Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Он побрел дальше, в район неоколониальных особняков, вычурных викторианских вилл, чопорных бунгало и ветхих трехэтажных зданий, которые до сих пор отличались более яркой индивидуальностью, чем все, построенное после рождения Джастина. Лишь оказавшись в глубине terra incognita широких авеню и претенциозных «поместий», он сообразил, что Лавкрафт или его бестелесное подобие имеет какое-то отношение к этой загадочной миссии. Гораздо более остро он осознавал, что уже пора обедать, а вокруг лишь помпезное запустение по части ресторанов.

Джастину казалось, что он не ел целую вечность. Наконец он наткнулся на оживленную артерию с солоноватой рекой Сиконк на востоке и кучкой разнообразных заведений на западе. Она казалась смутно знакомой, и на подходе в голове Джастина вспыхнули слова «Уэйленд-Сквер», слегка запылившиеся за тридцать лет неупотребления. Когда-то здесь теснились «элитные» магазины для потомственной денежной аристократии, но сейчас Джастин видел лишь одно: черную с желтым вывеску «Пиццерия Минервы».

Мрачный тощий тип за кассой скрипуче предложил Джастину садиться на любое место. Из-за столика перед широкими стеклянными окнами открывался прекрасный вид на залитую солнцем улицу. Прихожане явно не считали это место подходящим для воскресного обеда, и выпускников тоже не было видно. Несколько младших школьников, приехавших, судя по форме, на соревнования по бегу и прыжкам, обедали вместе с родителями, и больше никого в зале не было.

Джастин изучил меню в поисках чего-то более или менее мясного и выбрал сэндвич с говядиной и сыром. Повинуясь все тому же неясному томлению, он уставился на экран над зеркальной стойкой. Звук был отключен, и работники пиццерии явно забыли про телевизор, иначе давно переключили бы канал. Показывали рыбалку на кипарисовом болоте где-то в южных штатах — на редкость занудный образчик борьбы человека с природой. Тем не менее Джастин не сводил глаз с экрана, пожирая сэндвич. Он не заметил, кто принес заказ. Набивая рот, Джастин то и дело возвращался мыслями к показанной крупным планом наживке, которая ходила туда-сюда под самой поверхностью усыпанной листьями воды. Где-то он это уже видел. Неуловимое сходство не давало покоя. Он отложил сэндвич и задумался.

Наконец его осенило, и у него на мгновение закружилась голова. Мнимый Лавкрафт точно так же ходил туда-сюда как на привязи, точно так же манил за собой. Если он и правда был призраком, то им, похоже, кто-то управлял, но кто и ради чего? Лавкрафт — либо его кукловод — звал Джастина за собой. Та же скрытая сила нарочно или случайно пробудила в Джастине волчий голод и заставила его бесцельно бродить по городу. Он не осмелился строить дальнейшие предположения без дополнительных данных. Он и так был в расстроенных чувствах.

Он уже было поднес ко рту сэндвич со стейком и сыром, но заставил себя положить его на тарелку и уставился в окно, пытаясь перестать думать о еде и сосредоточиться. Единственным возможным источником информации, имеющим отношение к Лавкрафту, двум местам, где Джастин видел Лавкрафта, и их истории, был рассказ Лавкрафта. Но где его раздобыть и как он, кстати говоря, назывался? Джастин разглядывал витрины на противоположной стороне улицы, как будто надеялся прочесть в них ответ. Внезапно он расхохотался и в два счета прикончил остатки сэндвича и пригоршню чипсов, исполнившись новой решимости. Каменный фасад бывшего почтового отделения украшало веерообразное окно. Вычурными строчными буквами — по одной на каждой трапециевидной панели — было написано «Книги для очкариков». Джастин подошел к кассе, не дожидаясь, пока принесут счет, и совсем было выскочил за дверь, но вернулся и сунул двадцать бумажек по одному доллару под свой стакан с водой. Если ему не сидится на месте, возможно, получится направить эту маниакальную энергию в полезное русло.

Он взбежал на крыльцо книжного магазина и попытался взять себя в руки. Ни к чему пугать людей театральным появлением! В магазине оказалось неожиданно просторно для букинистической лавки. Прелестная девушка с длинными черными волосами работала за стойкой — наверное, собирала почтовые заказы. Она провела его к отделу ужасов — отдельному шкафу в дальнем углу. Невероятная удача! На верхней полке, рядом с томиками Толкина в суперобложках, стояла антология Лавкрафта.

— Похоже, вы нашли, что искали, — сказала девушка.

Джастин купил книгу и спросил, нельзя ли почитать ее где-нибудь в уголке. Девушка покачала головой:

— Мы открыты до шести.

Приглядевшись, Джастин понял, что она просто констатировала факт. Два бородатых тюфяка сидели в мягких креслах у журнального столика, уткнувшись в книги. Они напоминали усоногих рачков. Джастин устроился в обитом зеленым шифоном парикмахерском кресле у задней стены. Он старался сохранять внешнее спокойствие, хотя изнывал от нетерпения.

Повинуясь чутью, он начал листать поздние рассказы и не прогадал. Аллюзия на Федерал-Хилл привела его к рассказу «Скиталец тьмы». Джастин решил прочесть его внимательно, несмотря на возбуждение, чтобы ничего не пропустить. Если вкратце, сюжет заключался в том, что уроженец Среднего Запада, поселившийся в Ист-Сайде, случайно вступил в мысленную связь с враждебным пришельцем, изучая следы деятельности некой жуткой секты в заброшенной церкви на Атуэллс-авеню. Джастин уже читал этот рассказ, но очень давно, так что ничего не помнил. К тому же теперь он испытывал к нему отнюдь не академический интерес и реагировал на текст совершенно иначе.

Время от времени ему приходилось останавливаться и любоваться уютным светлым интерьером, чтобы помешать торопливому разуму прийти к преждевременным выводам. То, что главный герой боялся «некоего существа, обещавшего бесконечно преследовать его и следить за ним, никогда не принимая физического облика» [10] Здесь и далее рассказ «Скиталец тьмы» цитируется по переводу О. Алякринского. , напомнило Джастину о незваных гостях, которые якобы наблюдали за ним во время вчерашнего дневного сна. Что же касается «некой святотатственной связи, коя, как ему чудилось, существовала между его сознанием и незримым монстром, таящимся в том храме», разве не могла она принять форму неутолимого голода и навязчивого возбуждения, которое и сейчас звало его в путь и явно шло вразрез с его желаниями?

Он продолжал продираться сквозь текст. Чем больше он старался, тем мрачнее становилась картина. Отчаяние жертвы оттого, что «богомерзкая связь с непостижимым исчадием зла укрепляется в часы сна», напомнило Джастину, какое чувство непринадлежности — и вот именно чуждости — он испытал сегодня утром; а когда герой позднее очнулся от отупляющего дурмана в церкви и вдохнул «невыносимо мерзкое зловоние, откуда на него ритмично накатывались могучие обжигающие волны», Джастин вспомнил, что в номере было нестерпимо жарко и воняло горелой плесенью, хотя печь ночью не топили. Он ощутил себя зажатым в тиски страниц и попытался выглянуть в узкое окно перед креслом, но оно было наполовину заставлено иностранными словарями и затянуто стальной решеткой от воров. К тому же из него открывался вызывающий клаустрофобию вид на соседнюю кирпичную стену. Джастин вновь углубился в книгу.