Александр А. - Шатун [СИ]

В одиннадцать сорок пять электричка прибыла на Балтийский вокзал, подъезжая к Петербургу, Василий Игнатович обратил внимание на то, как всё-таки изменился город, с тех пор как он последний раз находился здесь. Большие города никогда его не привлекали, видимо, это зависело от восприятия в целом всей этой суеты, шума и огромного количества людей. Там, в Псковской, была его родина, он там вырос и остался жить, встретил прекрасную женщину, в которую влюбился без памяти, у них появилась замечательная дочь. Это было только его решение, он никогда не винил ни в чём тех, кто покидал их городок и уезжал в большие города, это личное дело каждого. И вот он снова здесь. Он помнил, что на метро от Балтийского вокзала нужно было сделать всего одну пересадку на вторую линию и доехать до станции «Проспект просвещения». Когда он спустился по эскалатору, то обратил внимание на то, что в этом городе появилось ещё какое-то количество новых станций и даже дополнительная линия. Для того, чтобы добраться до места назначения, ушло примерно пятьдесят минут.

Саша немного нервничал перед очередным походом в полицию. Как же ему хотелось сбежать от всего этого, и как всё получилось так, что всё, что было создано им, развалилось. Люба, ох, уж эта сука, она испортила ему часть жизни и даже после развода продолжала каким-то образом влиять на неё. Неужели нельзя просто молча жить вместе, нет, ей нужна была любовь, какая к чёрту любовь? Придти вдруг и неожиданно сказать, что я тебя не люблю, несмотря на то, что у них сын, хотя и его она настроила под себя, он не воспринимал его как отца. Нет, он её всё-таки ненавидел за всё, что она сделала с ним. Придя в полицейский участок к назначенному времени, он спросил у дежурного, тот объяснил, куда ему стоит проследовать. Подойдя к кабинету, он постучал, и из-за двери его пригласили войти. Там находилось два человека, один был одет по форме, а второй в гражданской одежде. Сначала с ним начал разговор полицейский, что был в форме, а затем он дал слово человеку в гражданке.

Вова подъезжал к родителям, он немного волновался, и сегодня должен был быть рабочий день, одну рабочую неделю он пропустил и чувствовал небольшую вину в том, что повесил всё на плечи своих родителей. Подъехав к дому и припарковав автомобиль, он зашёл во двор, и первым делом на него набросились собаки, они так обрадовались его приезду, как будто не видели целый год. Погладив их, Вова зашёл в дом, сначала подошла мама, они поцеловали друг друга в щёку, как ни в чём не бывало, а затем подошёл отец, и они пожали друг другу руки, а после отец произнёс:

— Ну что, готов поработать?

— Конечно! — ответил Вова.

Закончив допрос Александра и отпустив его, у Василия Игнатовича оставалось ещё три часа до электрички, это время, раз ему удалось оказаться в Петербурге, он решил прогуляться по центру города. Спустившись в метро и сев в вагон электропоезда, он доехал до станции «Гостиный двор». Выйдя на улицу, он погрузился в шум и суету, присущие этому городу в час пик, но опять же, вспоминая свою молодость, ему казалось, что столько народа здесь не было раньше. Выйдя на Невский проспект, он решил прогуляться до Дворцовой площади, а затем, выйдя на набережную Невы, пройтись по ней до Литейного моста, а по нему уже перейти через Неву и в дальнейшем добраться метро «Площадь Ленина», он помнил, что это одна ветка и считал, что он в силах справиться за три часа с этим маршрутом. Прогуливаясь по городу, он размышлял по поводу всей этой странной ситуации, произошедшей вокруг Любы, но был всё-таки в небольшом ступоре.

С поставленным маршрутом Василий Игнатович в итоге справился и приехал на Балтийский вокзал за полчаса до отправления. И всё же он сделал вывод, что это, как и прежде, красивый город, но слишком переполненный людьми. Сев в электричку, он позвонил Леониду, для того чтобы уточнить, встретит он его или нет. Тот ответил, что всё по плану, и что будет ждать у вокзала. Электропоезд тронулся, и Василий Игнатович про себя попрощался с Петербургом.

Вокруг была темнота, только его злостное дыхание, которое она ощущала рядом с собой, она не понимала, человек это или зверь. Он то приближался, то отдалялся, её трясло, посмотрев на свои руки, она увидела, что они все в крови. «Чья это кровь? — подумала она, — не моя, ведь я не чувствую боль». Вдруг её осветил яркий свет откуда-то сверху, подняв голову, она почувствовала, как ей на лицо начали падать крупные хлопья снега, приятно охлаждающие её лицо. Но неожиданно свет погас, ей послышалось рычание, зверь её обнаружил, настала пора бежать. Она побежала изо всех сил, но поняла, что стоит на месте, обернувшись, она увидела его красные от злости глаза, это был медведь, но, подходя ближе, он менялся, да, он становился человеком, но его глаза по-прежнему были красными от ярости, а изо рта доносилось лишь рычание. Она снова побежала, споткнулась и упала на живот со слезами на глазах, но, не издав ни звука, она перевернулась на спину. Зверь исчез. Вдруг она услышала тонкий голосок откуда-то издалека: «Мамуля! Мамочка! Помоги! Мамуля! Помоги! Пожалуйста!» Ребёнок рыдал. Она попыталась встать, но поняла, что утопает в трясине, её засасывало, пошевелиться было невозможно. Она вновь попыталась закричать, но рот будто зашили. Снова яркий свет, сверху прямо в глаза, он ослепил её на время и снова потух. Она вновь стояла посреди леса, было не так темно, из её рта шёл пар, но она не чувствовала холода. Оглядевшись по сторонам, она увидела множество людей, идущих вокруг, подбегая к каждому и хватая их за руки, они не обращали на неё никакого внимания. «Почему вы меня не слышите!» — завизжала она, закрыв глаза. Вдруг она снова осталась одна, было чуть светлее, и шёл снег, вокруг была тишина. Она побрела вперёд и увидела на опушке впереди свет, он снова шёл сверху. Подойдя ближе, она что-то услышала.

«Доча!» — раздался знакомый женский голос.

Она оглянулась, никого.

«С ней всё будет хорошо! Мы сделали всё необходимое», — произнёс незнакомый мужской голос.

А затем снова тишина. Свет погас, и лес снова погрузился в темноту и тишину.

Ей снова стало страшно, она чувствовала приближение зверя. В панике она побежала вновь, побежала без оглядки, еле переводя дыхание, пока не упала. В этот раз она упала в мягкий и пушистый снег, будто в чьи-то объятия, холодно по-прежнему не было, а только приятная прохлада, охлаждающая её тело. Зверь отступил, у неё в этот момент было некое ощущение защищённости.

— Люба!

Этот голос был ей знаком, казалось, что она уже забыла его, ей так не хватало этого голоса.

Папа? Папа! Папа!

На улице было очень снежно, люди готовились к праздникам. До нового года оставались считанные дни, повсюду уже были украшены частные дома, а города заполнили разноцветные цвета, которые при наступлении темноты насыщали все улицы яркими красками. На площадях городов стояли наряженные ёлки, на лицах людей наблюдались многочисленные улыбки, все ждали чуда, в которое большинство верило с самого детства. Так же и верили в это некоторые из людей, которым была, а некоторым стала совсем недавно очень дорога Люба.