Стивен Кинг - Кладбище домашних животных [litres]

– Уже еду, – сказал он и повесил трубку.

Это был не сердечный приступ. Это был инсульт – все произошло быстро и, вероятно, безболезненно. Когда Луис днем позвонил Стиву Мастертону и рассказал, что случилось, тот заметил, что это хороший конец, и он сам бы не отказался уйти точно так же.

– Иногда Бог тянет резину, – сказал Стив, – а иногда просто тыкает в тебя пальцем и говорит: «Все, твое время вышло».

Рэйчел вообще не хотела это обсуждать и пресекала все попытки Луиса завести разговор на эту тему.

Элли была не столько расстроена, сколько удивлена и заинтересована – Луис подумал, что это здоровая, естественная реакция для пятилетнего ребенка. Она спросила, как умерла миссис Крэндалл, с закрытыми или открытыми глазами. Луис сказал, что не знает.

Джад держался как мог. Держался прямо-таки молодцом, если учесть, что он прожил с этой женщиной почти шестьдесят лет. Когда Луис пришел к старику – а в тот день Джад действительно выглядел старым, на все свои восемьдесят три года, – тот сидел за кухонным столом, курил «Честерфилд», пил пиво и невидящим взором смотрел на открытую дверь в гостиную.

Когда Луис вошел, Джад взглянул на него и сказал:

– Вот ее и не стало, Луис.

Он сказал это так просто и прозаично, что Луис даже подумал, что старик еще до конца не осознал произошедшее. А потом губы Джада задрожали, и он прикрыл глаза рукой. Луис подошел и обнял его за плечи. Тут Джад не выдержал и заплакал. Он все понимал. Понимал очень четко. Его жена умерла.

– Ничего, – сказал Луис. – Это нормально, Джад. Думаю, она бы хотела, чтобы вы немного поплакали. Она бы, наверное, разозлилась, если бы вы не плакали совсем.

Луис и сам заплакал. Джад крепко обнял его, а Луис обнял его в ответ.

Джад плакал минут десять, потом успокоился и начал рассказывать. Луис очень внимательно слушал – слушал как врач и как друг. Слушал, чтобы понять, не заговаривается ли старик, не путает ли он времена (насчет места можно было не беспокоиться; Джад Крэндалл прожил всю жизнь в Ладлоу, штат Мэн) и, самое главное, не употребляет ли он настоящее время, когда говорит о Норме. Но Джад отлично владел собой и не терял связь с реальностью. Как врач, Луис знал, что старые люди, прожившие вместе всю жизнь, часто уходят практически друг за другом: с разрывом в месяц, неделю, даже день. Вероятно, из-за сильного потрясения или даже подспудного стремления поскорее догнать ушедшего, чтобы снова быть вместе (до случая с Черчем его бы точно не посетили подобные мысли; Луис стал замечать, что в последнее время его представления о потустороннем и сверхъестественном претерпели значительные изменения). Наблюдая за Джадом, он заключил, что тот сильно горюет, но пребывает в здравом уме и твердой памяти. Джад не проявлял никаких признаков старческой дряхлости, которые Луис заметил у Нормы на Новый год, когда Крэндаллы приходили к ним в гости.

Джад достал из холодильника пиво. Лицо старика все еще было красным от слез.

– Еще рановато, конечно, – сказал он. – Но где-то в мире уже вечереет, и при сложившихся обстоятельствах…

– Ни слова больше! – Луис открыл бутылку. – Давайте лучше выпьем за нее.

– Давай выпьем, да. Эх, Луис, видел бы ты ее в шестнадцать лет, когда она шла из церкви в расстегнутой кофте… такой красоты свет не видывал. Она и самого черта могла заставить в трезвенники записаться. Слава Богу, она не пыталась заставить меня.

Луис кивнул и поднял бутылку:

– За Норму.

Джад чокнулся с ним своей бутылкой. Он снова плакал, но при этом улыбался.

– Пусть она обретет мир и покой, и пусть там не будет этого проклятого артрита. Там, где она сейчас.

– Аминь, – сказал Луис, и они выпили.

Впервые в жизни Луис видел Джада в изрядном подпитии, но даже в таком состоянии старик сохранял ясность ума. Он пустился в воспоминания: живописные, четкие, добрые и забавные, а иногда и вовсе захватывающие. А между историями о прошлом Джад справлялся с настоящим с такой силой духа, что Луис испытывал искреннее восхищение. Он сам вряд ли держался бы и вполовину так хорошо, если бы Рэйчел вдруг умерла за завтраком, не доев кашу и не допив грейпфрутовый сок.

Джад позвонил в похоронное бюро Брукингса и Смита в Бангоре, договорился обо всем, о чем можно договориться по телефону, и сказал, что завтра приедет, и они обсудят все остальное. Да, пусть ее набальзамируют; он хочет, чтобы ее нарядили в платье, которое он привезет; да, он привезет и нижнее белье; нет, он не хочет, чтобы на нее надевали казенные туфли, туфли он тоже выберет сам. «Ей вымоют голову?» – спросил он. Она мыла голову в понедельник, значит, когда она умерла, ее волосы были грязными. Он выслушал ответ, и Луис, чей дядя был владельцем похоронной конторы, знал, что сотрудник бюро сейчас объясняет Джаду, что мытье и укладка волос входят в стоимость базовых услуг. Джад кивнул, поблагодарил своего собеседника, потом снова стал слушать. Да, сказал он, макияж нужен, но легкий.

– Она умерла, и все это знают, – сказал он, закуривая сигарету. – К чему ей наводить марафет?

В день похорон гроб пусть будет закрыт, но накануне, во время прощания, – открыт. Ее похоронят на кладбище Горней надежды, где они купили себе участки в тысяча девятьсот пятьдесят первом году. Джад взял бумаги и назвал сотруднику бюро номер участка, чтобы там все приготовили заранее: H-101. Позже он сказал Луису, что у него самого был участок под номером H-102.

Он повесил трубку и повернулся к Луису:

– Насколько я знаю, самое красивое в мире кладбище – здесь у нас, в Бангоре. Если хочешь, возьми еще пива, Луис. Похоже, это затянется.

Луис хотел отказаться – он и так уже опьянел, – но тут у него перед глазами встала нелепая картина: Джад несет тело Нормы на старое индейское кладбище, на микмакский могильник в лесу за Клатбищем домашних жывотных .

Эта картина подействовала на него как пощечина. Не говоря ни слова, он встал и вынул из холодильника еще одну бутылку. Джад кивнул и снова взялся за телефон. К трем часам пополудни, когда Луис вернулся домой, чтобы съесть суп и сандвич, Джад уже почти завершил подготовку похорон своей жены; он обзвонил всех, кого нужно, как человек, планирующий очень важный званый обед. Он позвонил в Методистскую церковь Норт-Ладлоу, где пройдет отпевание, и в дирекцию кладбища Горней надежды. Сотрудники похоронной конторы Брукингса и Смита будут звонить туда сами, но Джад позвонил первым – в порядке вежливости. Очень немногие скорбящие, только что потерявшие близкого человека, способны подумать о таких «мелочах»… а даже если способны подумать , то не способны заставить себя взять и сделать. А Джад подумал и сделал. Луис восхищался им все больше и больше. Потом Джад обзвонил всех ныне здравствующих родственников Нормы, справляясь по старой, истрепанной записной книжке в кожаном переплете. В перерывах между звонками он пил пиво и вспоминал о былом.