Максим Кабир - Пиковая Дама [сборник]

— А вот тут. — Смирнов расстелил газету с фотографией, сделанной из башенного крана. Стрелу озаряли вспышки маячков. — Автор предположил, что существует подростковая игра, приводящая к трагическому исходу. Что-то вроде групп смерти, о которых заговорили гораздо позже. Мальчик выбросился со строительного крана. Он боялся зеркал.

— Ты сам все это собрал? — Антон оглядел стопки фотографий и вырезок.

— Да. Были причины.

В клетке канарейка расправила крылья, склонила набок голову.

— Но чем нам это поможет?

— Чем это поможет вам? — Смирнов дистанцировался от гостя с его щекотливыми проблемами. — Не хочется тебя пугать, но ты приехал слишком поздно. Слишком — пойми.

— Должен же быть способ! Прогнать ее…

— Нет никакого способа. Я знаю наперед.

— Что знаешь?

— Чем все кончится.

— О нет. — Антон поднялся со стула, стиснул зубы. — Нет-нет, приятель. Черта с два.

Он отказывался верить. Допустить, что кто-то — живой или дохлый — посягнет на его малышку.

— Антон, я этим больше не занимаюсь. И кстати…

Птичка спорхнула с жердочки и ударилась о прутья лимонной грудкой. Мужчины обернулись.

— Чего она? — встревожился Антон.

Канарейка словно обезумела. Она металась по своему домику, атакуя решетку, брызгая перышками. Грызла клювом металл.

Смирнов резко отпрянул от стола. Ножки стула взвизгнули о паркет. Фотография маленького мушкетера шлепнулась на пол. Стекло треснуло.

— Ты что-то привез с собой? — Смирнов дернул гостя за рукав. Канарейка бесновалась и, кажется, твердо вознамерилась убить себя, расшибиться в лепешку.

— Что? О чем ты?

— Какой-то предмет? Вещь, принадлежавшую покойнику? Скорее!

Антон лишь взглянул на оставленную в углу сумку, а Смирнов уже рылся в ней.

— Это? — закричал он, как человек, обнаруживший в кармане тикающую бомбу. — Это оно?

— Да, — выговорил Антон.

Смирнов кинулся к окну, распахнул форточку и вышвырнул наружу планшет Чижика. Гаджет полетел в кусты диском для фрисби. Ошарашенный, Антон не мог вымолвить ни слова. Канарейка постепенно утихомиривалась. Перышки кружились по комнате. Стол усеяли вырезки старых газет, вопящие о смертях и ужасе. Шевелились от сквозняка, ползли по столешнице к Антону.

Смирнов отдышался, вытер взопревшее лицо. Подобрал фотографию, сдул пылинки. Трещина рассекла лицо мальчика, точно так же, как рассекала отражение трещина на старом зеркале в гостиной Рюминых. Схожесть узоров пугала. И если бы только она…

— Сколько, ты сказал, лет твоей дочери?

— Я не говорил. Скоро тринадцать.

Карие глаза Экзорциста устремились в пустоту.

— Кажется, — сказал он, — эта история никогда не кончится.

— Ну, мам, это же просто. — Аня подцепила ролл, макнула в соевый соус.

Марина нарочито неловко, чтобы повеселить дочь, распялила палочки для еды, выронила рисовый комочек обратно на тарелку.

— Никогда не научусь, — пожаловалась она. — У них есть вилки?

— Перестань, — Аня взяла палочками ролл и протянула маме. Та сняла угощение губами.

— Кормилица моя.

Марина попыталась вспомнить, когда в последний раз они вот так гуляли. Кино с кучей калорийного карамелизированного попкорна, аттракционы, ресторан. Неужели понадобилась смертельная опасность, чтобы семья сплотилась? Чтобы она, забыв про драгоценную мебель, провела с единственным ребенком субботний вечер?

В суши-баре все столики были заняты, и это успокаивало. Шумели детишки, ворковали парочки. Играла расслабляющая музыка. Официантки — казашки в японских национальных костюмах — подносили блюда. Марина захрустела рисовыми чипсами.

— А какой папа был в молодости? — спросила Аня.

— В молодости? Он и сейчас не старый.

— Старый. — Аня комично сморщила нос.

— По-твоему, и я старая?

— Ну да.

— Вот спасибо. — Марина улыбнулась. По плечу скользнул солнечный зайчик, блик, посланный зеркальцем в руках прихорашивающейся девушки за соседним столом. Марина инстинктивно отсела. — Твой папа, — сказала она, — был веселым и благородным. Однажды он спас меня от трех пьяных придурков.

— Один? От трех? — Аня приоткрыла рот.

— Да, мы возвращались со свидания. И три здоровенных лба пристали в переулке. Антон не был качком — я уже мысленно прощалась с жизнью. А он схватил урну — урну, представляешь! — и бил ею этих гопников. И рычал как зверь. Они удрали, наверное, решили, что он из психушки сбежал, — в памяти всплыл Антон, помолодевший на дюжину лет, серый от пепла, падавшего из урны, с окурком, прилипшим к челке. Дома она мыла его в ванне, водила мочалкой по груди и шептала, что он — герой.

— Ты его любила? — Лицо дочери было серьезным, взрослым.

— Конечно. Мы зачали тебя в любви.

— Больше не любишь?

— Сложный вопрос. — Марина поболтала чаинки в чашке. — Когда четырнадцать лет с человеком живешь, он становится тебе родным. Ну, как брат, что ли. А родные люди и ранят больнее.

— Мам, может, вы помиритесь?

— Мы не в ссоре.

— Я имею в виду… снова поженитесь?

— О, — Марина запнулась. — Я… а давай о чем-то другом поговорим.

— Как обычно.

Телефон посигналил. Марина прочла сообщение.

— Папа приедет за нами. Доедай, я на секунду.

Марина встала из-за стола, жестом попросила чек.

— И никуда не уходи.

— Не уйду.

Кафель в туалете сверкал чистотой. Марина направилась к кабинке, остановилась на полпути, взглянула в зеркало, нахмурившись.

Они ведь поверили. И она, и Антон. Что невинная детская шалость повлекла за собой приход в наш мир потустороннего злобного существа, которое расправилось безжалостно с Матвеем и Чижиком, — не важно, что говорят судмедэксперты и полиция.

Черт подери, они поверили в существование демонов. Реальных, с зубами, как, кажется, у католиков, а не как в православии, где черти номинальны.

Но в праздной толпе, в современном торговом центре из стекла, бетона, неона, при ярком свете ламп, само допущение, что Матвея убили и та же участь грозит их дочери, казалось нелепым и чудовищным. Зеркала — не прирученные звери, способные выходить из-под контроля. Это просто штуковины, отражающие свет. Подчиняющиеся законам оптики. Изображение симметрично предмету относительно плоскости зеркала: оно прямое, мнимое и равное размерам предмета. Зеркала создали, чтобы следить за внешностью, в дизайне они добавляют пространству объем, но в этом объеме не рыскают монстры. Это в «Гарри Поттере» зеркало Еиналеж показывает то, чего нет.

Или…

Марина порылась в Интернете. Зеркало мастера Луи Арпо, тысяча семьсот сорок третьего года выпуска, известное под кодовым названием «Золотые ангелы» (в честь амуров на раме) обвинялось в убийстве сорока человек. В начале прошлого века оно оказалось на складе вещественных доказательств Скотленд-Ярда, где двое криминалистов умерли при загадочных обстоятельствах. Но уже в наши дни «Золотые ангелы» пропали без вести.