Адам Нэвилл - Никто не уйдет живым [litres]

На асфальте Эджхилл-роуд Драч казался невысоким, физически уменьшившимся, и шарахался от света и открытого пространства, как дряхлый старик, выведенный сиделкой на прогулку. Он мотал своей замаскированной головой из стороны в сторону и говорил быстро и нервно:

– Мне надо кое-што тебе сказать, типа. Тяжкий разговор, но это вопрос доверия, типа. Которого сейчас кот наплакал, ага? Много чего творится с газом и советом, типа, и ты на меня рычишь и все такое, но я ценю все, што ты делаешь, ага? Хоть ты меня и подставила с этим залогом, если уж честно говорить.

Его голос обдавал лицо Стефани жаром; он шептал, опасаясь, что его подслушают – из-за паранойи или больного самомнения.

– И Фергал тоже. У него свои тараканы, типа, но ты о нем не беспокойся. Он под контролем, типа. Так вот, мы перетерли и решили быть с тобой помягче, потому што ты нам помогаешь. Так што извиняюсь, если я погорячился немного, типа, там, с девками. Но никто же не пострадал, ага? Што тебе надо понять, да, так это што мы в стрессовой ситуации. Тут многое на кону. Когда ты только жиличка, все проще. – Тут он рассмеялся, рассмеялся над ее наивностью. – А у нас ответственности. Не забывай, што мы тебе дали крышу над головой. И девахам тоже. Вам всем была выгода, типа. Ну, бывает, поругаемся, но ничего же серьезного, ага?

Она сомневалась, что это правда; он ограбил Маргариту и Светлану. Пришел в их комнаты и потребовал отдать все деньги, чтобы другая съемщица могла выплатить часть его долгов, пока он топчется рядом с ней, как нервный агорафоб. Драч до икоты боялся, что она сбежит с деньгами. Поэтому он так упорно и терся сейчас рядом, ухватив ее за запястье, как сутенер непокорную уличную проститутку.

Жуткая ссора произошла у нее над головой; Драч ныл, клянчил и угрожал двум иностранкам. Она была вынуждена терпеть шум, доносившийся сверху, пока Фергал стоял в дверях ее комнаты, словно часовой, весь сгорбленный и ухмыляющийся, как кто-то, кого стоило накачать снотворным и запихнуть в смирительную рубашку.

Драч довел обеих девушек до истерики и криков «Ублюдок!» «Мы звонить Андрею!», «Подонок!», и ушел с их неправедно нажитыми деньгами.

В ответ он прокричал:

– Я их верну, типа. Просто занял, ага? К пятнице столько же заработаете. Расслабьтесь, да?

Драч украл у девушек и телефоны, чтобы они не смогли позвонить этому Андрею, а потом запер их в комнатах. Он спустился вниз с кровоточащей царапиной на запястье, что показалось Фергалу уморительно смешным. Запертые двери напугали Стефани больше, чем вся предыдущая сцена. Кража преступно заработанных денег и личных телефонов была одним делом, однако заперев девушек, он лишил их свободы; из-за этого сам пол, казалось, дрожал под ее ногами. Законы ее мира снова изменились, и настолько быстро, что было сложно угадать, чего ждать в будущем.

Однако истерика девушек, и те удары и пинки, которыми они осыпали запертые двери, возбудили Фергала, расхохотавшегося с улыбкой садиста, словно все это была игра. Звук его издевательского смеха был еще хуже, чем то, что Драч делал наверху. Между приступами хихиканья радостный Фергал выкрикнул:

– Началось, – и внезапно разразился идиотской песенкой, звучавшей как футбольная кричалка.

И вот теперь Стефани и Драч были снаружи, на холодной и тихой улице, и направлялись в банк, чтобы отдать часть долгов мистера Беннета.

Чтобы это пережить и сделать то, что нужно, она представила себе время, когда возьмет все, что сможет унести в руках и на спине; тот самый момент, когда она покинет дом № 82 по Эджхилл-роуд навсегда.

«Ты почти справилась, девочка. Держись, милая. Сделай это и беги».

И она улыбалась про себя, думая о телефонном звонке, который сделает в полицию Западного Мидленда этим же вечером. Она почти слышала, как будет юлить и умолять Драч, когда полиция войдет в мрачное фойе дома.

В кармане нового пуховика Драча запиликал танцевальный рингтон Светланиного телефона. Он выхватил мобильник:

– Да? Светлана, ага? Это ее телефон, только она занята, типа. Што тебе надо?.. Ладно. Сегодня? Ага, приятель, позвони позже, и сможешь с ней поговорить. После четырех. – Он отключил телефон и усмехнулся.

Стефани инстинктивно отошла на шаг от Драча, когда он достал телефон. Даже не взглянув на нее и не заметив, кажется, этого движения, он потянулся костлявыми пальцами и ухватился за ее куртку.

Едва войдя в дом, Стефани и Драч заметили одинокую дверь в конце коридора на первом этаже. Она была открыта. От неожиданности они замерли.

– Какого хера? – сказал Драч.

Стефани охватила паника, словно темный проход был знаком того, что нечто чудовищное, нечто даже хуже, чем нынешние владельцы, теперь свободно блуждало по дому.

Осколки снов ожили и заполнили ее череп: печальное, бледное женское лицо с распахнутыми голубыми глазами, полными ужаса и отчаяния. Кирпичный туннель. Маленький деревянный ящик. Стол в черной комнате. Свечи. Полиэтилен…

Стефани сделала шаг назад, за порог.

Рука Драча ухватилась за ее запястье. Хватка была крепкой.

– Не-не-не, девочка. Ты, типа, еще не все сделала. – Он захлопнул дверь позади них ногой.

– Я уйду, как только заберу свои сумки.

– Да ни хрена подобного.

– Что? Ты не можешь заставить меня остаться.

– У нас, типа, договор. – Драч говорил, не глядя на нее, словно не мог отвернуть своего по большей части скрытого лица от распахнутой двери в конце коридора. – Мы еще со счетами не разобрались.

– Я сделала, то, что ты просил. У вас не осталось денег.

– К концу недели их снова будет куча. Можешь уебывать, когда мы все разгребем, типа.

По его лицу расползлась ухмылка. Девушки уже пользовались популярностью; ему позвонили шесть раз по дороге в банк и обратно, и он принял заказы на следующие три дня и вечера. Восемьдесят фунтов за полчаса со Светланой или Маргаритой: текущая цена в доме № 82 по Эджхилл-роуд. Некоторые из звонивших были повторными посетителями, постоянными клиентами.

Но уверения, что она сможет уйти, как только он украдет у проституток еще больше денег, чтобы избавиться от задолженности за дом, были очередной ложью, потому что тогда от нее потребуют чего-то еще. Драч считал ее своей собственностью. Осознание этого выбило почву у нее из-под ног. Ей хотелось проблеваться.

Она попыталась вырвать запястье из клешни Драча, но его пальцы превратились в костяной наручник, такой болезненный, что она вскрикнула. Его рука всего лишь поднялась и упала вместе с ее рукой. Потом он обернулся так быстро, что она взвизгнула.

Драч прижал Стефани к входной двери. Его лицо было в дюйме от ее лица; изо рта у него воняло бургером, который он купил на улице и заглотил, как собака.