Рэт Уайт - Отравленный Эрос. Часть 2

Теперь она встала перед ним и когтем откинула капюшон. Ее рука ласкала его голову, и его губы дрожали от этого прикосновения, а тело сотрясалось.

- Ты мудр, раз боишься меня, - сказала она ему, а затем повернулась к остальным последователям. - Вы поступили бы мудро, если бы боялись меня! Я могла бы... я могла бы... я могла бы убить вас всех! - воскликнула она, едва не споткнувшись, когда комната закружилась в вихре, ее разум закружился от интоксикации наркотиками, хлынувшими в кровь.

Она чувствовала, что теряет себя. Ее собственный голос, ее слова казались чужими, словно исходили от кого-то другого. Это высокомерие и грандиозность были не для нее. Это были наркотики. Так она говорила, когда была под кайфом. Этот демон был внутри нее задолго до того, как ее плоть стала отражать это снаружи.

Почти сразу же остальные последователи упали на колени.

Глория ухмыльнулась. Это было не то, чего она хотела. Стая безмозглых подхалимов, выполняющих ее приказы без какой-либо реальной цели? Какой в этом смысл? Почему они вообще здесь?

- Встаньте! - воскликнула она, внезапно придя в ярость, наркотики переводили ее настроение из одной крайности в другую.

Она не знала, чего хочет, в чем нуждается. Ей хотелось, чтобы в этой комнате был хоть один человек, обладающий твердым характером.

Большинство встало. Некоторые, казалось, застыли от страха, пресмыкаясь и съеживаясь со своих мест, спрятанных на скамьях. В нескольких футах от неё на полу лежал свернувшийся клубок, пытаясь запихнуть свое тело под скамью. Глория схватила тело и вытащила его на открытое место. Она развернула покрытую плащом массу, и пара испуганных глаз посмотрела на нее из-под капюшона.

- Разве ты не слышал, как я велела тебе встать? - тихо спросила она.

Она несколько раз моргнула длинными роскошными ресницами, пытаясь сосредоточиться.

Девушка кивнула и приняла позу эмбриона.

Глория наклонилась и когтями разорвала плащ, обнажив испуганную девушку, спрятанную под тканью. Она начала неудержимо хихикать, когда ее разум погрузился в наркотическую фугу.

- Ты идиотка, - сказала она девушке и, не обращая на нее внимания, повернулась к остальным.

- Вы хоть знаете, зачем вы здесь? - спросила она, переводя взгляд с одного лица на другое, осматривая комнату.

Никто не ответил.

- Отвечайте! - взревела она, снова пошатнувшись и едва избежав падения.

В комнате по-прежнему царила тишина.

- Ты не... ты не должна подниматься сюда, - сказал парень позади нее. Глория была поражена. За несколько мгновений до этого он был готов обмочить штаны. - Здесь слишком... слишком опасно для тебя.

- Опасно? Я выгляжу так, будто мне грозит опасность? - закричала она. - Я чёртов демон !

Он кивнул.

- Я знаю. Но есть люди, которые хотели бы причинить тебе вред. Мы, мы должны... защищать... тебя…

- Bы должны защищать меня, - сказала она, снова повернувшись лицом к толпе, ее дьявольская мощь и безумное опьянение подпитывали ее браваду. - Bы? Как? Как вы собираетесь защитить меня?

Они не смотрели ей в глаза, что приводило ее в бешенство. Все они были трусами. Это была ее паства... ее защитники? Все, чего они хотели, это возможность трахнуть ее. Здесь не было ни поклонения, ни уважения. Кучка гребаных трусов, вот кем они были.

Глория наклонилась и подняла девушку с пола, держа ее за горло. Она была хорошенькая. Даже чертовски красивая. Девушка брыкалась, отчаянно пытаясь найти землю под собой. Искаженные, сдавленные слова пытались выскользнуть из ее горла. Глория протянула руку назад и разрезала рубашку девушки, обнажив ее спину, и подняла ее еще выше.

- У кого-нибудь в этой чертовой комнате есть хребет? - воскликнула она.

Она швырнула ее на пол, как надоевшую игрушку, а затем повернулась и поплелась обратно в подвал. Эта сука испортила ей кайф.

Натан Уэзерс был единственным сыном конгрессмена Соединенных Штатов. Семья его матери была табачными магнатами. Он вырос в особняке, окруженном нянями и слугами. Он посещал лучшие частные школы. В колледже он начал экспериментировать с наркотиками, подсел на героин и кокаин, закончил всё метом и провел последние несколько лет в реабилитационных центрах, которые больше походили на загородные клубы.

Затем он нашел религию: экспериментировал с буддизмом, на короткое время стал кришнаитом, а затем изучал саентологию до встречи с Биллом Владом, после его последнего пребывания в реабилитационном центре.

В конце концов он оказался в старой церкви на Девятой улице, очарованный самым удивительным существом, которое он когда-либо видел. Живое доказательство Pая и Aда. Он передал свой трастовый фонд Владу вместе со всем его земным имуществом в обмен на то, что будет одним из немногих избранных, кто встретится с Глорией лицом к лицу в ее личных покоях. Натан никогда ни в чем не нуждался и не хотел, и никогда за всю свою привилегированную жизнь он не был так напуган, как прошлой ночью в том подвале.

Прекрасная темнокожая демонесса была похожа на кого-то из его самых влажных снов и самых темных кошмаров. Он чуть не задохнулся между ее бедер; его челюсть сжалась, а язык натерся, облизывая клитор размером с большой палец. Когда она кончила, он чуть не утонул в ее соках, обжигающих горло, как дешевая текила. Умереть с его лицом между ее бедер было бы для него благословением. То, что он испытывал к ней с того момента, как увидел, выходило за рамки обожания или даже благоговения, это было больше похоже на любовь или духовное вожделение. Даже когда она приказала русскому трахнуть Натана в задницу, и он почувствовал себя оскорбленным и униженным, он все еще чувствовал себя польщенным, благословленным быть в ее присутствии, делать все, что она пожелает, умереть за нее, если она прикажет. Он был напуган сверх всякой меры, но в то же время настолько сильно очарован, что не мог уйти, не мог отвернуться. Даже когда она начала потрошить и расчленять русского и ближневосточного парня, ни любовь, набухающая в его груди, ни напряженная эрекция не уменьшились ни на йоту. Он обнаружил, что прирос к месту, все еще очарованный ее красотой, ее дикостью, ее необузданной силой и сексуальностью, ожидая, что она принесет ему смерть, страстно желая снова почувствовать ее плоть, даже если бы она разрывала и терзала его собственную. Он закрыл глаза и представил, как ее когти впиваются в его внутренности, ее клыки разрывают его горло, и он чуть не кончил. Но она выгнала его, отказала ему в непристойном уничтожении, которое даровала другим своим подданным. Он был недостоин этого.

Натан не мог смотреть на других верующих, пока поднимался по ступенькам подвала в главную часовню. Стыд бушевал на его щеках, жгучее напоминание о его недостойности.