Стивен Кинг - Кладбище домашних животных [litres]

– Ладно, бандиты, пойдемте, – сказал Луис, и они все направились в зал получения багажа.

Когда они уже походили к машине, Гейдж забормотал: «Класота, класота», – странным, икающим голосом. На этот раз его стошнило прямо на Луиса, который по случаю встречи семейства надел новые брюки. Очевидно, класота была у Гейджа кодовым словом, обозначавшим: Меня сейчас вырвет, прошу прощения, отойдите в сторонку.

Оказалось, что это все-таки вирус.

Они как раз подъезжали к дому, когда у Гейджа начался жар, и он заснул беспокойным, болезненным сном. Загоняя микроавтобус в гараж, Луис краем глаза заметил Черча. Тот крался вдоль стены, задрав хвост, и смотрел на машину своим странным, пустым взглядом. Потом он растворился в предвечерних сумерках, и Луис увидел распотрошенную мышь, лежавшую рядом с четырьмя летними шинами (пока семья была в отъезде, Луис сменил шины на зимние). Вывалившиеся внутренности влажно поблескивали в полумраке.

Луис быстро выскочил из машины и специально врезался в пирамиду из шин. Две верхние шины упали и закрыли мертвую мышь.

– Ой, – сказал он.

– Папа, ты недотепа, – весело откликнулась Элли.

– Что есть, то есть, – преувеличенно бодро отозвался Луис. На самом деле ему хотелось сказать: Класота, класота , – и потихоньку блевануть в уголке. – Папа у вас недотепа.

Насколько он помнил, до кастрации Черч лишь однажды убил крысу; иногда он ловил мышей и играл с ними в жестокую кошачью игру, которая обычно кончается смертоубийством, но всякий раз Луис, Рэйчел или Элли успевали вмешаться и не дать ему довести дело до конца. А после кастрации он вообще не смотрел на мышей, как это почти всегда и бывает с кастрированными котами – во всяком случае, если их хорошо кормят.

– Ты так и будешь стоять, погрузившись в мечтания, или все же поможешь мне с Гейджем? – спросила Рэйчел. – Возвращайтесь с планеты Монго, доктор Крид. Вы нужны людям Земли. – У нее был усталый, раздраженный голос.

– Прости, малышка.

Луис взял на руки Гейджа, горячего, как раскаленная печка.

Так что в тот вечер они ели знаменитое южное чили Луиса только втроем; Гейджа, вялого и больного, уложили на диване в гостиной, вручили ему бутылочку с теплым куриным бульоном и включили мультики по телевизору.

После ужина Элли подошла к двери в гараж и позвала Черча. Луис, который мыл посуду, пока Рэйчел разбирала чемодан наверху, очень надеялся, что кот не придет. Но тот пришел – медленно приковылял своей новой нетвердой походкой, – причем пришел почти сразу, словно сидел, затаившись, прямо за дверью. Затаившись . Это слово первым пришло на ум.

– Черч! – воскликнула Элли. – Привет, Черч!

Она подхватила кота и прижала к себе. Луис наблюдал за ней краем глаза; его руки застыли над раковиной с посудой. Он увидел, как радость на лице дочери сменяется растерянностью. Кот смирно лежал у нее на руках: уши прижаты, глаза смотрят прямо на Элли.

Через какое-то время – Луису оно показалось невероятно долгим – она опустила Черча на пол. Кот поплелся в сторону столовой, даже не оглянувшись. Истребитель мышей , подумал Луис, вспомнив сегодняшнюю находку. Господи, что же мы сделали в тот вечер?

Он честно пытался вспомнить, но те события уже казались смутными и далекими, как отвратительная смерть Виктора Паскоу на полу в приемной студенческой поликлиники. Он помнил только порывы ветра и мерцание снега на поле возле леса. И больше ничего.

– Папа? – позвала Элли глухим, тихим голосом.

– Что, Элли?

– От Черча странно пахнет.

– Правда? – спросил Луис, старательно сохраняя нейтральный тон.

– Да! – Элли явно была расстроена. – От него пахнет! От него никогда так не пахло! А теперь пахнет, как будто… как будто какашками!

– Ну, может, он где-то испачкался, солнышко, – предположил Луис. – Чем бы там от него ни пахло, это скоро пройдет.

– Очень надеюсь , – отозвалась Элли голосом вдовствующей королевы и вышла из кухни.

Луис нащупал на дне раковины последнюю вилку, вымыл ее и вынул затычку. Он стоял, глядя в темноту за окном, пока мыльная вода с глухим бульканьем утекала в сливное отверстие.

Когда вся вода утекла и перестала булькать, Луис расслышал свист ветра на улице, тонкий пронзительный свист северного ветра, приносящего зиму. Он вдруг понял, что ему страшно – просто страшно, без всякой причины, как иной раз становится страшно, когда тучи вдруг закрывают солнце и вдалеке слышится странное, необъяснимое тиканье.

– Сто три? [2] 39,4°С. – переспросила Рэйчел. – Господи, Лу! Ты уверен?

– Это вирус, – отозвался Луис. Он пытался не раздражаться из-за голоса Рэйчел, в котором слышалось чуть ли не обвинение. Она устала. У нее выдался тяжелый день, она пересекла полстраны вместе с двумя маленькими детьми. Было уже одиннадцать, а день все не кончался. Элли спала у себя в комнате. Гейдж лежал на их кровати в состоянии, которое можно было бы определить как полубессознательное. Час назад Луис дал ему ликвиприн. – Аспирин к утру собьет температуру.

– А ты не дашь ему ампициллин или что-то подобное?

Луис терпеливо проговорил:

– Если бы у него было какое-то воспаление или стрептококковая инфекция, я бы дал ему антибиотик. Но от вирусов антибиотики не помогают. От них у него просто будет понос, а значит, обезвоживание организма.

– А ты уверен , что это вирус?

– Вообще-то я врач, если ты вдруг забыла, – огрызнулся Луис.

– Не ори на меня! – крикнула Рэйчел.

– Я не ору! – крикнул Луис в ответ.

– Нет, орешь. Ты ор-ор-орешь… – У нее задрожали губы, и она прикрыла лицо рукой. Луис увидел темные круги у нее под глазами, и ему стало стыдно.

– Прости, – сказал он, садясь рядом с ней. – Господи, даже не знаю, что на меня нашло. Прости меня, Рэйчел.

– «Никогда не извиняйся и никогда не оправдывайся», – произнесла она с бледной улыбкой. – Ты сам так однажды сказал. Паршивая была поездка. И я боялась, что ты психанешь, когда заглянешь в шкаф Гейджа. Наверное, лучше сказать об этом прямо сейчас, пока ты себя чувствуешь виноватым.

– С чего бы мне вдруг психовать?

Она улыбнулась все той же бледной, вымученной улыбкой.

– Мама с папой купили ему десять новых нарядов. Сегодня он был в одном из них.

– Я заметил, что у него новый свитер, – сухо отозвался Луис.

– Я заметила, что ты заметил. – Рэйчел изобразила сердитый взгляд, и Луис рассмеялся, хотя смеяться ему не хотелось. – И шесть новых платьев для Элли.

– Шесть платьев! – повторил Луис, очень стараясь не повышать голос. Он вдруг разозлился – нехорошо разозлился – и почувствовал жгучую, необъяснимую обиду. – Рэйчел, зачем ? Почему ты ему разрешила? Нам не нужно… мы сами можем купить…