Грейди Хендрикс - Изгнание дьявола из моей лучшей подруги

У Гретхен был урок английского с миссис Эрскин, и Эбби ждала ее у двери кабинета. Отзвучал второй звонок: затихло эхо, дверь возле лестницы открылась, и в коридор вышла Гретхен. Увидев ее: Эбби, тщательно продумавшая свою речь, забыла все слова.

Раньше волосы Гретхен висели длинными светлыми взъерошенными патлами, теперь же она их подстригла, и вокруг головы светился ореол из кудряшек, тесно прилегавших к голове, подчеркивающих шею и неожиданно показавших скулы. В горле Эбби встал ком - она бы ни за что не стала делать такой серьезный шаг, не посоветовавшись с Гретхен, а та подстриглась, даже не сказав Эбби! Мало того, стрижка ей шла!

Кожа Гретхен не вылечилась полностью, но прыщи и точки стали проходить, а остальное скрывалось под макияжем; ее глаза ярко блестели, девушка сохраняла идеальную осанку - спина прямая, плечи назад. На ногтях у нее был французский маникюр, на ногах - черные леггинсы и черные балетки «Капецио», выше - свитер с леопардовым принтом, а под ним - черная водолазка. И самое важное - Гретхен сияла, лучилась здоровьем и красотой.

- Что? - спросила она, закрыв за собой дверь класса и только тогда заметив Эбби. Голос Гретхен звучал не хрипло, как раньше, а совершенно нормально - грудной голос с южным акцентом.

- Ты в порядке?

- А не должна быть? - Гретхен наморщила лоб.

- А прошлая неделя? Все то, что было?

- Понятия не имею, о чем ты, - Гретхен приподняла бровь и улыбнулась уголком рта. - У меня все хорошо. Может, это с тобой что-то не так?

- Эта лохушка тут сидеть не будет, - заявила Маргарет. Эбби не сразу поняла, что речь идет о ней. Она хотела ответить «Иди в жопу» или «А я и не собиралась», но, к своему глубочайшему разочарованию, вместо этого уставилась на траву, испытывая стыд и отчаянное желание сесть за их раскладной столик.

Тропический циклон ушел к Атлантическому океану, миновав Чарльстон, и понедельник выдался ясным и влажным. Трава до сих пор была мокрой, как губка, впитав влагу от дождя предыдущим вечером. Маргарет и Гли оккупировали столик посреди газона: вокруг стола было полно места, но, видимо, не для лохушек.

- Мне все равно, - ответила Гретхен. - Понятия не имею, почему она ходит за мной...

- Неважно, главное, чтобы молчала, - приказала Маргарет. Гретхен села рядом с Маргарет и Гли и принялась с ними беседовать, будто Эбби вовсе не существовало. Та могла только потрясенно смотреть, лихорадочно пытаясь решить, что же делать - уйти было бы слишком унизительно, оставаться -слишком неудобно. Она хотела присесть, но тут же остановила себя и осмотрелась: кругом все ходили по Газону, кидали фрисби, бегали и скользили по скользкой от дождя траве в своих лакированных туфлях. Снова переведя взгляд на столик, Эбби наконец-то решила присесть у самого краешка, вдали от них: она как будто сидела с девушками, но достаточно далеко, чтобы никто не разозлился. На таком расстоянии лохушкам можно сидеть?

- Мне для Клуба экологической грамотности нужен учитель-куратор, -сказала Гретхен.

- Попроси отца Моргана, - опустив зеленое яблоко, которым поигрывала последние несколько минут, Маргарет перевела взгляд на Гли и добавила: -Тогда Гли будет вынуждена вступить!

- Прекрати! - Гли покраснела.

- Отец Орган... - сказала Гретхен. Они с Маргарет расхохотались, упав головами друг другу на плечи.

- Отец Моргазм! - добавила Маргарет, и они засмеялись еще сильнее.

- Отец Не-Для-Оргий, - произнесла Эбби. Гретхен с Маргарет перестали хохотать и обернулись.

- Чего? - переспросила Гретхен.

В пятом классе Элизабет Рут описалась во время концерта в честь Дня Основателей. Хор начальных классов как раз пел речитативом про Эла Джолсона и фондовую биржу (темой концерта были ревущие двадцатые), и тут перед у серой юбки Элизабет почернел - не выдержала девочка. Она хотела сбежать со сцены, но слева дорога была закрыта огромной «Жестяной Лиззи» из папье-маше, как раз въезжавшей на сцену, а справа стоял хор мальчиков.

Миссис Гей попыталась скрыть происходящее и заиграла на фортепьяно громче, а самые послушные из хористов стали подпевать. На протяжении шестидесяти секунд собравшиеся родители сидели и смотрели, как маленькая девочка бегает по сцене кругами, ничего не видя от слез и оставляя за собой след из мочи, а навстречу Элизабет катится огромный Форд Т.

После этого все неделями говорили про Элизабет Рут: когда она шла по коридору, ученики начинали говорить «Пись-пись-пись», а в обеденный перерыв ей пришлось сидеть с двумя очень добрыми и совсем непопулярными девочками. Наконец, директору начальной школы пришлось разослать родителям учеников записки с советом, как следует обсуждать описавшуюся Элизабет с детьми. Когда та через два года перевелась в школу «Бишоп-Ингленд», все знали: это потому, что она в пятом классе прилюдно описалась.

Другой крайностью был доктор Гиллеспи, брачный психолог, к которому ходила половина разведенных пар в Чарльстоне. В прошлом году его нашли мертвым: он был привязан к стулу у себя в офисе и одет в женское платье. Доктора до смерти забили статуэткой доколумбовой эпохи из его коллекции. Ни одна газета ни словом не обмолвилась о его смерти, а на благотворительных приемах, если речь и заходила об убийстве доктора, это называли «ужасной случайностью». Двенадцать месяцев спустя во всем Чарльстоне ни один человек не признался бы, что помнит доктора Гиллеспи, не говоря уже о том, что был его пациентом.

Совершеннолетие в Чарльстоне наступает не в восемнадцатый день рождения и не в тот момент, когда вы регистрируетесь на выборах, заканчиваете школу или получаете водительские права. В Чарльстоне человек становится взрослым, когда осуждает соседа за то, что тот не подал в Архитектурную коллегию прошение о смене цвета покраски, при этом закрывая глаза на то, что сосед водит машину пьяным. Совершеннолетие в Чарльстоне означает понимание: чем хуже что-то, тем меньше внимания оно должно получать.

И в Олбемарле все неожиданно повели себя с Гретхен очень по-взрослому.

Почти целый месяц она считалась неприкасаемой, но теперь вместо штрафных баллов Ланг получала всеобщую любовь: все стремились быть с ней рядом, сидеть с ней рядом, говорить с ней перед уроком, спрашивать ее мнение, привлекать ее внимание. На протяжении трех недель имя Гретхен никто даже не произносил, и вот за три дня она стала номером один.

Все изменилось так быстро, что Эбби было страшно.

На серебристом куполе неба не виднелось ни облачка. Стало жарко. Открыв термос, Гретхен налила себе чашку густого белого молочного коктейля.

- Что это за гадость? - поинтересовалась Маргарет.