Рэт Уайт - Героиня

Table of Contents

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

***

Глава двадцать третья

Эпилог

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

***

Глава двадцать третья

Эпилог

Пролог

Медсестра склонилась над мальчишкой, наблюдая через большой хирургический разрез, проходящий от верха груди до живота, как бьется его сердце, и как расширяются и сокращаются легкие. Все жизненно важные вены и артерии уже были каутеризированы и зашиты с помощью скобок и ниток. Хирург ушел заниматься другими пациентами вскоре после того, как закончил последний разрез, а ее оставил зашивать рану.

На Коламбия-авеню кто-то открыл огонь из проезжающей машины. Пострадали пять подростков, не считая ее пациента. Двое уже отправились в морг. Скончались по дороге в больницу. Остальные трое находились в соседних операционных. Она слышала их крики. В ту ночь произошло еще несколько перестрелок. Обычная субботняя ночь. Медсестра едва успела смыть с рук кровь одной жертвы, как вкатили следующую. Она чувствовала себя фронтовой санитаркой. Западная Филадельфия, как Южная и Северная, превратилась в зону боевых действий.

Когда реанимационная была перегружена, врачи оставляли медсестер зашивать их пациентов. К тому же, ей они доверяли. Она была одной из лучших сотрудниц. Первая кандидатура на должность старшей медсестрой. Никогда не теряла хладнокровия, не боялась крови и смертей, никогда не давала воли эмоциям, как некоторые другие медсестры. Всегда была уверенной в себе, профессиональной, спокойной и эффективной, хотя и несколько замкнутой.

Она стояла над мальчиком и держала иглу, медицинскую нитку и хирургические скобы. Анестезиолог тоже ушел. В помещении находилась лишь еще одна медсестра, которая пересчитывала тампоны и полотенца, чтобы убедиться, что ничто из них не осталось внутри пациента.

Мальчишке было не больше шестнадцати. Почти вся верхняя часть торса у него уже была покрыта татуировками, как у якудза. Только вместо витиеватых драконов, самураев и карпов кои у него была изображена мешанина из надгробий, пистолетов, библейский цитат, распятий, фраз из хип-хоп-песен, имен и портретов умерших друзей и бывших любовниц. Это был ходячий билборд, рекламирующий бандитский образ жизни.

Между татуировок, а местами и прямо посреди них виднелись пулевые и ножевые ранения, хирургические швы. Некоторым - несколько недель, некоторым - несколько лет. Три были совершенно свежими, только что зашитыми, наряду с последним, все еще зияющим разрезом, через который хирург удалил несколько пуль и снова заштопал внутренности.

Рука мальчишки была в гипсе - там, где пуля раздробила лучевую и локтевую кости. Медсестра видела его раньше. Помогала накладывать шину, которая сейчас удерживала заживающие кости. Она даже узнала свои стежки среди множества хирургических шрамов. Это был постоянный клиент.

Всего несколько недель назад он лежал на этом самом столе, став жертвой стрельбы из проезжающего автомобиля. Она выполнила свой долг и помогла зашить его. Теперь он вернулся. На этот раз стрелком был он сам. Его ранили полицейские, когда он пытался сбежать с места преступления. Другие несовершеннолетние преступники и невинные свидетели, которые кричали от боли в соседнем помещении, и те, кто прекратили кричать и теперь лежали, остывая до комнатной температуры в прозекторской, все были его жертвами. Она помогла сохранить ему жизнь, чтобы он мог отнимать чужие.

Медсестра взяла скальпель с подноса рядом со столом. Посмотрела на другую медсестру... та стояла к ней спиной и пересчитывала тампоны... затем уронила скальпель в открытый разрез. Она начала что-то напевать себе под нос и медленно зашивать рану, гадая, сколько пройдет времени, прежде чем скальпель снова вскроет нутро мальчишки. Ему требовалось сделать лишь одно неверное движение, чтобы получить повреждение внутреннего органа или артерии. Медсестра задалась вопросом, как скоро он умрет от внутреннего кровотечения. Или от инфекции. Она надеялась, что это случится вдали от больницы. И прежде, чем он снова возьмет в руки пистолет.

Медсестра закончила зашивать пациента. Она повернулась к своей коллеге, которая завершила инвентаризацию, и теперь вытирала шваброй с пола кровь и выбрасывала окровавленные марли.

- Он готов. Можешь отвезти его в палату.

Она вышла из помещения в коридор.

- Медсестра! Медсестра! Вы нужны нам здесь! У нас тут гемопневмоторакс. Парень захлебывается собственной кровью!

Медсестра повернулась и посмотрела на пациента, еще одного гангстера, так же обильно татуированного, как и ее последний клиент, с такими же афрокосичками, с такими же золотыми зубами, не старше семнадцати лет. Они могли быть братьями. Мальчишка конвульсировал на каталке, пока два фельдшера безуспешно пытались зажать рану в его груди и остановить кровотечение. Она слышала, как его легкие втягивают воздух. Слышала бульканье, когда грудная полость наполнялась кровью и медленно разрушались легкие. Она повернулась и двинулась прочь.

- Медсестра! Куда вы? Он же умирает!

Она повернулась и улыбнулась фельдшерам.

- Хорошо. Одно проблемой меньше. Я увольняюсь.

Глава первая

Адель Смит молча наблюдала, как Северная Филадельфия мелькает за окном лимузина. Словно ее жизнь проносилась мимо. Это были те самые улицы, на которых она выросла, те самые улицы, где прожила всю жизнь. Она наблюдала, как меняется пейзаж. Изможденные "крэковые" шлюхи, несовершеннолетние убийцы и наркоторговцы, нагло расхаживающие по тротуару и вызывающе заглядывающие к ней в окно, сменились причудливыми магазинами и кафе, бизнесменами и женщинами в мятых костюмах, спешащими домой после долгого рабочего дня в офисе. Молодыми парами, нарядившимися для раннего ужина и вечерней прогулки по городу. Многие из профессионалов в костюмах и галстуках были того же возраста и цвета кожи, что и те парни в мешковатых джинсах и с пистолетами за поясом, мимо которых она проезжала на Брод-стрит. С ее юности мир очень изменился.