Эдуард Веркин - Чудовище с улицы Розы [litres]

– Как вы тут? – спросила она. – Бакс ещё не готов?

– Может, не надо? – осторожно попросила Ли.

– Нет, – строго сказала Ма. – Это необходимо.

И меня пристегнули к поводку. А Ма надела на меня намордник. Намордник был совсем новенький и сильно пах кожзаменителем. Это был мой первый намордник, какая мерзость…

– Ну, не обижайся, – сказала Ли. – Он тебе очень идёт.

Я мог бы скинуть эту пакость одним движением лапы, но не стал этого делать.

– А Роза что, с нами не пойдёт? – спросила Ма.

– Она плохо себя чувствует, – ответила Ли. – Сказала, что посидит дома.

– Ну, как знает.

Ма вывела из гаража свою машину, мы с Ли устроились на заднем сиденье и отправились к ветеринару.

Машина ползла медленно – Ма не любила ездить быстро. Мы смотрели по сторонам, Ли жевала шоколадку. Возле самой подошвы холма Ма снизила скорость. Дорогу окружали густые заросли, машина ехала точно по плотному туннелю, я стал смотреть вперёд, от мелькания зелени кружилась голова. Внезапно справа, в глубине зарослей, что-то шевельнулось. Мои глаза не успели среагировать, а когда я повернул голову, то обнаружил, что ветки просто колышутся и ничего нет. Ли прижалась к стеклу. Ма прибавила скорость.

Я оглянулся. Кусты продолжали двигаться, но ничего не было видно.

– Что там? – спросила Ли.

Ма не ответила.

– Я там что-то видела! – Ли смотрела в заднее стекло.

– Мусоровоз мешок обронил, – сразу же ответила Ма. – Вот и всё. И нечего на всякую ерунду смотреть. Закрой окно.

– Нет, я видела! – настаивала Ли. – Я видела!

– Ничего ты не видела, – занервничала Ма. – Там ничего не было…

– Было! – настаивала Ли. – Было! Я видела собаку!

– Никакой собаки там не было, – сказала Ма. – Тебе показалось!

– Мне не показалось! – упрямствовала Ли. – Я видела чёрную собаку!

– Немедленно замолчи! – вдруг крикнула Ма.

Ли надулась и закрыла окно. Ма и Ли молчали. Я на всякий случай ещё раз оглянулся. Дорога была пуста.

Всю дорогу до кабинета Колянчина они не разговаривали. Ли сопела носом, Ма вела машину. Перед самым кабинетом Ма дала Ли платок.

– Ма, – сразу же спросила Ли. – А что у Баксика болит-то?

– Голова, – соврала Ма. – У него голова болит. Он ухо застудил, вот теперь у него боли начались. Поэтому он и нервничает.

– А он не умрёт?

– Нет, конечно. Доктор Колянчин посмотрит его, выпишет лекарств, и Баксик поправится.

Ага, поправлюсь.

Колянчин встретил меня как обычно – домашними овсяными печеньями и почёсыванием за ушами.

– А это ещё что за мерзость? – Колянчин протянул руку и снял с меня намордник.

И бросил намордник на пол. Мне полегчало.

Вообще-то, по тупым собачьим правилам, тем правилам, которые для нас люди придумали, снимать намордник может только тот, кто его надевал. То есть Ма. А то мы, собаки, от этого распускаемся и утрачиваем дисциплину. Но Колянчину было на эти правила плевать, в собачьей психологии он разбирался прекрасно.

– Что беспокоит? – спросил он и указал мне на стол.

Я тяжело запрыгнул на стол.

– Нервничает, – объяснила Ма. – Облаял девочку, она с нами живёт. Я бы даже сказала, что он пытался её покусать…

– Да? – Колянчин заглянул мне в пасть. – Как интересно…

Ли уселась в кресло и стала играть пластмассовой игрушечной костью. Ма сверкнула на неё глазами, и Ли кость оставила.

– Да, – повторила Ма. – Пытался укусить. А всегда был таким смирным…

– Можете не рассказывать, я знаю Баксика неплохо, – Колянчин закрыл мне пасть. – Он ведь всегда был хорошей собакой, да? Баскервиль Арнольд Парцифаль Пфингствизе, животинка, одна из лучших линий в нашей стране… Вы знаете, что в жилах нашего Баксика течёт благородная кровь? Я, когда был в Веймаре, поднимал для интереса книги, так там их линия чуть ли не к Генриху Птицелову восходит…

– Нам, доктор, от этого не легче, – сказала Ма. – Знаете, ни с того ни с сего…

– Да, конечно… А у Айка всё в порядке?

– Айк ведёт себя как обычно, – ответила Ма. – Совершенно как обычно.

– Ну, Баксик всегда отличался… Расторможенный пёсик. – Доктор достал стетоскоп. – А Айк наоборот. Помните, он тогда об изгородь изорвался, так я ему шкуру срезал безо всякого наркоза! А Баксик у нас всегда был подвижным…

Он стал слушать сердце. Долго слушал, хмурился, что-то ему там не нравилось, в моём сердце. Наконец он убрал стетоскоп и пощупал мне нос.

– Какой-то он у вас… квёленький, – доктор посветил мне в глаза маленьким фонариком. – Вы ему что-то давали?

– Успокаивающего, – объяснила Ма. – Я сама его каждый день пью.

– Вы – одно дело, – Колянчин снял очки. – А собака другое. У неё нервная система иначе устроена.

– И что? – спросила Ма.

– И ничего, – ответил Колянчин. – На первый взгляд всё нормально. А чтобы говорить серьёзно, надо сделать анализы. Но я думаю, что ничего страшного нет. Бакс просто немного устал. В его породе это иногда случается. Он ведь у нас уже не мальчик, у него уже борода седая.

Колянчин потрепал меня по подбородку.

– И на носу тоже, – добавила Ли. – Я его покрашу как-нибудь. В блондина.

– Что же нам делать? – спросила Ма.

– Ничего. – Доктор стал мыть руки. – Попробуйте исключить из рациона мясные продукты, замените их рыбой, злаками…

– Может, ему мюсли подойдёт? – спросила Ли.

– Мюсли ему, конечно, подойдёт, – улыбнулся Колянчин. – Если он их только есть будет.

– Мы вместе будем есть, – сказала Ли.

– Вот и отлично. А сейчас вы с Баксиком пойдёте в коридорчик и подождёте. А мы с мамой поговорим.

Мы с Ли вышли в коридор. Она немедленно стала теребить меня за уши и толкать в бок.

– Он не опасен? – шёпотом спросила Ма.

– Не думаю, – так же шёпотом ответил Колянчин. – Не думаю, что опасен. С вами же он вполне дружелюбен?

– Да.

– Это может быть заурядная реакция на постороннего. Такое случается. Я думаю, ваш пёс придёт в норму. Надо только подождать.

Ли засунула мне руку в рот и принялась проверять, не качаются ли у меня зубы. Я терпел, хотя, если честно, зубы побаливали…

Вдруг дверь распахнулась, и в приёмную вбежала растрёпанная женщина. В руках она держала свёрток, кажется, одеяло, это одеяло было перепачкано красным, пахло красным, шевелилось и издавало жуткие вопли.

– Приползла сейчас! – кричала женщина. – Приползла, а мордочка вся… Челюсть… Челюсть!

Ли сразу же отвернулась. Ма выскочила из кабинета, схватила её за руку и выволокла за дверь. Колянчин вышел в приёмную. Он сразу отобрал у женщины свёрток и отнёс его в кабинет. Женщина, утирая слёзы, вбежала за ним. Остальные посетители – парень с черепахой и пожилая дама с попугайчиком пришибленно молчали.

Колянчин звенел инструментами.

– Поймите, – я слышал из-за двери его голос, – поймите, что тут ничего уже нельзя сделать! Вообще ничего нельзя сделать. И деньги не помогут! Единственное, что я могу, это помочь ей… облегчить страдания…