Ольга Птицева - Фаза мертвого сна [СИ]

Ее большие тревожные глаза потемнели, в них промелькнул испуг, но тут же сменился растерянностью, обращаясь в гнев. Она порывисто вдохнула, тонкие ноздри затрепетали. Я успел заметить, как медленно стекает капелька пота по ее виску, когда одним движением она захлопнула передо мной дверь, разрывая нить, связавшую было нас.

И я тут же проснулся.

Желтоватый от времени фаянс становится белоснежным, если заливать его тройным «Утенком», потом ждать пару минут, тереть ершиком, заливать снова, ждать еще минут пять-шесть и смывать. Смоешь слишком рано — желтизна никуда не денется, забудешь и оставишь средство — оно засохнет и избавится его не получится до второго пришествия.

Но если сделать все правильно, то толстый менеджер Максим останется довольным. Чистоту унитазов он проверял лично каждый три часа, заходил в кабинки, осматривал их на наличие клочков бумаги и пятен биологического происхождения, потом наклонялся над каждым унитазом и смотрел. Смотрел долго, поводил носом даже. И если замечал под ободком налет, то мыть приходилось еще раз, прямо у него на глазах.

Почему чистота унитазов так важна в заведении с пластмассовой посудой и пересушенной картошкой в фольге, я не знал. Но спрашивать не решался. Просто драил проклятые толчки, радуясь, что насморк и хлорка отбили у меня всякое обоняние еще в первый день.

Со мной вообще творились страшные вещи. Я постоянно ловил себя на ощущении, что чувствую свое тело чужим — прикрепленным ко мне, выполняющим моим команды, но чужим. Оно даже слушалось с задержкой. Сначала я думал, мол, надо бы пойти и проверить кабинки. Потом наступало мгновение вакуума — тотального, засасывающего в себя Ничего, когда темнота вспыхивает перед глазами, не просто загораживая мир, нет, полностью замещая его. А потом мое худое, местами слишком длинное, местами чересчур короткое тело нехотя подчинялось, вставало и брело в сторону туалетов, а я тащился за ним через эту тьму, как шарик, привязанный к бамперу разваливающейся таратайки.

Наполеоновские планы по захвату Зои сами собой отошли на второй план. Я не помнил, как выгреб себя с кровати, швырнул в коридор, а оттуда наружу. Кажется, я даже не умылся, натянул только джинсы и мятую футболку. Пока брел по сонным улицам, таким же хмурым и не выспавшимся, как и я, то никак не мог собраться с мыслями.

Каков шанс увидеть один и тот же сон дважды? Более того, два раза подряд. И почему предметы там были устрашающе четкие, и почему люди, снившиеся мне, казались до дрожи настоящими, живыми даже? Что за отклонение подсознания швыряло меня в пыльные коридоры скрипучего дома? И отчего сны эти, занятные по своей сути, не приносили отдыха, одну лишь ломоту в теле да расплавленный чугун в голове?

Зоя догнала меня на перекрестке. Наверное, кричала что-то издалека, пытаясь привлечь внимание, но я не слышал. Вместо утренней Москвы, перекрестков и Зои я видел затопленный тьмой, клубящийся дымом коридор и комнату, полную детских вещичек. Думать о той, что захлопнула перед моим носом дверь с тусклым витражом, я не решался. Гнев ее темных глаз не мог быть сном, но был им, и это сводило с ума.

— Гриша! — Слишком тяжелая для девушки ладонь опустилась на мое плечо, Зоя улыбалась, не скрывая кривоватых зубов. — Опаздываем! Давай быстрее.

Я был чуть ниже ее и передвигался куда медленнее чем она, шагающая на длиннющих ногах, похожих на карнавальные ходули. Невозможно подстроиться под такой размашистый, широкий шаг, потому я глупо семенил позади, отвечая на ее вопросы, почти не слушая их.

— Не местный.

— Да, приехал поступать.

— Много куда подал, жду волну теперь.

— У тетки.

— Да, тут недалеко.

Она обернулась на ходу и бросила на меня заинтересованный взгляд.

— Может, завалимся к тебе как-нибудь?

Вопрос повис в воздухе. Мимо нас проехала черепаха-поливалка. Зоя взвизгнула и отскочила в сторону, утаскивая меня за собой. Я не люблю, когда меня хватают, тем более так резко, тем более, когда последние два дня прошли в простудном наркозе. Тяжелые ноги сами собой подкосились, и я повалился на Зою, не успев даже вскрикнуть. Мы оба оказались на асфальте. Точнее на тротуаре лежала Зоя, а вот я лежал на ней. Наши тощие тела стукнулись костями. Зоя ойкнула и разразилась нервным смехом. Я мучительно покраснел.

«Пошути как-нибудь, — Вспыхнуло в мозгу, но как-то лениво и безнадежно. — Определенно, нужно как-нибудь пошутить.»

— Я сказала, завалиться к тебе, а не прямо здесь меня завалить, — отсмеявшись проговорила Зоя, легко вскочила и протянула мне руку. — Ты очень странный, Гриш, прям не от мира сего.

Это я знал и без ее помощи. А вот подняться самостоятельно могло и не выйти. Я сжал ее крепкую ладонь, поднялся на ноги и заставил себя улыбнуться.

— Пойдем уже, Максим мозг выест, если опоздаем.

Зоя отвернулась и зашагала чуть впереди, но я чувствовал, что она продолжает улыбаться. И пусть улыбка ей совершенно не шла, мне это нравилось. Мне определенно это нравилось.

Менеджер встретил нас злобным сопением, оторваться от ежеутренних бланков он не мог, так что мы остались без нравоучений и тихонько разбрелись по делам. Зоя — открывать кассу, я — мыть туалеты. Весь день мы случайно сталкивались локтями, перекидывались взглядами и глупо улыбались, распугивая клиентов. В груди сражались за право первенства остатки простудного жара и не знакомое щекочущее чувство, которое заставляло меня все чаще протирать пол у кассы, все реже — проходиться тряпкой по столам.

— Липкие! — прорычал Максим, проведя огромной, волосатой ладонью по крайнему столику. — Убери! — развернулся на пятках и ушел в подсобку, исходясь праведным гневом.

За кассой сдавленно проглотила смешок Зоя, и это, в принципе, стоило штрафа в триста рублей, который я получил к концу смены.

— Еще раз увижу такое…. — Максим пошел багровыми пятнами от усердия. — Вылетишь!

Я рассеянно кивнул, выхватил из его потных рук деньги и принялся считать. Выходило, что потратить на романтический вечер я мог какие-то смешные крохи. По меркам старой жизни — целую прорву денег, но стоимость жизни новой даже рядом не стояла с давними привычками. Куда пригласить Зойку, чтобы не опозориться потом, сжимая счет в ладонях, еще более потных, чем у Максима?

— Чего застыл? — Зоя легонько толкнула меня в плечо. — Пойдем, а то Макс у тебя и остальное заберет, ты его взбесил, конечно, со столами там отдельный бзик. Его, наверное, мать в детстве липким столом била… — Она тараторила и тараторила, а я шел за ней, размышляя, что в целом она не такая уж и несимпатичная.

Да, высокая слишком, вытянутая так нелепо, зато без особых претензий, и забавная, и умеет разговор поддержать. Мысли были гадкими, я знал это, но никак не мог от них отделаться. Когда мы подошли к дороге, Зоя не оборачиваясь протянула мне руку, будто идти вот так, переплетаясь пальцами было для нас в порядке вещей. Будто мы знали друг друга целую вечность, а двадцать минут назад я не драил туалеты под надзором менеджера. Пока я перебирал сотни вариантов развития сюжета, она взяла и легко потянулась ко мне. Просто взяла и потянулась. Я сжал ее пальцы. И ничего не почувствовал.