Эдуард Веркин - Чудовище с улицы Розы [litres]

Я почувствовал, как шевельнулась шерсть на затылке.

– Значит, есть, – поморщился Куцый. – Она… она уже похожа?

Теперь шерсть поднялась почти дыбом, я почувствовал, как по хребту прошла волна.

– Значит, похожа.

Куцый замолчал. В деревьях зашумел ветер, и я вздрогнул от неожиданности.

Куцый накрыл ловца снов мхом.

– Почему ты его не выкинешь? – спросил я. – Или не сожжёшь?

– Сейчас он безвреден, – Куцый прижал мох лапами, и теперь никто не смог бы обнаружить эту дрянь. – Он опасен только тогда, когда рядом есть хозяин. А так просто плетёная дрянь. Ты у себя такого не видел?

– Нет, – ответил я. – Хотя я и не искал…

– Поищи. – Куцый сидел на мху. – Поищи, пока не поздно.

Куцый встал и направился к своей помойке. Я за ним.

– А людей нашли? – спросил я. – Тех, которые пропали?

Спросил, хотя и предвидел, какой будет ответ.

– Частично, – ответил Куцый уклончиво. – Сам понимаешь, ей нужен… более мощный ловец… Кошки для этого не очень подходят… Настоящего чёрного ловца можно сделать… ну, сам понимаешь…

– Понимаю.

Мне не хотелось вдаваться в подробности. Когда мы вернулись на свалку, я спросил:

– Так она лесное дитя?

– Не знаю. Наверное… Такие вещи случаются. Разное случается в жаркие годы. Ты про вендиго когда-нибудь слыхал?

– Нет, – ответил я.

– Это тоже очень старая легенда, сейчас её мало кто и знает. Потому что сейчас почти не осталось лесов. А когда леса были, про вендиго знали все. Вендиго – это пожиратель лосей. Внешне он очень похож на человека, его почти нельзя опознать с первого взгляда. Вендиго появляется в лесу самым жарким летом и пожирает всех лосей. Он очень, очень сильный, он разрывает лосей на части. Затем он поедает всех медведей, затем всех волков, а затем и других зверей, помельче – это как чума, уничтожающая всё. А когда ему больше нечего уже есть, вендиго переключается на людей. Человек идёт в лес и в самой чащобе встречает ребёнка. В густой траве, или под кустами, или у ручьёв, на мшистых берегах. Вполне себе человеческое дитя, красивое и улыбчивое. Человеку жалко, и он берёт дитя и приносит к себе домой. И дитя начинает расти.

– Они что, не видели…

Куцый помотал головой.

– Родители никогда не замечали худого, и наоборот, даже радовались, что найдёныш так похож на их собственных детей. Он рос, и иногда родители их уже путали – своего и чужого. А потом с настоящими детьми случались неприятности. Несчастия приключались, болезни, и всё это продолжалось, пока дети не умирали, или не исчезали, или не сбегали из дома. А родители уже и не помнили ничего, ни что у них были свои дети, ни что с ними случилось, родителям всё равно было. И лесное дитя оставалось в этом доме одно. Впрочем, взрослые тоже рядом с ним не уживались – потому что нельзя с таким жить под одной крышей, человек не может. Всё заканчивалось плохо. И тогда лесное дитя отправлялось искать себе других родителей. И так из века в век, становясь всёсильнее и не взрослея, и ничуть, ничуть не старея.

Куцый замолчал и лёг на землю. И я увидел, что он на самом деле уже совсем старый. Наверное, даже скоро умрёт.

– Это вендиго? – спросил я.

– Не знаю. Похоже. И не похоже. Не знаю.

– Как? – спросил я. – Как его остановить?

– Не знаю. – Куцый пожал плечами. – Раньше знали, а теперь вот забыли. Осиновый кол, наверное… Или серебро… Только как ты его будешь втыкать?

Куцый закашлялся и кашлял долго.

– А запах? – спросил он. – Запах уже появился?

– Да.

– Всё ясно, – Куцый положил морду на лапы. – Я не знаю, что тебе посоветовать. Если бы на твоём месте был я, я бы ушёл. Потому что вместе с ним, с этим существом, приходит смерть. Оно убивает всех, до кого сможет дотянуться…

– Я не могу уйти, – сказал я. – Я не могу уйти.

– Тем хуже для тебя. – Куцый зевнул.

Я ещё немного посмотрел на Куцего, а потом развернулся и пошагал прочь из его соснового леса.

– Эй, – позвал Куцый. – Эй, подожди ещё минутку.

Я обернулся.

– Я ещё кое-что вспомнил.

– Говори.

– Я вспомнил, как можно отличить тварь. Кроме запаха. У него ноги как руки.

– Как это? – не понял я.

– Он может действовать ногами так же, как и руками. Он забирается на сосну, затем прыгает вниз, на спину лося. И разрывает его на части. И ещё запомни…

Я слушал.

– Ещё. У него преимущество перед тобой. В него не верят, его как бы не существует. А ты есть. С когтями и зубами. С устрашающей мордой. Ты всегда под рукой.

– Что ты хочешь сказать?

– Когда у нас стали пропадать люди, – сказал Куцый шёпотом, – все решили, что это волк. Что волк их убивает…

Куцый опять замолчал, и я увидел, как дёргается его нос. Я всё понял.

– Люди решили, что это ты, – сказал я. – Что ты убил людей и пытался убить и свою хозяйку. Так?

Куцый не ответил. Больше мне не о чем было с ним разговаривать.

– Мир гораздо темнее, чем нам кажется, – сказал Куцый мне вслед. – Корабль из когтей и волос уже спущен на чёрную воду…

Я переночевал на старом полуразваленном дровяном складе, в компании тихих диких мышей, сквозняков и запаха гниющего дерева. Проснулся рано, солнце только-только высунулось. И сразу же отправился на автобусную станцию. Джентльмена, согласившегося мне помочь, видно не было, и мне пришлось проболтаться часа четыре в окрестностях. Я устроился на клумбе, в жасминовых кустах. Смотрел на проходящие автобусы и грузовики. Читал надписи и пытался составить их в осмысленное послание – раньше я любил гадать по рекламе. Но надписи в послание не составлялись, и я бросил это дело.

Джентльмен явился к двум. Он сразу же меня заметил и подошёл.

– Ждёшь? – спросил он.

Я кивнул.

– Отлично. – Джентльмен взглянул на расписание. – Наш рейс через полчаса. Будешь сардельку?

От сардельки я не отказался. Джентльмен взял себе булочку и кофе. Мы дожидались автобуса и молчали. Джентльмен прихлёбывал кофе и посматривал на меня. Когда пришёл автобус, он купил два места, и я мог ехать спокойно, в кресле.

Сначала он читал газету, затем отложил её и принялся смотреть в окно. Газета лежала передо мной, и я её тоже немного почитал. Но ничего интересного не писали, всё как обычно, покупайте наши каши.

– Разум – странная вещь, – сказал вдруг мой попутчик. – Я много занимался этой проблемой. И мне кажется, что человек – не единственный его носитель.

Я посмотрел на него с интересом. С небольшим.

– Можно поиграть в «да-нет», – сказал он вдруг. – Я задаю вопрос, а ты моргаешь. Один раз моргаешь – это «да», два раза моргаешь – это «нет». Но мы не будем этого делать. Я и так всё знаю. Ты – не такой, как все.

Я улыбнулся.

– Это страшно, мне, во всяком случае, так кажется.

Это совсем не страшно, хотел сказать я. Это обычно. Я так привык. Подумаешь, разум попадает в нечеловеческое тело. Гораздо страшнее, когда разум не попадает в тело человеческое.