Татьяна Корсакова - Снежить

В этом колком, холодном и опасном он не видел дальше своей вытянутой руки. Черт, он даже руки не видел! Но каким-то непостижимым образом он знал, в каком направлении нужно двигаться. Он шел, согнувшись от ветра в три погибели, а рядом скользили две тени: черная и серая. То ли указывали путь, то ли защищали.

Внедорожник второй команды выступил из мглы черным пятном. Закрытые дверцы, тусклый свет внутри. Снова тени. Ник насчитал двоих: Гальяно и Чернова. Веселова он не видел, зато видел красную, пульсирующую, как пуповина, веревку, уходящую от внедорожника во тьму. По этой красной веревке уходила жизнь, утекала от Веселова к кому-то на том конце. Не к призрачному медведю, нет! К кому-то куда более опасному. И если не поспешить, Веселов станет таким же, как тот медведь. Уже не живым, но еще и не мертвым.

Ник сделал глубокий вдох, словно собирался нырнуть в ледяную прорубь, и обеими руками ухватился за веревку. Ладони опалило, по телу будто шарахнуло разрядом тока. Хорошим таким разрядом. Он закричал от боли и от натуги. Самым простым и самым разумным решением было бы отпустить веревку. Каждому свой тынзян… У каждого свой монстр на поводке… Но он не бросал, голыми руками рвал, кромсал на части эту чертову «пуповину». Если придется, зубами будет рвать, потому что это правильно, потому что только так и правильно!

А темнота вокруг завибрировала, завизжала тысячей голосов. И не понять, чему сейчас больнее: рукам или ушам. И не понять, что с ним вообще происходит, справится ли он.

Справился… Сосуд за сосудом, волокно за волокном он обрывал эту страшную связь между живым и неживым. Голыми руками, онемевшими и потерявшими чувствительность. Он почти ослеп и почти оглох от визга. А еще приходилось подпирать плечом ту невидимую дверку, что могла открыться в любой момент и впустить в него страшную, нездешнюю силу, которая либо поможет, либо убьет. Нет уж, он как-нибудь сам. Ручками…

Разорвал! И в тот момент, когда из призрачной «пуповины» в разные стороны брызнула черная кровь, наступила благословенная тишина. Мир, до этого гулкий и враждебный, вдруг затаился, а серая завеса бури разом упала на землю. Ник упал следом, марая белый снег теперь уже своей, самой настоящей кровью.

Кажется, вот так, на четвереньках, он стоял целую вечность, а потом его подхватили за подмышки, потянули вверх. Дверца внедорожника распахнулась, и из нее вывалился расхристанный, со слипшимися волосами Чернов. Взгляд у него был мрачный и самую малость безумный. На заднем сиденье внедорожника Ник успел заметить Веселова и ошметки призрачной удавки, что сползала с его шеи.

– Все, – сказал Чернов и, зачерпнув пригоршню снега, вытер раскрасневшееся лицо. – Вытащил, но все равно нужно в больницу.

А на заднее сиденье уже перелезал Гальяно. Он укрывал Веселова куртками и бормотал что-то себе под нос.

– Что ты тут делаешь? – Кажется, Чернов увидел Ника только сейчас. Сначала увидел Ника, потом его окровавленные ладони. – Увидел, но не стал спрашивать, что у него с руками. Вместо этого сказал: – Сейчас я тебя перевяжу.

– Тридцать пять! – послышался из салона возбужденный голос Гальяно. – Вадим, растет температура!

Наверное, это было хорошо, что температура растет, потому что Чернов удовлетворенно кивнул, а потом вдруг спросил, глядя прямо Нику в глаза:

– Как ты это сделал, пацан?

Он не знал, как. Как-то само собой вышло.

– Голыми руками? – Чернов посмотрел на его ладони.

Ник кивнул.

– Буря стихла, – послышался за его спиной голос Андрея. – Надо ехать.

– Нет! – Он еще не закончил. А как бы хотелось ни о чем не думать и ни о чем не париться! Забуриться на заднее сиденье джипа, укрыться с головой и отключиться. Но то, второе, дело тоже не терпело отлагательств. Может быть, уже поздно, но он должен попробовать. Хотя бы попытаться!

– Что значит – нет? – спросил Андрей. Его серые глаза потемнели то ли от гнева, то ли от напряжения. Ник бы поставил на первое.

– Нам нужно на военную базу.

– Зачем?! – высунулся из салона Гальяно. – Нам надо в Хивус, пока эта чертова буря не началась снова! И нужно найти Тару!

– Нам нужно на базу! – упрямо повторил Ник. Если потребуется, он пойдет туда один. Пешком!

– Ты что-то видел? – спросил Андрей очень тихо, так, чтобы услышать его мог только он один.

– Кажется. – Ник кивнул, вытер окровавленные руки о снег, сунул в карманы куртки.

– Разделимся, – предложил Эрхан. Он стоял чуть в стороне, крепко сжимал свой карабин. – Мы поедем дальше искать Тару, а они, – он кивнул на второй внедорожник, – пусть сворачивают на базу.

– Я поеду на базу! – Ник мотнул головой, наблюдая, как скукоживается и уползает призрачная «пуповина». – Мне нужно быть там! И тебе! – Он упрямо уставился на Чернова. – Тебе тоже!

– Далеко до базы? – спросил Андрей.

– Близко! – Ник не дал Эрхану ответить, он знал, где база, и знал, что она близко.

– Недалеко, – с неохотой согласился Эрхан.

– Тогда сделаем крюк. – Как-то неожиданно Андрей взял управление на себя. Или это он, Ник, взял управление на себя?

Они больше не стали спорить, понимали, что время дорого, доверяли ему… какому-то блохастому Волчку? Быть такого не может!

Эрхан вел машину быстро, щурился от нестерпимого солнечного света, бормотал что-то себе под нос. Буря утихла, уступив место короткому полярному дню – пронзительно яркому, искристому. Лютоволк бежал рядом с машиной, Ник то и дело видел серую тень, скользящую между торосами, чуял его нетерпение.

Тревога накрыла его с головой, когда на горизонте появились черные очертания строений и покосившиеся остовы локаторов. Вот она – заброшенная военная база.

– Что дальше? – Эрхан остановил внедорожник у заметенной по самую крышу сторожевой будки.

– Не знаю. – Ник выпрыгнул из салона, не дожидаясь остальных, закружил по территории, принюхиваясь, всматриваясь, прокручивая в голове чужие воспоминания. Или теперь его собственные?

Цепочка волчьих следов вела к дальнему зданию, словно путеводная нить. Ник бросился бежать, по колено, а то и по пояс проваливаясь в глубокий снег. Рядом несся Блэк. Андрей тоже не отставал. Остальные… А что ему до остальных, когда прямо сейчас он слышит едва различимое биение чужой жизни! Тук-тук… Тук-тук… И паузы между этими туктуками все больше, все тревожнее.

Один этаж. Железные решетки на окнах. Запертая дверь. Снаружи запертая! И тихое, едва различимое эхо… Тук… Тук…

Ник бился в эту железную дверь в бессильной ярости. Бился и понимал, что время на исходе.

– Отойди, – сказал кто-то и за шиворот оттащил его в сторону. Не кто-то, а Андрей, старший брат.

В руке у него был пистолет. Прогремело несколько выстрелов, и дверь поддалась. Ник ломанулся в проем первый, ломанулся, замер, давая глазам привыкнуть к полумраку, прислушиваясь.