Анна Кудинова - Санки [litres]

Я оторвал глаза от бумаги и уставился в потолок, пытаясь сосчитать, сколько ей должно быть лет сейчас. Очень много. Значит, это не она, хотя по фото очень похожа. Я перелистнул следующую страницу. «Директор школы Прокофьев Олег Юрьевич». Нашел его личное дело, нашел всех, кто работал в тот период. Единственная, кто остался в живых, это учительница по биологии, она работала в школе с 1949 года, а сейчас отдыхает на заслуженной пенсии. Я переписал ее домашний адрес и поставил дело на место. Адреса в деле Марии не оказалось, зато нашлась вставленная в последнюю страницу газетная вырезка того времени с объявлением: «Пропала девочка, 10 лет. Зовут Мария, волосы темные, ниже плеч, глаза зеленые. Одета в голубое пальто, валенки и черные штаны, при себе имела санки, деревянные, с коваными металлическими полозьями». Я дочитал объявление до конца, и меня бросило в пот, нет – в жар. В то и другое одновременно, я пошатнулся и упал с лестницы. Еще некоторое время лежал и смотрел в темный, украшенный застарелыми разводами потолок и никак не мог собрать все воедино. Кто такая Мария? Чьи санки? Что за девочка?

Я встал и снова взял ее личное дело, сел за стол и начал сравнивать даты и фотографии. Пропавшая девочка почти не видна, по лицу горизонтально проходит газетный сгиб, глаза стерлись полностью, видны подбородок и уголки губ. Я сравнил с фото Марии – кажется, есть что-то похожее, но не точно. Губы, изображенные в таком качестве, все одинаковые. Я еще раз все прочел и поставил папку на место. Нашел много разных старых фотографий выпускников и газетных стендов. Школьный уголок 1952 года: школа выиграла турнир по футболу, заняв первое место среди областных городов. А вот еще раз дублируется объявление о пропавшей девочке в 1951 году. Видимо, ее так и не нашли. Я снова зачихал от попавшей в нос пыли. Старые планы школы, чертежи, документация по изменению фасада здания, возведение постройки – я просматривал стопку с бумагами, что лежала отдельно. План эвакуации, 1956 год. Так выглядела школа до капитального ремонта в 1960-м. Про это нам рассказывали на классном часе, когда мы готовились к празднованию дня города. Я посмотрел на план и сразу заметил, что раньше в школе были три лестничных коридора. Изучил внимательнее, не хватает целого крыла, его признали аварийным и разобрали, а взамен пристроили новую часть, где сейчас находятся спортзал и столовка.

С потолка начала капать ржавая вода.

Я вспомнил, что сзади школы есть вход в подвал, закрытый бетонной плитой, это и есть остатки старого крыла. Я еще раз изучил план и заметил, что из школы был еще один выход, как раз через это место. Я порылся в документах и узнал, что аварийное крыло – это изначально отдельно стоящее деревянное здание, построенное в конце XIX века, принадлежавшее местному кузнецу. После его смерти в доме на общественных началах стали проводить уроки чтения и письма для деревенских детей, а уже после революции перестроили в официальную школу.

Я не успел просмотреть все записи. Стемнело.

Вдруг почувствовал под ногами черную густую кашу и бросился к выходу. Уже в коридоре эта жижа загустела и стала походить на строительный бетон, она поглотила меня до колен, я практически топтался на месте, пытаясь переставить вперед ногу, но у меня ничего не получалось. Я успел добраться до холла на первом этаже, схватился рукой за перила лестницы и выдернул правую босую ногу, затем зацепился другой рукой, подтянулся к лестнице и выдернул вторую, бежать можно было только вверх, первый этаж на глазах исчезал в черной густой дыре, что поглощала все на своем пути.

«Если бы я обратил внимание на время и вышел на улицу тремя минутами раньше, то остался бы жив этой ночью», – думал я, взбираясь вверх по бессчетному количеству ступенек, что росли передо мной, а сзади, ничуть не отставая, ползла черная лава. Я понял, что вляпался по полной программе, но не сейчас, а в тот день, в тот злосчастный первый день после новогодних каникул.

Черная лава бурлила и безжалостно нагоняла мои босые ступни, обжигая их, словно раскаленный метал. Ступеньки, будто издеваясь, росли передо мной не переставая. Я затруднялся сосчитать точно, сколько десятков лестничных проемов мне удалось преодолеть. Силы кончились, и я упал. Лава подползла ближе, вспыхнул огонь, его языки жадно облизывали мое тело, корчась от боли, я все же открыл глаза, в попытке спастись схватился за верхнюю ступеньку, поднял голову и увидел, что передо мной стоят санки. Они смотрят на меня своей зловещей деревянной улыбкой, напоминая о том дне, когда я поджег их и оставил гореть, радуясь, что избавился навсегда.

Я очнулся, когда в окне появились первые призрачные проблески рассвета, и зашелся сухим беспрерывным кашлем. Кое-где еще дымились маленькие угольки, черные, опаленные ступеньки впивались в мою спину и причиняли жуткую боль. Я поднялся, подо мной остался чистый след. Я спустился в туалет и начал жадно пить сырую воду, впервые почувствовав резкий металлический привкус. Стены вновь стали синими, полы деревянными, ступеньки серыми. Я осмотрелся, затем поднялся в архив, чтобы еще раз взглянуть на дело Марии, но, к удивлению, не нашел его. Я еще раз все осмотрел – папки не было. Наверно, я, торопясь, сунул ее в другое место. Время поджимало, с минуты на минуту в школе забурлит привычная дневная жизнь, я закрыл за собой дверь и предусмотрительно покинул помещение.

12:00.

Бабушка приготовила борщ, пироги, картошку в сметане, котлеты с рисом, булочки с вареньем, салат, компот и творожную запеканку. Чтобы она не волновалась, я съел максимум, а остальное оставил на ужин.

– Мне пора на занятия, – сказал я и поблагодарил ее за вкусный обед.

– Ты же только что пришел! – возмутилась бабушка.

– Это дополнительные, – объяснил я, меняя в фонарике батарейки на новые, затем собрался и ушел по указанному в личном деле адресу учительницы по биологии.

«Сегодня все как и всегда, но санки не пропали днем, как это происходило обычно, они продолжали стоять в кладовке с хламом, куда спрятал их утром, – анализировал я в пути. – Марии вчера не было, но сегодня, вероятно, она в школе, только я вот не могу там показаться, так как уже идет пятый урок и мой день считается прогулом. Возможно, мне удастся подкараулить ее у школы на обратном пути».

Адрес привел меня в центр города на улицу Ленина, в тот самый дом, на который я смотрел из окна отделения милиции, когда меня загребли. «Очень символично», – подумал я и натянул свою маскировочную кепку поглубже, не желая быть узнанным.

Я барабанил кулаком в глухую кожаную дверь и только после третьей канонады услышал скрип деревянного пола за дверью. Она открыла не сразу, а после тщательного допроса о целях моего визита. Я придумал, что делаю стенгазету, в которой хочу рассказать об истории нашей школы, и пришел, чтобы узнать все из первых уст. Биологичка впустила меня и предложила чай. Я отказался, потому что не хотел ее напрягать и вообще не хотел чай, испытывая сытость после плотного обеда.