Даниэль Вайс - Зеро Варош: первый виток спирали

Осматривая одну из дверей, Мари боковым зрением увидела, как кто-то быстро и тихо прошел по улице мимо окна. Она поспешно развернулась и осторожно вновь посмотрела через стекло наружу, но, тем не менее, никого там не заметила. Не успокоившись, однако, на этом, Мари, стараясь передвигаться максимально бесшумно, прокралась на чердак и осторожно приоткрыла то самое окно, через которое вчера проникла внутрь. Но представившийся взгляду вид на парк выглядел абсолютно безлюдным.

Слегка осмелев от этого, девушка тихо высунулась из окошка наружу и снова тщательно оглядела окрестности. И на этот раз все-таки заметила, что в небольшом отдалении, на одной из мощеных дорожек, ведущих вокруг дома, буднично стоит черно-белый человек, внимательно разглядывая что-то в своих руках, что из-за его спины не было видно. В следующую секунду он заметно вздрогнул, словно от какого-то одному ему слышного звука и повернулся к дому, внимательно поглядев в сторону входной двери. И, в отличие от зомбиобразных горожан, которых Мари довелось увидеть на городской площади, на лице незнакомца сквозила довольно ярко выраженная эмоция отчаяния. Судя по всему, этот парень и был тем самым человеком, бродившим ночью вокруг дома с горестным плачем. Одет он был в бывшую когда-то элегантной, но теперь уже местами порванную и испачканную одежду. А лицо его вполне можно было назвать красивым и даже благородным, хотя оно и выглядело абсолютно бесцветным и белым, словно полотно. Его украшали небольшие, аккуратные усики и бородка. Прическа же парня, когда-то, по-видимому, тщательно уложенная, сейчас выглядела всклокоченной и неряшливой.

И тут Мари резко вздрогнула, потому что даже на таком значительном расстоянии смогла отчетливо разглядеть потеки неожиданно яркой красной крови, сочащейся из-под челки его волос откуда-то с головы.

– Э-эй! – тотчас же окликнула она незнакомца, прекрасно понимая, что это может быть весьма неразумным поступком с ее стороны. Но что-то во внешности парня вызывало у Мари гораздо больше сострадания, чем страха. Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, она и сама постепенно станет черно-белой и будет также скитаться вокруг в отчаянных и безуспешных поисках помощи.

Парень поднял на нее взгляд и неожиданно расцвел радостной, почти что счастливой улыбкой. Глядя на нее, можно было подумать, что он увидел вовсе не Мари, а кого-то из своих родных или близких. Он быстро вскинул вверх руку и приветливо помахал ею. И только сейчас, когда незнакомец полностью развернулся к ней, Мари заметила, что во второй его руке зажат обычный целлофановый пакет с чем-то ярким и разноцветным внутри. Издали это выглядело похожим на фантики конфет.

– Привет, – помахала Мари в ответ, – Это ты тут сегодня ночью ходил?

Парень поспешно подошел ближе и встал внизу, запрокинув голову вверх. Даже сейчас он продолжал смотреть на Мари с таким открытым и неподдельным счастьем, что сердце девушки сжалось от нахлынувшей волны сочувствия и жалости.

– Да, это был я, – произнес он звонким, мелодичным голосом, – Я лишь искал здесь своего друга Уильяма. К моему глубокому сожалению, я потерял его и до сих пор никак не могу найти…

– Я никого тут не видела, извини, – пробормотала Мари, пытаясь быть хоть чем-то ему полезной. Тем не менее, она все еще продолжала размышлять над тем, безопасно ли ей будет спускаться.

– Это ничего, – понимающе закивал он, – Но, простите меня, я вам не представился… Меня зовут Дэвид. Извините, пожалуйста, за то, что я вам ночью, по-видимому, помешал…

Его слегка вычурная манера произносить слова и то, как он строил предложения показались Мари немного старомодными. Помимо этого, и вся его одежда казалась ей сейчас, при ближайшем рассмотрении, какой-то далеко не современной. Поэтому целлофановый пакетик со сладостями внутри смотрелся в руках этого парня как-то, мягко говоря, неуместно и странно.

– Меня зовут Мари, – ответила она, проворно выбравшись через окно чердака на широкий карниз, – Подожди немного, я сейчас спущусь к тебе вниз…

Дэвид с готовностью кивнул и, слегка отступив в сторону, присел на красивую кованую скамью, замысловато заплетенную вьющимся темно-серым растением. Вчера, в сгущающейся тьме, Мари эту скамейку даже не заметила.

Спустившись на землю, она осторожно подошла к сидящему парню и остановилась в нескольких шагах напротив. Сесть рядом с ним Мари пока еще не сочла слишком уж разумной идеей. Заметив, однако, что она не собирается садиться, Дэвид тут же поспешно встал, очевидно для того, чтобы не сидеть в присутствии стоящей рядом с ним леди.

«Странный он все же…, – подумала Мари, – Я никогда еще в своей жизни не встречала человека с настолько хорошими манерами».

Пакетик со сладостями остался лежать на скамейке, рядом с тем местом, где парень только что сидел.

– А что случилось с твоей головой, Дэвид? – участливо спросила Мари, – У тебя кровь идет…

В ответ на это, парень слегка растерянно прикоснулся пальцами к собственной голове и печально улыбнулся.

– Оно так теперь всегда…, – как-то немного странно объяснил он, – Прошу простить меня за это…

– Да ничего… Просто я подумала, что тебе, наверное, больно, – извиняющимся тоном пробормотала она, – Выглядит так, как будто рана совсем свежая. Кровь все еще сочится…

– Могу я попросить вас кое о чем, Мари? – вдруг вежливо и невозмутимо спросил он.

Мари с готовностью кивнула. Дэвид казался ей на редкость приятным парнем. И несмотря на то, что с ним, как и с окружающим миром, было явно что-то не так, ей все же хотелось хоть чем-то ему помочь.

– Вы не могли бы поесть со мной, Мари? – он поспешно поднял со скамейки пакетик и по-детски открыто протянул его ей, – Это, конечно же, весьма скромная трапеза, но просто со мной уже так давно никто не ел… Простите меня. Честно говоря, мне от этого порой бывает очень одиноко…

Он выглядел весьма сконфуженным от своей просьбы и невероятно расстроенным одновременно. Мари участливо заглянула в протянутый пакет. Там действительно оказались конфеты в ярких цветных фантиках и печенье, но сейчас, при ближайшем рассмотрении, Мари заметила, что фантики на конфетах заметно потертые, а печенье, и вовсе, местами покрывает плесень. А еще она заметила, что рука Дэвида, в которой он держал протянутый пакет, слегка дрожит.

И вдруг Мари, с легким страхом и одновременно душащим состраданием, осознала, что Дэвид уже давно умер, а все эти конфеты и печенье ему, по-видимому, когда-то принесли на могилу родственники. Неожиданная и страшная догадка повергла Мари в состояние легкого шока, а на глазах ее невольно выступили слезы. Она бережно достала из протянутого пакета пару конфет и одну печеньку и попыталась максимально ласково, при этом, Дэвиду улыбнуться.