голос Яра.

Она не ответила.

Не разуваясь и громко дыша, он протопал до кухни и остановился в дверях, опираясь на косяк. Из высокого красивого статного мужчины Яр за несколько месяцев превратился в воняющего дешёвым пойлом долговязого костлявого старика, неопрятного, заросшего, с грязными торчащими во все стороны космами волос и бороды. Рубашка на груди была застёгнута наперекосяк, под ней виднелась красная волосатая грудь.

Лару передёрнуло от отвращения.

Яр достал из-за спины и, скалясь в какой-то нечеловеческой улыбке, протянул ей растрёпанный букет полевых цветов.

Она вытащила руки из раковины, повернулась к нему и стояла молча.

— Я люблю тебя, Ларик, — прохрипел он и двинулся к ней.

— Я просила тебя больше не пить, — жёстко сказала она.

— Вот так, значит, — злобно сказал чужой мужчина и швырнул букет на стол.

Оборванные лепестки посыпались на пол. Лара смотрела на них, как загипнотизированная. Слёзы подступали к горлу, но наружу не выходили.

— Сделай чай, — приказал Яр.

— Нет, — ответила Лара и отвернулась обратно к раковине.

Она скорее ощущала, чем слышала, как он приближается к ней, обдавая её жаром своего тела и гнева, а в следующий момент он обхватил её сзади обеими руками, сцепив их у неё на груди. Сжимая хватку, Яр поднимал переплетённые руки выше, пока они не оказались у Лары под горлом, а затем резко дёрнул их вверх, так, что её ноги оторвались от пола, и она повисла в неестественной позе с запрокинутой головой, цепляясь за его локти и пытаясь оттащить их от горла.

— Я люблю тебя, Ларик, — продолжал он повторять хрипло, — а ты меня больше не любишь.

— Яр, — хрипела она, — отпусти меня… я люблю тебя, правда! Пожалуйста, отпусти.

— Нет! — вдруг заорал он во весь голос и ещё сильнее сжал смертельную хватку.

Лара задохнулась, что-то хрустнуло, и мир стал черным…

Она летела где-то высоко в непроглядном ночном небе к огромной белой звезде, которая вращалась и будто манила. Звезда испускала сверкающие лучи во все стороны, и когда Лара приблизилась к ней, вдруг превратилась в красного льва. Девушка подставила ладони, и лев, распавшись на мельчайшие частички, алой пудрой посыпался в её ладони.

Задыхаясь от счастья, Лара радостно смеялась.

— Так вот, наконец, мой долгожданный эликсир! — сказала она и вдруг поняла, что на самом деле ничего нет: ни её, ни неба, ни звезды, ни льва — только бесконечная всепоглощающая пустота без красок, без времени, без жизни.

В этой пустоте медленно таяли, исчезая, все образы её подсознания, и память очередной жизни стиралась, подобно угасающему светлячку.

Oh please, tell me Lorraine,

What am I supposed to do now?

Oh please, tell me Lorraine,

What does life mean without your love?

Maybe one day

We’ll meet again.

Blume «For my Lorraine» (песня)

Молодая женщина в белом халате, стройная, круглолицая, с нежной словно светящейся изнутри тёплым сиянием кожей, сидела прямо, расслабленно, спокойно сложив на коленях тонкие миниатюрные руки. Её приятная улыбка и большие добрые светло-серые глаза всегда действовали успокаивающе на высокого пожилого мужчину, который сейчас расположился перед ней в большом удобном уютном кресле. У него был нездоровый вид, впалые щёки, и в синих глазах, обведённых тёмными кругами от бессонных ночей, таилась сильная неизбывная боль. Он был одет в больничную пижаму, на ногах — поношенные тапки.