Чез Бренчли - Новые страхи [сборник litres]

– Не могу это видеть, – сказал Армаан, когда этот район только начинали строить. Остальные согласились.

– Слишком близко.

– Но все же пешком не дойдешь, верно? – сказал Эдди. – Через шесть полос не перейдешь.

– Дети перебегут. Через мост и все такое.

– Дети куда угодно доберутся, – сказал Дэнни.

– Да. – Билл кивнул. Все некоторое время над этим подумали.

– Хотят висящие корзинки.

– Кто? – фыркнул Билл.

– В новом районе, – сказал Армаан.

– Пф-ф-ф, – сказал Билл.

– Не получат они их. При нынешнем муниципалитете – дохлый номер.

– Так я им и сказал.

– Хорошо, – сказал Билл.

В тот день они говорили мало. Думали. На следующее утро Билл, погремев швабрами и опрокинув коробку с мешками для пылесоса, достал из шкафа уборщицы белую доску, на которой пишут фломастерами, и нарисовал план дорог, идущих вокруг блоубартонской развязки и нового района на месте прежней скотобойни. Но синий и красный фломастеры высохли, поэтому получилось не совсем удачно: схема состояла только из двух цветов, а не из четырех.

Билл убрал доску, и больше о ней не упоминали. Только уборщица. Она спросила, кто рылся у нее в шкафу, и ни у кого не хватило мужества признаться.

Дэнни посмотрел на сандвич с паштетом, который держал в руке, и решил, что с него довольно. Агнес делала хорошие сандвичи. Вкусные, солоноватые, с белым хлебом. Некоторое время хотела, чтобы он ел фрукты, но он оставлял их в сумке, так что она перестала давать их с собой. Дэнни достал мобильный телефон, посмотрел время, хотел убедиться, что обед официально закончился, положил телефон на сиденье, а пластиковую коробку для сандвичей сунул под него и посмотрел на густой подлесок.

Без плана могло получиться непросто. Все они понимали, что надо что-то делать, только никто ничего хорошего пока не придумал. Эдди однажды все утро собирал черепа и кости у опушки, которые можно было достать, запустив руку в кустарник, и сложил их в тачку. Он хотел посмотреть, что будет. Он опустил борт, сел на край кузова и стал читать газету. Всю прочел с последней страницы до первой, по крайней мере дважды, и выкурил две сигареты. Но Темная штука не пошевелилась. Могла пошелестеть немного, так он тогда сказал. На востоке, под липами. Или, может быть, это был ветер. Или эвакуатор. Они ведь высокие, могут, проезжая, задеть ветки деревьев. Но если говорить честно, казалось, что Темной штуке все равно. Поэтому он тогда просто принес эти кости, и все они на них посмотрели. Много лисьих. И, по-видимому, кролики. Но также и косуля. Это вызвало определенный интерес.

– Эта забрела откуда-то, – сказал Эдди.

– Красивое животное, – сказал Билл.

– Мой дядя охотится на них, – сказал Армаан. – Получил разрешение на карабин. Потому что у него есть поле, он сдает его рядом с Драбом.

– Это где же? – спросил Билл.

– Рядом с Клэкхитоном.

– Все равно не знаю, где это.

– Хорошее. Держит на нем лошадь.

Они решили перемолоть кости и использовать костную муку. Засыпали ее всю в кашпо возле нового досугового центра. Бегонии в тот год росли буйно.

Дэнни вышел из «такси», застегнул зеленый комбинезон, надел издалека заметный желтый жилет, облокотился о дверцу и посмотрел в темную густую листву под деревьями. Если знать, куда смотреть, все еще можно было увидеть остаток шеста Публичного художественного проекта. Предполагалось удалить весь этот металлический шест целиком, но эту работу им поручили в декабре. Очевидно, возникли осложнения с тем, что темнеть начинало в четыре часа, за час до конца рабочего дня. Поэтому Эдди принес к стержню болгарку и срезал его в самом доступном месте примерно на высоте плеч. Просто чтобы побыстрее выбраться оттуда. Пока светло.

– С дороги не видно, – сказал он тогда.

Билл дважды приезжал проверять.

– С дороги не видно, – подтвердил он.

Теперь срез металлического шеста был гладким, увит ежевикой и скрыт кустами, но, если присмотреться, никуда не делся. А срезали шест всего три года назад. Природа свое берет быстро.

Дэнни попытался вспомнить, как звали художника, но не смог. У него было только имя. Как у знаменитостей, которым фамилии ни к чему. Но художник из Лондона, это Дэнни помнил, потому что был в команде, которая инсталлировала Публичный художественный проект, и они с этим художником выкурили сигарету. Сказать по правде, художник курил косячок, пока вырезанную из камня фигуру животного снимали лебедкой с платформы грузовика, мигающего габаритными огнями.

Это напомнило Дэнни, как однажды, давно уже, мигали габаритные оранжевые огни их зеленого грузовика во мраке сумерек перед воротами крематория.

Армаан тогда сказал:

– Как походный костер, верно?

– Как что? – спросил Билл.

– Походный костер. Мигающие огни. Как пламя. Успокаивает.

– Пф-ф-ф-ф, – сказал Билл.

– Костер. Раньше ими волков отгоняли. Пещерные люди и тому подобные.

– Полицию от нас отгоняет, нет? – сказал Билл.

– Точно, – сказал Армаан.

Дэнни тогда спросил художника, каково это жить в Лондоне, а художник сказал, что ничего, нормально, но только он мало там пожил, потому что был в армии, и что эту скульптуру животного привез из Афганистана или из какого-то другого места поблизости от Афганистана, что нашел ее в пустыне, занесенную песком. После этого он вернулся домой и решил стать художником вместо того, чтобы убивать людей.

Дэнни спросил его, много ли в Лондоне стоят квартиры по сравнению с Брэдфордом, и художник поскучнел и сказал, что не знает, потому что живет в коммуне, где материальное не имеет большого значения. Дэнни не совсем понял, что тот имеет в виду, но кивнул, и они просто покурили и посмотрели, как Публичный художественный проект выгружают из грузовика.

Дэнни на самом деле не мог решить, что это было, но тогда он мало знал об искусстве. Скульптура была не слишком велика, размером с две большие дыни. Художник изготовил длинный металлический шест, Дэнни с другими ребятами вкопали его посередине круглого участка земли, ограниченного развязкой, рядом с самым большим платаном с толстым стволом. Думали применить мини-бур, но Билл сказал, нет, потому что тогда, чтобы подогнать машину, придется свалить деревья, а валить деревья можно только с разрешения муниципалитета.

Разрешения муниципалитета у них не было, поэтому яму вырыли киркомотыгами, затем залили ее цементным раствором, и ни одно дерево не повредили, если не считать нескольких сломанных веток. На вершине шеста была большая форма, сделанная из дерева, как гигантская подставка для яйца, в нее-то и должна была входить эта штука, вырезанная из камня. Как яйцо в подставку.

Назвать ее красивой язык бы не повернулся. Это была странной формы штука, походившая на уродливую голову лошади. Но с чрезвычайно длинными, острыми, оскаленными зубами и безумными глазами, но не по бокам головы, а спереди. Один глаз был закрашен красной краской, которая отваливалась чешуйками, и Дэнни подумал, что другой глаз должен быть таким же, но, видно, краска кончилась, и его закрасили неоднотонным коричнево-малиновым. Все вместе казалось очень старым и каким-то поломанным. Никому фигура не нравилась, кроме художника.