Рэт Уайт - Героиня

Он шагнул вперед и взял ее за локоть.

- Давай проведу тебя через толпу, - предложил он.

Пока Эрни и Тоня сопровождали Адель в фойе "Фор Сизонс", она решила расспросить у дочери про положение дел.

- О, знаешь, все по-старому. Много работаю и мало получаю, как и все остальные.

- У тебя хотя бы есть работа, - сказала Адель. Тоня работала администратором в банковской фирме и имела ученую степень в области финансов.

- О, знаю, - сказала Тоня, когда они вели Адель по коридору. - И я не жалуюсь... просто иногда сложно уйти из офиса.

Коридор на нижнем этаже отеля был заполнен людьми. Все они были одеты с иголочки, в идеально сшитые костюмы и платья. Красивые мужчины, прекрасные дамы. Когда Адель проходила мимо, некоторые начинали аплодировать. Эрни нежно поддерживал ее за локоть, то и дело кивая кому-то из толпы.

-"СиЭнЭн" послала команду, чтобы снять церемонию награждения, - тихо пробормотал он. - Местные новости тоже здесь.

Тоня обняла ее.

- Это так здорово! Я очень тобой горжусь, мама!

Они подошли к двойным дверям, ведущим в банкетный зал. Когда Эрни открыл их, Адель ощутила легкий трепет в желудке. С 60-ых она произнесла десятки - нет, сотни - речей, и по-прежнему немного нервничала перед встречей с аудиторией. Наверное, она никогда не избавится от этого полностью.

Когда Эрни вел Адель и Тоню к их столику, он сказал:

- До начала церемонии есть еще двадцать минут. Адель, у тебя все в порядке?

- Да, как всегда, - ответила она.

Эрни по-джентльменски выдвинул для нее стул и сел рядом. Брайан Суонсон, глава местного отделения НАСПЦН, уже сидящих за их столиком, сверкнул теплой улыбкой.

- Рад тебя видеть, Адель!

Адель улыбнулась.

Остальная часть вечера пролетела незаметно.

***

Домой Адель Смит вернулась очень поздно.

Она вошла в свою простую двухкомнатную квартиру, заперла за собой дверь, и задвинула засов. Поставила полученную несколькими часами ранее награду на журнальный столик и сняла пальто. Вздохнув, сбросила туфли. Она всегда оставляла в гостиной свет, чтобы создать впечатление, что дома кто-то есть, хотя в этом районе это уже не имело большого значения. Она слышала о нескольких произошедших здесь незаконных проникновениях в дома, и приняла необходимые меры для самозащиты. В верхнем ящике тумбочки держала заряженный полуавтоматический пистолет 45-ого калибра "Бульдог", а в гостиной, стеллаже для журналов - 9-миллиметровый "Зиг Зауэр". Огнестрельное оружие было необходимо. Тридцать лет назад, она даже не думала, что будет им пользоваться. В то время она была физически способна защищаться, и ей приходилось это делать в некоторых ситуациях. Теперь она была старой и усталой, хотя по-прежнему оставалась метким стрелком. Слава богу, ей никогда не приходилось использовать оружие. К тому же, она была очень известным в районе человеком. Даже бандиты, ошивающиеся на углу Брод-стрит и Коламбия-авеню, проявляли к ней уважение.

И все же, в эти дни, никогда нельзя быть слишком уверенным.

Адель пересекла гостиную и с тихим стоном опустилась на диван. Черт, как же она устала. Церемония была и нервирующей и бодрящей одновременно. Адель терпеть не могла быть в центре внимания, причем всегда, но сегодня она отбросила эти чувства в сторону и слушала разных ораторов, стоящих на подиуме и хвалящих ее работу. Это было уму непостижимо - здесь присутствовали политики, крупные бизнесмены, звезды, нынешние активисты движения за гражданские права, многими из которых она восхищалась. Когда Брайан произносил вступительную речь, Адель слушала, пытаясь понять, почему она здесь. Она вспомнила слова молодого водителя лимузина, подвозившего ее. "Вы - моя героиня," - сказал он. Пока Брайан перечислял ее многочисленные заслуги, великие жертвы, которые она принесла делу, она смогла объективно взглянуть на все движение за гражданские права и, наконец, поняла, почему люди так смотрят на нее. Да, для них она была героиней. Но у нее никогда не было выбора. Не было другого пути, кроме как бороться за свои права и права близких ей людей. Она просто не могла сидеть, сложа руки, и позволять вытирать об себя ноги. Она и другие, ходившие с ней на демонстрации и марши протеста, и которые устроили сидячую забастовку в здании городского совета (которая закончилась теми лживыми обвинениями в похищении), пытались донести лишь одно: Они - люди, и они больше не собираются стоять и смотреть, как их братьев и сестер избивают, убивают, относятся к ним, как к гражданам второго сорта. Они больше не хотели это терпеть. Они требовали свои права, а не просили их. Адель не могла поступить иначе, даже если бы хотела. Просто Бог сделал ее такой - бойцом.

В начале шестидесятых в Филадельфии и Пенсильвании не было такой расовой дискриминации, как на Юге, хотя спокойствию мешало соседство с линией Мейсона-Диксона (граница между Севером и Югом - прим. пер.) , находившейся всего в шестидесяти милях. В ее районе распространялась сегрегация. Полиция убивала людей, а в пятидесятых, когда она была еще ребенком, случались даже линчевания. Это не было так распространено, как на Юге, но, тем не менее, присутствовало. Подобная ненависть существовала и сегодня, хотя, к счастью, была редким явлением. Время от времени появлялись идиоты, вроде того засранца, Майкла Ричардса, чья расистская тирада отбросила все на тридцать лет назад, вызвав чувство, будто события тех дней снова вернулись, и Адель задалась вопросом, стоило ли того все, за что она боролась. Но когда она видела свою дочь, Тоню, своего зятя Джеральда и внучку Тесс, она понимала, что да, ее борьба стоила того.

Тоня и Джеральд жили в хорошем районе, имели хорошую работу, а Тесс ходила в хорошую школу. У них были друзья разных рас - чернокожие, латиноамериканцы, азиаты, белые. Все они нравились Адель. Это были хорошие ребята. Ей нравилось, что молодое поколение извлекло уроки из борьбы прошлых лет. Возможно, это - результат ее работы.

Адель взяла пульт и включила телевизор. Переключилась на новости, в надежде увидеть повтор сегодняшней церемонии. Тоня сказала, что Джеральд сделает запись, и пошлет ей копию, но Адель хотела сама увидеть себя по телевизору. Не каждый день кому-то достаются пятнадцать минут славы на "СиЭнЭн".

И действительно, отрывок с церемонии награждения НАСПЦН только начался, и Адель села на край дивана, с улыбкой глядя на экран. Ей показалось, что в телевизоре она выглядит довольно неплохо. Может, чуть полноватой, какой поучалась всегда на фотографиях. И она даже не казалось такой старой, как она себя чувствовала. Черт, ей всего шестьдесят семь. По сегодняшним стандартам, она еще молодая.

Адель вздохнула и поднялась на ноги. Посмотрела на полученную награду. Улыбнулась и направилась к ней. Осторожно взяла, любуясь ее красотой. Да, она была очень горда. Она сделала мир лучше. И была в этом уверена.