Ольга Рэйн - 13 привидений

Орлич стоял в дюжине шагов от ларька с румяно-ажурной вывеской «ПирожОК!», позевывая и лениво глазея на будничную вечернюю суету привокзальной площади райцентра. На самом деле – ни на миг не выпуская из вида четвертого, покупающего выпечку и кофе.

Тот выглядел сочетанием мультяшного доктора Айболита и затурканного жизнью преподавателя-бюджетника. Высокий, чуть выпуклый лоб, широкие росчерки залысин, крупный курносый нос, брови домиком, тонкогубый лягушачий рот, мешковатые джинсы, серая хлопчатобумажная рубашка с коротким рукавом и поношенные мокасины – коричневые с голубым. Дешевые очки… а вот взгляд светло-карих глаз за несильными линзами порой – и очень ненадолго – становился жестким и стылым, выдавая настоящую сущность «Айболита». Год и пять месяцев назад Кирилл без колебаний поставил бы обе своих почки против пригоршни семечек, что безобиднее четвертого – только дохлая гусеница. Но тогда у Орлича не было знания. Сейчас все обстояло иначе…

Левую скулу четвертого перечеркнули две полоски пластыря, наклеенные внахлест. Орлич знал, что они скрывают: пару глубоких, успевших поджить царапин.

Неделю назад «Айболит» наведался в небольшой город, за двести с гаком километров отсюда. Там, в заброшенном доме, он перегрыз своей полузадушенной жертве горло, но до этого та успела оставить небольшую памятку. Совокупившись с трупом, четвертый поджег дом, не желая дарить полиции улику – кусочки кожи под ногтями убитой. После затяжной, изнуряющей августовской жары деревянная постройка заполыхала в считаные минуты, превратив оставшееся в ней тело – в кошмарную головню.

Это была пятая жертва «Айболита». На первый «промысел» он вышел около восемнадцати месяцев назад. Предыдущих четвертый насиловал при жизни, а потом – убивал, но не с такой жестокостью. Перемена означала лишь одно: ублюдок начинает входить во вкус, окончательно теряя сходство с человеком…

– На пустыре, рядом с водонапорной башней, – сказала Рита. – Помнишь?

Кирилл кивнул – еле заметно, не поворачиваясь к дочери. Она замолчала, глядя «Айболиту» в спину. Тот безмятежно выкладывал мелочь на пластиковую тарелочку, даже не предполагая, что жить ему осталось совсем недолго.

«Айболит» расплатился, взял стаканчик с кофе, пакет с пирожками и пошел в здание вокзала. Спокойно, не дергаясь, пребывая в полной и окончательной уверенности, что беспокоиться не о чем. Орлич выждал, пока четвертый отойдет метров на десять, направился следом. Рита, как обычно, не отставала.

Электричка прибыла спустя несколько минут. «Айболит» сел в головной вагон, поближе к выходу. Орлич с дочерью заняли места поодаль, по-прежнему не выпуская четвертого из вида. Тот принялся неторопливо жевать румяный завиток с повидлом, прихлебывая кофе.

– Осторожно, двери закрываются, – равнодушно оповестили динамики. – Следующая станция – Климичи.

Коротко прошипели двери, и пейзаж за окном медленно поплыл навстречу. Орлич смотрел перед собой, намертво прописав «Айболита» в периферийном зрении, без особого азарта пытаясь угадать, будет четвертый последним или же поиски получат продолжение… Чутье – Кирилл не был уверен, что оно вообще есть, – молчало, поэтому он прекратил взвешивать шансы и строить прогнозы уже спустя минуту. Чему суждено, тому и быть…

«Айболит» покинул электричку через час, в середине маршрута, на станции Лудиново. Орлич бывал в этом поселке единожды, лет десять назад, на похоронах дальней родственницы.

На первый взгляд, здесь мало что изменилось. Лудиново было типичной глубинкой: чуть больше десяти тысяч жителей, прямая центральная улица с приличным асфальтом, с десяток второстепенных – с увечным, и нехитрый лабиринт окраинных – вообще без него. Ассорти из разномастного частного сектора, нескольких блекло-серых панельных пятиэтажек и кирпичных «хрущевок», без особого порядка понатыканных среди буйной зелени тополей, лип и осин. Рынок, дюжина магазинов – от сетевых до крохотных частных, островок промзоны в виде кое-как сводящего концы с концами завода по производству комбикормов. Место, где прожитый день мало чем отличим от предстоящего…

Орлич с Ритой зашагали следом за четвертым, держась шагах в двадцати. До пустыря было чуть меньше километра. Новенькая, недлинная крестовая отвертка, небольшая рулетка и нитяные перчатки лежали во внутреннем кармане джинсовки Орлича. Достать, надеть и сжать серо-желтую прорезиненную ручку в ладони – дело нескольких секунд.

Ножом Кирилл не пользовался, в отличие от любого «холодняка» – отвертка насквозь законна. И, если нужные навыки есть – ничем не хуже того же стилета. А с навыками у Орлича был полный порядок: срочная в морской пехоте, да и потом форму поддерживал… Рулетка наличествовала на всякий эмчеэсовский-непредвиденный, для правдоподобия. «Товарищ сержант, да час назад у ханыги в Химичеве все за соточку взял. С чего бы отказываться, все новое, муха рядом не чихала. Теща с ремонтом на организм давит, каждый рупь на счету. Ну, сами понимаете…»

Предыдущую троицу он упокоил такими же обыденными предметами: молоток, стамеска, «розочка» из горлышка пивной бутылки.

Попутчиков не оказалось. С полторы дюжины пассажиров, сошедших в Лудинове, разошлись в других направлениях. Это было только на руку Орличу. Да, он знал, что на пустыре они в любом случае останутся наедине с четвертым, но чем раньше не станет посторонних глаз – тем лучше…

Крепнущие сумерки с кстати подоспевшей и грозившей перерасти во что-то серьезное моросью тоже были далеко не лишними, делая накинутый капюшон и ускорившийся при виде водонапорной башни шаг Орлича – вполне уместным. Хотя «Айболит» все так же чувствовал себя в безопасности, ни разу не оглянувшись за всю дорогу от станции до пустыря.

Рита размашисто шагала рядом с отцом, но Кирилл не обращал на нее внимания. Помешать она не могла, это – главное. Что касается всего остального… это ее выбор. Хочет – пусть смотрит. Запрещать он не собирался. Поздно что-либо запрещать…

Еще сотня шагов, и «Айболит» вышел на пустырь, лежащий у основания башни широкой подковой. Орлич смутно помнил это место. Десять лет назад оно было изрядно захламлено, в основном крупногабаритной дрянью: ломаная мебель, куски разбитых железобетонных колец, пара ржавеющих легковушек, еще что-то… Теперь здесь было чисто; одна из небольших перемен к лучшему. Откровенно говоря, сейчас Орлич предпочел бы свалку, в которой тело дольше останется незамеченным. Но уж что есть…