Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Разумеется, Джастин был в смятении и замешательстве. Он наклонился, пошарил по мостовой, каким-то чудом нашел отброшенную крышку объектива и внезапно осознал, что умирает от голода, как будто вовсе не ужинал, и к тому же изнывает от предвкушения, словно некая давняя мечта должна вот-вот исполниться. Но что может сравниться с явлением призрака? Он понятия не имел и заключил, что странное предвкушение — лишь обман чувств, вызванный голодом и взвинченными нервами.

Когда он вернулся в «У Анджело», основная толпа уже схлынула. Он присел за тот же столик, и бойкая официантка отметила, что, наверное, ему очень понравилась кухня. Он выбрал самое сытное блюдо — ньокки, а к ним ботву брокколи, баклажан под пармезаном и полграфина красного вина. Официантка просияла, как будто обжорство достойно восхищения, и назвала его «милым». Если по нему и было заметно, что он повстречался с призраком, она не придала этому значения.

Кстати, о призраке… Джастин тонул в водовороте эмоций — смятения, негодования, любопытства, беспокойства, волнения… И все же его мысли то и дело возвращались к определенным деталям увиденного. Расправляясь с едой, он размышлял о том, что эктоплазматический Лавкрафт без труда пересек город, но по прибытии повторил в точности те же движения, что в здании Листа, за исключением единственного жеста. Может, привидения и склонны повторять одни и те же действия, но это объяснение кажется слишком поверхностным.

К тому же на месте Лавкрафта Джастин не стал бы назначать встречу на Саттон-стрит. Конечно, церковь Святого Иоанна имела для него какое-то значение как место действия рассказа, но, насколько Джастину было известно, Лавкрафт видел ее только с расстояния в несколько миль. Рядом с домом было множество более значимых для него мест. Почему бы не материализоваться в одном из них? И почему именно Джастин? Да еще и дважды? Чего бы ни хотел беспокойный дух, имелось множество людей, которые куда больше подошли бы ему в качестве помощников. И тем не менее ему не доводилось слышать, что Лавкрафт являлся кому-то еще.

Джастин уставился на три чистые тарелки и пустой графин. Он мог бы поклясться, что все было вкусно, однако совершенно не помнил саму трапезу. Он поглощал еду как одержимый. К счастью, никто из посетителей не смотрел на него с осуждением.

Он купил канноли, чтобы подсластить обратный путь через деловой район. Начинка из рикотты вытекала сквозь трещины в тесте, и когда он наконец сообразил, что может посмотреть фотографии призрака на экране камеры прямо сейчас, на ходу, у него были перемазаны руки. Не зря он потратился на цифровую камеру! Он еле удержался от того, чтобы не испачкать дорогую игрушку липкими руками. Вернувшись в гостиницу, он тщательно вымыл и вытер руки, но после этого у него едва хватило сил, чтобы раздеться и завалиться в кровать, как будто у него внезапно кончился завод. Возбуждение последних часов схлынуло. Снимки подождут.

Наутро в комнате было жарко, почти душно, и в воздухе стоял противный запах горелой плесени, который Джастин отнес на счет старинного парового отопления. Он проснулся с острым чувством своей непринадлежности, чуждости всему вокруг — эхом того чувства, которое он испытал на Пемброк-Филд, но сейчас, все еще полусонный, он связал это с непомерной жарой. Возможно, владельцы пытаются его выжить, включив отопление на полную катушку? Он приоткрыл окно и обнаружил, что батарея под ним ледяная. Батарея в ванной тоже не грела. Возможно, тепло просочилось сквозь пол? В этих старинных зданиях еще и не такое бывает. Зато раннее пробуждение оставляло ему много времени для завтрака. Весьма кстати, учитывая, что вчерашний волчий голод вернулся. Так что чем скорее он покинет номер, тем лучше. Он вышел за дверь, прихватив фотоаппарат, и обнаружил, что в коридоре стоит лютый холод. К счастью, плесенью здесь не пахло.

На последнем лестничном пролете перед вестибюлем Джастин услышал характерный рокот автоцистерны. Немолодая женщина с короткими рыжими волосами, облаченная в мешковатый зеленый свитер, повернулась к нему от приоткрытой передней двери. Джастин решил, что она входит в число владельцев гостиницы, поскольку женщина извинилась за то, что в печи ночью кончилось топливо.

— Пустяки, ничего страшного, — бросил он на ходу.

Джастин застолбил место рядом со шведским столом и набросился на яйца, бекон и сосиски, положенные ранним пташкам. Он раз за разом наполнял тарелку, объедая менее расторопных постояльцев. Чтобы пресечь на корню любые замечания насчет чрезмерного аппетита, он без нужды сердито глянул на дежурного — рассеянного парня с козлиной бородкой.

Между подходами он упорно разглядывал последнюю серию фотографий, как будто надеялся высмотреть на них то, что хотел увидеть. Если верить бесполезной камере, Лавкрафт был всего лишь галлюцинацией. Его не оказалось ни на размытых, ни на резких снимках. Зато фонарь на голубой стене прямо-таки бросался в глаза. Он состоял из трех ламп в форме перевернутого треугольника и на детальных снимках горел ярко, даже ослепительно, хотя вчера Джастин спокойно на него смотрел. Любопытно, что три части фонаря четко выделялись на снимке, даже если остальная часть кадра была смазана. А на последних снимках лампы и вовсе увеличились в размерах — или же как-то незаметно приблизились. В любом случае они нарушали все законы оптики, но на более глубокий анализ у Джастина не доставало терпения. Он рассеянно разглядывал содержимое кастрюль с подогревом, которое неуклонно таяло. Можно было бы забросить еще несколько порций в бездонную яму, но последние две ничуть его не насытили. Он нетерпеливо вскочил, не в силах дальше здесь оставаться.

Сегодняшняя утренняя прогулка разительно отличалась от вчерашней. Джастин шел на север по Бенефит-стрит явно не с развлекательной целью. Он пока не был уверен, с какой именно, но не собирался больше поддаваться ностальгии или разочарованию. Четыре чашки кофе сами по себе не объясняли того нервного напряжения, которое вынудило его пуститься в путь, и он прошел с полмили мимо элегантных георгианских и федеральных особняков {149} 149 …георгианских и федеральных особняков… — Имеются в виду архитектурные стили: георгианский (большая часть XVIII в.) и федеральный (примерно между 1785 и 1815 г.). , прежде чем осознал, что безотчетно ведет какой-то поиск. В месте, где Бенефит сливалась с Норт-Мейн и впереди лежали лишь унылые новые торговые центры, сборные дома и «центры профессиональных услуг», Джастин повернул направо, на Олни-стрит. Он не сказать чтобы оценивал окружающие здания, а просто чувствовал, что многие из них не годятся для его целей, в чем бы последние ни заключались. На оживленном перекрестке с Хоуп-стрит он с радостью обнаружил, что «Лепешки тортилья», некогда единственное мексиканское бистро в городе, до сих пор работает спустя треть столетия. Джастин дернул ручку двери, и не из ностальгии по старым добрым временам. Самое время попробовать еще раз позавтракать. Увы, бистро еще было закрыто.